Алмазные псы - Аластер Рейнольдс

Разумеется, сделка оформляется в обстановке строжайшей секретности – раньше времени о ней не должен узнать никто. У Графенвельдера нет веры прохвостам вроде Рифуджио, но в данном случае он спокоен: таким людям тоже надо как-то выживать, защищать себя от последствий собственной деятельности. Сам он принимает строжайшие меры предосторожности. Транспортировка покупки в его анклав будет осуществляться тайно, а деньги со счета на счет перекочуют так, что никто не сможет этот процесс отследить. Да, все это непросто, но у обоих за плечами уйма подобных сделок, методика давно отработана.

Когда наконец прибывает беспилотный транспорт с драгоценным водоплавающим грузом, Графенвельдер убеждается, что все прошло как по маслу.

Он вынужден проталкиваться сквозь толпу смотрителей, чтобы впервые взглянуть на приобретенный экземпляр. Поначалу его охватывает легкое разочарование: особь куда меньше, чем он ожидал, и это не шутки проходящего сквозь стены аквариума света со зрением. Адапт не намного крупнее человеческого ребенка.

Впрочем, разочарование длится недолго. Во плоти адапт выглядит даже реальнее, чем та плавающая тварь на видео. По прибытии его усыпили, наложив на морду и верхнюю часть торса дыхательную маску, по которой поступал наркотик. Рифуджио прислал подробную инструкцию насчет безопасного пробуждения.

Первым делом Графенвельдер велит переместить адапта в главный экспозиционный аквариум, теперь уже доверху наполненный холодной водой под давлением сто атмосфер. Содержание химии в этой воде приблизительно соответствует условиям среды вблизи одного из термальных источников Европы. В сознание адапта приводили в кромешной темноте, с помощью техники тщательно контролируя процесс пробуждения. Сначала экспонат продышался, потом нерешительно приступил к изучению своего нового обиталища. За его летаргическими движениями Графенвельдер наблюдает через теплочувствительные спецназовские очки. По общему мнению, эти существа видели в инфракрасном диапазоне, но на Графенвельдера адапт не обращает никакого внимания, даже когда проплывает впритирку к нему.

Через несколько минут движения пленника обретают уверенность. Должно быть, он приспособился к воде, снова научился нормально дышать. Графенвельдер в гипнотическом восхищении следит за покачиванием его хвоста. Сейчас адапт измеряет пределы своей тюремной камеры, осторожно ощупывает пальцами бронестекло. А он, оказывается, достаточно умен, чтобы понимать: ломиться через эту преграду бесполезно.

Графенвельдер включает мощные прожекторы и направляет их лучи в аквариум. Очки сдвигает на лоб. Адапт пытается уплыть в темноту, но свет безжалостно преследует его. Не имея век, это существо тщетно пытается закрыть лицо тонкой перепончатой рукой. И настежь раскрывает пасть в беззвучных воплях страха, а может, ярости, а может, и того и другого.

В воду вторгается голос Графенвельдера, усиливаемый для пленника плавучими микрофонами:

– Я знаю, что ты меня слышишь. И знаю, что ты способен понимать мою речь. Очень важно, чтобы ты меня сейчас выслушал.

Похоже, эти звуки для адапта так же мучительны, как и свет. Другой рукой он пытается защитить завиток плоти сбоку на голове – орган слуха. Но каждая клетка его тела воспринимает голос Графенвельдера, ревущий, как полицейский мегафон.

На этом и строил расчет хозяин бестиария.

– Не нужно бояться, – говорит он. – Ты среди друзей. Люди, которые предпочли бы, чтобы ты умер, здесь тебя не найдут. Отныне ты под моей защитой, и я позабочусь о том, чтобы никто не причинил тебе вреда. Меня зовут Карл Графенвельдер, и как же долго я ждал нашей встречи!

Адапт недвижно повисает в воде, будто парализованный услышанным. Возможно, именно это и произошло.

– Теперь это твой дом, – продолжает Графенвельдер. – Надеюсь, условия содержания ты найдешь приемлемыми. Я сделал все от меня зависящее, чтобы как можно точнее имитировать твою родную среду обитания, но допускаю, что кое-какие отличия все же есть. Разумеется, мои специалисты постараются их устранить, но для этого потребуется твое содействие. Мы все должны научиться общению. Я в курсе, что говорить ты не способен, но что мешает нам использовать язык жестов? Давай начнем с чего-нибудь простого. Мне надо знать, устраивает ли тебя среда по основным аспектам: температура, сернистость, соленость и так далее. Отвечай моим специалистам положительно или отрицательно. Кивни, если понял меня.

Никакой реакции. Хотя адапт вроде по-прежнему в сознании – сквозь пальцевые перепонки улавливается быстрая мимика глаз.

– Кивни головой, я сказал. Если это слишком трудно, сделай какое-нибудь другое заметное движение.

И опять ничего. Графенвельдер гасит прожекторы и опускает на глаза тепловизоры. Через несколько секунд инфракрасное пятно опускает руку и принимает расслабленно-настороженную позу. Убедившись, что экспонат реагирует на исчезновение света, хозяин включает лампы и видит, как пленник спешно ищет укрытие.

– Что, свет не нравится? Ладно, будут тебе потемки. Все, что ты должен сделать, это дать знак, что понял меня. Выполни, и опять станет темно.

Но адапт знай себе висит и смотрит на Графенвельдера сквозь тонкие перепонки. Может, успел притерпеться к свету? Кажется, взгляд у него теперь тверже и в нем что-то вроде укора. Даже если эта тварь не понимает слов, у нее определенно нет сомнений, что перед ней стоит ее тюремщик.

– Смотри, я гашу свет. – Графенвельдер гасит и тотчас включает с жестокой ухмылкой на лице, не дав адапту насладиться мраком.

В этот раз есть реакция, но не та, которой он ждал. Адапт устремляется вперед, пронизывает воду с ужасающей скоростью. У Графенвельдера успевает мелькнуть мысль, что тварь решила протаранить стену черепом, но тут адапт резко тормозит хвостом и с силой ударяется о стекло верхней частью туловища, раскинув руки; его лицо – в считаных сантиметрах от лица Графенвельдера.

Да, тот прекрасно знает, что стекло несокрушимо, создано с расчетом на давление океана Европы, но у какой-то частички разума нет уверенности в этом, она вопиет, чтобы Графенвельдер отпрянул от ухмыляющейся зубастой пасти, от ненавидящих человеческих глаз. И адапту, чтобы это понять, не нужно никаких слов, никаких жестов, – он и так все прекрасно видит.

Графенвельдер восстанавливает контроль над своим рассудком, сопровождая это натужным смехом, делая вид, будто подыграл пленнику. Но адапта не обмануть – жуткая акулья ухмылка не сходит с его морды.

– Ладно, – говорит Графенвельдер, – напугал ты меня. Вот и хорошо, ведь именно для этого ты и нужен. Иначе зачем бы я привез тебя сюда?

Микрофоны в аквариуме улавливают презрительное фырканье адапта, и оно разносится по бестиарию; ударяясь о металлические стены, эхо приобретает грубый металлический оттенок. У Графенвельдера никак не успокоится сердце, но он уже видит позитивную сторону своей покупки. Пожалуй, оно и к лучшему, что адапт не способен говорить. От этого его фырканья душа и впрямь уходит в пятки, и никакое существо, обладающее даром речи, аналогичный эффект произвести не сумеет. Да, этот экземпляр наделен умом, причем достаточно острым, чтобы пользоваться сложными орудиями труда в холодном, черном, не прощающем ошибок инопланетном океане. Но здесь у него не будет орудий, только один узенький клапан, чтобы выпускать через него накопившуюся злобу.