Сеятель Ветра - Майя Лидия Коссаковская

Губы Софии задрожали, глаза яростно сузились. Она вцепилась в подлокотники кресла, но промолчала.

Разиэль ткнул в нее пальцем.

– Да, София. Ты старая. В этом прекрасном теле живет душа старухи, жаждущей власти, озлобленная и позабытая, полная ненависти ко всему живому, молодому, новому! Сама заперла себя в золотом гробу! Но это твое дело. Но когда ты вытягиваешь свои щупальца, чтобы уничтожить Царство, не удивляйся, что найдется кто-то, кто отсечет тебе их. И еще одна проблема, которая делает эту нашу маленькую войну моим личным делом. Я не привык просто прощать, когда наносят вред моим друзьям, а ты пыталась убить Даймона. Подло, глупо, коварно, только для того, чтобы не допустить исполнения пророчества. Чтобы не нашелся никто другой, способный уничтожить Сеятеля. Чтобы эта кровавая глиста Ялдабаот вернулся. Как думаешь, достаточно фактов, чтобы снять с шеи твою красивую глупую голову?

– У тебя нет доказательств! – яростно прошипела она.

Злая ухмылка искривила губы архангела.

– Нет, но я найду. Помни, я терпеливый и дотошный. И приложу все старания, обещаю. Придет время, когда ты у меня будешь в кулаке, моя дорогая. Знай, что, в случае чего, я без колебаний сожму этот кулак.

София сразу же расслабилась. Она разжала пальцы на подлокотниках, шелк платья зашелестел.

– Удачи, мой сладкий друг, – насмешливо сказала она. – Милых поисков.

Ледяные голубые глаза Разиэля столкнулся с янтарным взглядом ангелицы.

– Копошиться в отстойнике не всегда приятное занятие. Но иногда необходимое. Прощай, София. Ты услышала мой совет. Поступай как хочешь.

Он развернулся, чтобы уйти.

– Разиэль, я так понимаю, что с сегодняшнего дня ты мой враг?

Улыбка на лице архангела была острой, как кинжал.

– Нет, госпожа, – ответил он. – Только внимательный наблюдатель.

* * *

Дарительница Знаний и Таланта, чистая Мудрость, бывший эон эонов, некогда звезда среди космократов, еще долго после ухода Разиэля не двигалась, задумчиво сидя на троне, схожая с прекрасной статуей. Но в ее душе пылала ярость. Ничтожество. Он осмелился ей угрожать. Еще посмотрим, кто кого. На чьей стороне будет Господь? Архангелов? Грубияны, негодяи, плебеи. Им не сравниться с великими этого мира. Молокососы. Наглые молокососы! Хотят с ней тягаться? Может, она и проиграла эту небольшую битву. Но не капитулирует. Переждет, усыпит их бдительность и ударит снова. Она получит трон, власть и влияние. Вернет, наконец, порядок. Во славу Господа, да!

Ярость пылала в груди, обтянутой церемониальным золотым платьем. Янтарные глаза метали молнии. Пистис, бледная, безумная от злости, впилась длинными пальцами в подлокотники кресла.

Наконец она поднялась и пошла через комнаты дворца с шелестом дорогого платья. Придворные уступали ей дорогу, джинны прятались по углам. Госпожа была не в настроении, а это всегда плохо заканчивалось.

София сбежала по лестнице, почти бегом прошла в свои личные лаборатории, свернула в узкий коридор. Два охранника-джинна сразу же низко поклонились. Пистис движением руки приказала открыть тяжелые, массивные двери. Она вошла в большую комнату без окон. Свет давали световые шары, висящие под потолком. Пол и стены комнаты покрывали толстые дорогие ковры. Здесь почти не было мебели. Ложе заменяла низкая возвышенность, заваленная мягкими одеялами и расшитыми подушками. Такие же подушки валялись на полу и служили для сидения. В углу стоял маленький низкий столик, покрытый цветной эмалью.

Огромный серебристый ангел сидел неподвижно на полу посреди комнаты. На его лице не было никакого выражения.

София приблизилась к нему.

– Это я, – прошептала она. – Скажи, что узнаешь меня.

Взгляд серебряных, словно ртуть, глаз встретился со взглядом Пистис.

– На колени! – вдруг прохрипел ангел. – Исповедай грехи! Слава! Слава! Правице Господа! Приближается эон эонов, Великий Архонт, Владыка семи высот! Хвалим! Слава!

София отступила. На прекрасном лице с высокими скулами появилось выражение отвращения и смущения. «Какое падение, – подумала она. – Господи, хорошо, что он сам не может этого видеть».

Серебряный ангел по-идиотски захохотал, мотая головой. Из уголка бледных губ потекла слюна.

– Слава! – захрипел он, упал на четвереньки и начал крутиться волчком на ковре.

Пистис прикрыла глаза. Недавняя ярость испарилась в мгновение ока. Начальница женских хоров почувствовала внезапную слабость и усталость. И старость. Словно она действительно принадлежала к давней эпохе. Ее отпустила жажда мести, покинули силы сражаться. «К чему мне стремиться, – с горечью подумала она. – Течение времени не повернуть вспять. Большинство давних эонов, владык умерли или ожидают конца в своих тихих сельских владениях. Их уже не волнует власть, не привлекает политика. А Ялдабаот? Мой прекрасный, гордый серебряный князь? Что от него осталось?»

Она стояла беспомощная, покинутая напротив сумасшедшего ребенка. «Я одна в этой комнате, – с грустью подумала она. – Его уже нет». Грудь сжимало от невыносимого груза, горло странно сдавило, но София не могла плакать. Она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой, такой растерянной, но даже сейчас слезы не хотели литься. «Может, Разиэль прав, – промелькнуло у нее в голове. – Может быть, мы просто сумасшедшие старики, ослепленные любовью к давно прошедшим временам. Я стала реликтом прошлого, мамонтом, законсервированным в ледяной атмосфере золотого дворца?» Ухоженной узкой ладонью она дотронулась до щеки. Она оказалась холодной, как мрамор.

Бывший Великий Архонт Царства неуклюже ползал по полу.

По мраморным щекам так и не сбежала ни одна слезинка. Дарительница Знаний и Таланта развернулась и вышла из комнаты, ни разу не оглянувшись. По лестнице она поднималась тяжело и медленно.

* * *

Сладкий запах цветов пьянил. Вокруг ничего не было, только луга, полные лютиков, тянущиеся до горизонта, и чистое небо над ними. Существо, что когда-то жило, потом многократно умирало и воскресало, пребывало в тишине лугов без желаний, без мечтаний, совершенно равнодушное. Оно не помнило своего имени. Не помнило названий вещей. Если бы оно имело чувства, то полюбило бы неподвижность. Но оно ничего не любило. Существовало, не ощущая течения времени. Для него времени не существовало. Были только луга, а все воспоминания бесповоротно утонули в глубокой голубизне неба.

Существо не воспринимало движение, потому не заметило сияющей белой точки на горизонте. Даже если бы оно увидело его, то не смогло вспомнить, не смогло назвать это создание. Этого сладкого, пушистого ягненка размером с большой дом, который беззаботно пасся на лугу.

Время не имело значения для обоих этих существ, поэтому никто бы не мог сказать, долго ли это продолжалось, до того как ягненок приблизился к бывшему ангелу.

– Приветствую, Разрушитель, – произнес Агнец.