Лисьи броды - Анна Старобинец

Она запрокинула голову к небу, смолисто-черному, как внутренности оборотня в стадии хэй-е. Молочная луна, почти идеально круглая, с легкой выщербиной на левом боку, обещала миру завтрашней ночью перерождение. Всему миру – но только не ее дочке.

Лиза отщелкнула крышку мокрых часов, висевших на груди на цепочке, оглянулась – и вдруг быстро и воровато поцеловала мужской портрет. Может, все еще обойдется. Необязательно приносить его в жертву.

На этот раз она не взяла с собой платье, оставила его на камне на берегу. Прошла к каюте Юнгера обнаженная. Какая ей разница. Три коротких тука, два длинных, и еще три коротких…

– А, полукровка, – Лама загородил ей проход и нагло обнюхал грудь. – Господина это не впечатлит. Он предпочитает голых блондинок.

– Мне нужна вакцина.

– Не получишь. Господин на тебя сердит.

– Почему?

– Потому что ты его обманула. Ты отметила на карте святилище. Но в том месте святилища нет. Там только трясина.

Она вдруг почувстовала, как нестерпимо холодно стоять на ветру. Очень холодно человеку под этой гладкой и безволосой, голой и мокрой кожей.

мама, я обещала, что никому не скажу

Значит, Настя тогда отметила фальшивую точку. Решила соврать, чтобы не выдать секрет Макса Кронина. Как знакомо…

– На этот раз у меня правдивая информация для барона.

– Неужели?

– Я расскажу ему про… Шутова. В обмен на вакцину. Шутов мне доверяет.

– Пусти ее, Лама! – послышался голос Юнгера из каюты. – Пусть расскажет. Это будет забавно.

Она вошла. Остановилась, теребя в руке часы-медальон. Барон фон Юнгер равнодушно ее оглядел.

– Красивое тело. Но мне не нравится грудь. Соски слишком темные.

Барон отхлебнул из хрустального бокала вино, взял с подноса кусочек рубленой мыши и угостил сидевшего на его плече ворона.

– Так кто там тебе доверяет? – уточнил Юнгер. Ворон вывернул шею и уставился на Лизу мутноватой бусиной глаза, как будто вместе с хозяином ждал ответа.

– Капитан СМЕРШ Степан Шутов… Вы велели, чтобы я сблизилась с ним.

Барон улыбнулся – гадючьей, ядовитой улыбкой.

– Так вот как, значит, зовут капитана… А я-то забыл. Что ж, расскажи нам, что ты узнала об этом загадочном человеке.

– Он… не так прост. Отдайте вакцину – и я все расскажу.

– Ты смеешь со мной торговаться?! – Юнгер поставил бокал с такой неожиданной яростью, что расплескал содержимое. Ворон спрыгнул с плеча барона на стол и принялся клевать залитую вином мышиную голову. – Его зовут Максим Кронин, твоего капитана Шутова, и он беглый зэк! Ты это знала, так? В глаза мне смотри!

Она опустилась перед ним на колени и покорно посмотрела в глаза. Барон кивнул, как будто даже довольный:

– Знала, но не сказала.

Он потянулся рукой к ее груди, отщелкнул крышку часов, царапнул указательным пальцем портрет:

– Знакомые часики. Они принадлежали Элене, моей сестре. Она была женой Кронина… Да, Макс всегда умел влюблять в себя женщин. Ты тоже влюбилась, да, лисичка? Как романтично.

– Я расскажу все, что про него знаю, если получу за это вакцину.

– Преда-ашь любо-овь ради до-очери! – манерно проблеял Юнгер, растягивая слова, будто читал с выражением дамский роман. – До тошноты романтично. Ну что же, начнем с простого. Какого черта в Лисьих Бродах его считают капитаном СМЕРШ Шутовым?!

– Кронин убил настоящего Шутова и присвоил его документы. Его скоро разоблачат. Один… подлец сегодня выкопал труп настоящего капитана. Он везет тело в город.

– Да, Макс по-прежнему действует на баб магнетически, – сказал Юнгер. – Нет, ты подумай! – он повернулся к Ламе. – Макс убил человека, взял себе его имя, его документы – но кто подлец? Макс Кронин подлец? О нет. Подлецом является тот, кто выкопал труп!

– Я думаю, подлость – понятие относительное, мой господин, – сказал Лама.

– А ты не думай. Ты убийца, а не философ, – барон почему-то впал в раздражение, допил вино и протянул Ламе пустой бокал.

Тот долил из кувшина. Юнгер сразу сделал большой глоток:

– Что Кронин тут ищет? Святилище с золотом? Эликсир?

– Он уже нашел и золото, и эликсир чан-шэн-яо, господин, – ответила Лиза. – Но они ему не нужны. Он искал не их.

– А что же?

– Свою жену.

– Неужели? – на лицо барона снова выползла змеиная угрожающая улыбка. – И как – продвинулся в поисках?

– Насколько я знаю, нет.

– Вот и славно. А где он хранит то, что нашел? Лисье золото и чан-шэн-яо эликсир?

– Он хранит их в сейфе. В здании Русско-Азиатского банка.

– Ты слышал, Лама? – барон фон Юнгер поднялся с подушек и прошелся по комнате.

– Да, господин.

– Тогда почему ты до сих пор здесь?

– Прошу прощения, господин. Я немедленно доставлю вам золото и эликсир.

– Мне не нужно грязное золото. Только чан-шэн-яо.

Лама склонился в поклоне и выскользнул из каюты.

– Встань с колен, – сказал барон Лизе. – Не люблю, когда женщина теряет достоинство. Вы, брюнетки, обожаете унижаться… Вставай и проваливай.

– Умоляю, – Лиза не двинулась с места. – Дай мне вакцину. Времени нет. Она погибнет. Она уже погибает!

– Я не люблю, когда меня пытаются обмануть, – барон отвернулся.

– Я заманила его! Я предала его! Я все рассказала! Ты должен выполнить свою часть договора!

– Я ничего не должен тебе, полукровка. Но я не люблю, когда умирают дети. Ты получишь вакцину из нашей лаборатории.

– Спасибо! Спасибо… – продолжая стоять на коленях, она попыталась обнять его ногу, но он брезгливо отступил в сторону.

– Ты получишь вакцину завтра, если заслужишь. Ты должна еще кое-что сделать.

Капитан Ояма шел по гулкому коридору бункера в сопровождении двух рядовых с автоматами, и каждый шаг их отскакивал от стен эхом, ритмично отсчитывавшим последние секунды Оямы перед предательством. Ронин. Вот кем он станет. Самураем, отрекшимся от господина. Опозорившим себя – но свободным. Или убитым.

я постиг, что Путь Самурая – это смерть

Ояма свернул за угол и остановился перед железной дверью, ведущей в лабораторию. Сделал быстрый вдох, долгий выдох…

в ситуации выбора без колебаний предпочти смерть

…вошел. Рядовые застыли в дверях. За столом перед несгораемым шкафом лаборант-капрал в медицинском халате поверх формы каллиграфическим почерком выводил иероглифы в разграфленном журнале исследований. При виде Оямы вскочил и склонился в поклоне.