Битва за Клин - Василий Карасев

На огромном дворе Клинского совхоза враг оставил 17 мотоциклов в полной исправности, 6 грузовых и 2 легковых машины, несколько минометов, пулеметов и большое количество винтовок. Особенно много было оставлено боеприпасов для различных видов оружия. Из артиллерии враг оставил две 37-мм пушки и к ним более 200 снарядов. Наши бойцы немедленно использовали их, повернув орудия в сторону уходящего противника.

Рабочие Клинского совхоза с огромной радостью встретили бойцов и командиров нашего батальона и ухаживали за ними как за самыми лучшими гостями. Весь личный состав б-на был размещен в теплых квартирах. Несмотря на позднее время, хозяйки варили картошку и грели чай для долгожданных освободителей; все рассказывали подробности о злодеяниях учредителей «нового порядка» – так торжественно и эмоционально прошло время до утра следующего дня»[959].

После сравнения этого рассказа со сведениями 24‐й кавалерийской дивизии и немецкими документами можно придти к выводу, что версия, исходящая от 1229‐го стрелкового полка, более соответствует действительности. Отметим также, что наши пехотинцы взаимодействовали с 18‐й кавалерийской дивизией.

В час ночи на 10 декабря командующему 1‐й ударной армии была направлена радиограмма следующего содержания:

«Командующий фронтом приказал: форсировать всемерно движение войск и к утру 10.12.41 главными силами непременно выйти на Ленинградское шоссе между Клин и Солнечногорск. Передовыми отрядами перехватить шоссе еще ночью.

29 СБр немедленно установить соприкосновение с противником, нацеливая ее в общем направлении на Давыдково для охвата Клин с юга. Давыдково бригадой овладеть к утру 10.12.

Исполнение донести»[960].

Несомненно, что устные указания в том же духе генерал армии Г. К. Жуков отдавал еще раньше. Об этом можно судить по тому, что серию распоряжений своим бригадам с задачей уже на следующий день выйти на Ленинградское шоссе и на южные подступы к Клину генерал Кузнецов подготовил еще до поступления директивы фронта. Тон этих приказаний весьма решительный. Так, от 44‐й стрелковой бригады требовалось «во что бы то ни стало», уже к 12.00 выйти в район Покров, Дулепово[961]. А 47‐я стрелковая бригада должна была в кратчайшее время взять Клин. В директиве, направленной этой бригаде, упомянуты номера всех соединений, которые со стороны 1‐й ударной армии должны были действовать против города.

«Командующий приказал, немедленно с получением сего начать наступление в направлении НОСОВО, ВОРОБЬЕВО, АКИШЕВО, БОРОЗДА (посл. пункт на ЛЕНИНГРАДСКОМ ШОССЕ). Нанося удар на КЛИН вдоль ЛЕНИНГРАДСКОГО ШОССЕ, взаимодействуя с 29 и 84‐й стр. бр. Взять КЛИН 11.12.41.

В случае, если КЛИН будет взят другими частями ранее ВАШЕГО, то перехватить шоссе и жел. дорогу в районе ДАВЫДКОВА, НИКИТСКОЕ. Справа на КЛИН действуют 29 и 84 стр. бр. Слева 44 и 50 стр. бр.»[962].

Конечно, выбор соединения, предназначенного для нанесения завершающего удара, представляется несколько странным. Ведь 47‐я стрелковая бригада (как и 84‐я) находилась во втором эшелоне, и ей предстояло пройти самый длинный путь до цели по сравнению с другими. Даже если не учитывать неизбежного противодействия противника на последнем этапе, первый тоже не мог быть преодолен быстро. Все немногочисленные проселки, по которым надо было двигаться на запад, были забиты подразделениями и тылами идущих впереди частей. В итоге ближе всех к Клину оказалась 29‐я стрелковая бригада, которая в дальнейшем приняла участие в боях за город, и далее имеет смысл уделить внимание в основном ей.

В ночь на 10 декабря бригада находилась еще восточнее Рогачевского шоссе, на которое она вышла согласно данным оперативной сводки № 21 штаба 1‐й ударной армии только в 9.00. Заняв участок Новоселки, Семеновское наше соединение оказалось перед боевым охранением 6‐й танковой дивизии немцев в Аладьино и Лукьяново. Запись в немецком ЖБД отразила последующие события следующим образом:

Командующий 1‐й УдА В. И. Кузнецов.

«Утром сильно атакуется участок 4‐го сп. Боевое охранение у Аладьино и Лукьяново вынуждено постепенно отступить. К полудню на всем фронте боевое соприкосновение с наседающими красными силами, особенно неприятна для дивизии брешь справа между ней и 68‐м пп (23‐й пехотной дивизии – Прим. автора), который под сильным вражеским давлением твердо обороняется на восточном берегу Сестры»[963].

На левом фланге 29‐й стрелковой бригады действовал 1‐й лыжный батальон, а главные силы соединения полковника Михаила Емельяновича Ерохина были сосредоточены на правом фланге, который и вел наступление через Аладьино. Немцы оставили деревню в 15.00, когда «6‐я тд из‐за усилившегося вражеского давления должна была сдать Аладьино и дать приказ на отход на новые передовые оборонительные линии. Дивизия докладывает, что ее общий боевой состав на передней линии при ширине фронта 11 км насчитывает примерно 600 стрелков!»[964].

Отбросив со своего пути части 6‐й танковой дивизии, наша бригада столкнулась с подразделениями 7‐й, которые, образуя правый фланг соединения, оборонялись в Попелково.

«В течение второй половины дня усиливается давление противника на Попелково. Противник накапливается в лесу юго-восточнее Попелково. Первая атака посредством одного орудия и артиллерийского огня отбита.