Сеятель Ветра - Майя Лидия Коссаковская

Тень улыбки появилась на губах ангела.

– Сон. Он может длиться без конца? Ты можешь тут остаться? Только ты и я?

Она покачала головой. На длинных ресницах задрожали слезы.

– Сокровище мое, заканчивай с этим безумием. Позволь мне говорить, у нас мало времени, каждую минуту связь может оборваться. Прошу, не погружайся в абсолютную апатию. Это ни к чему не приведет. Господь воскресил тебя, ты жив, этого не изменить. Ты не сможешь умереть в знак протеста. Борись. Вернись ко мне, вернись в реальность. Умоляю, не поддавайся. Разиэль говорит, что все зависит от тебя. А ты сдаешься. Умоляю, вернись. К черту, иначе вечность будешь безумцем! Господь знал, что у тебя есть силы, чтобы жить, чтобы подняться. Не сопротивляйся этому. Подумай о других. Подумай обо мне. Я застряла в небытии между мирами. То ли дух, то ли говорящее облако. Но я не теряю надежду. Не оставляй меня! Может, у нас еще есть шанс. Может, смогу вернуться и я. Даймон, я не могу жить без тебя. Я не вынесу этого страшного, призрачного существования без твоих глаз, слов, твоего присутствия. Позволь себе жить. Желай этого! Вернись, Даймон. К дьяволу все, ты обещал! Обещал, что не оставишь меня! Ты нужен мне, а тебе нужна жизнь. Ну, давай же, Рыцарь Меча! Покажи, на что ты способен. Ты же не позволишь победить какому-то паршивому, давно отвергнутому клочку, который даже не является частью Господа…

Она заплакала. Лишь сейчас он заметил тени под золотыми глазами, худые, бледные щеки, дрожащие губы и почувствовал, как его охватывает огромная печаль. Внезапно его осенило, что это решение не его. Он не имеет ни права, ни возможности отказать. В этом, собственно, и состоит воскрешение. Это его призвание, и он его выполнил, как и сказал Агнец.

Хийя судорожно сжимала его руку.

– Это не так просто, – прошептал он.

– Я не сказала… что это… просто, – всхлипывала она. – Но попробуй.

«У меня колючка в сердце, Хийя, – подумал он. – И я не знаю, как с ней жить. Я очень старый и очень грустный, потому что на меня упала Тень самого Света. Никто из вас этого не понимает. Лишь сейчас я стал настоящим Разрушителем. И может быть, потому я все еще нужен Богу».

– Хийя? – сказал он с напряжением. – Я вернусь. Не из-за выбора, потому что его нет у меня. Я вернусь, чтобы снова служить Богу.

Голос Даймона сорвался, наполненный горечью, но ангелица не желала этого слышать. Она рыдала на его руках, на бескрайнем поле, полном цветов, а небо кричало синью.

* * *

Дроп сидела на краю песочницы. Она погрузила руку в песок и позволила песчинкам просыпаться сквозь пальцы. Маленькая девочка в красном беретике настырно карабкалась на верхушку качелей. Ручки девочки находились в опасной близости к петлям, ноги скользили на круглых горизонтальных перекладинах. Девочка сделала еще один шаг, ножка соскользнула, и она повисла в воздухе. Нужно было совсем чуть-чуть, чтобы малышка упала.

Дроп смотрела на ее усилия равнодушно. Она загребла следующую горсть песка.

С противоположной стороны двора бежала Мийа. Она протянула руки к девочке, аккуратно помогла спуститься вниз. С улыбкой поставила девочку на землю. Помпон на красном беретике подпрыгивал, когда малышка побежала к группе детей, играющих в мяч. Ничто не указывало на то, что она заметила присутствие ангела. Мийа последовала за ней, все еще улыбаясь.

Губы Дроп сжались в ровную, злую линию. У нее было много работы, много подруг, много постоянных детских визгов. Они раздражали ее. Обязанности хранителя не приносили никакого удовольствия. Она уже не думала, что выполняет специальную миссию, отводящую зло и несчастья от невинных душ. Она брала сверхурочные дежурства не из-за усердия, а только чтобы не сидеть в комнате в обществе хихикающих и сплетничающих подруг. Она там задыхалась. Собственно, она задыхалась везде. Ходила злая, хмурая и не хотела признаваться даже себе, что скучала.

Со злости она швырнула горсть песка обратно в песочницу. К черту все! Она ужасно скучала.

Слезы застилали глаза. Глупый Драго. Глупый, мерзкий солдафон! Неотесанный, грубый… почему не отзываешься? Может, его убили на этой дурной войне, а она ничего не знает. Ему даже в голову не придет, что она беспокоится! Идиот!

Она шмыгнула носом. Равнодушным взглядом оглядела двор. На его краю, между деревьями, стоял какой-то крылатый.

Дроп резко втянула воздух, сорвалась с места и побежала. Драго развел руки, в которые она упала.

– Драго, как ты мог? Почему не отзывался? Я так беспокоилась. Подлый ублюдок, ни слова… С тобой все нормально? Точно ничего не случилось? Наконец-то, Драго! Я так ждала! Как ты меня нашел? Я пыталась тебе писать, но письма возвращались. Ох, наконец-то, Драго. Ты цел и невредим? Точно? А Хазар? Идем сядем. Это означает… я и сама не знаю что. Я не могу пустить тебя в квартиру, потому что запрет на посещение мужчин-ангелов мы не можем нарушить. Ты устал?

– Хазар жив, – сказал Драго, когда, наконец, ему удалось оборвать поток слов Дроп. – Потрепанный немного, но заживет. Малышка, я хочу сказать тебе что-то очень важное.

Он смотрел на нее так серьезно, что она закрыла рот на полуслове. Хотела отодвинуться, но он не выпустил ее из своих рук.

– Дроп, ну… я это сделал. – Его голос слегка дрогнул. Она смотрела в его глаза, настороженная и перепуганная. Он видел, что она ничего не понимает. – Габриэль позволил мне выбрать, но тогда я не смог, не сумел произнести, – протянул он с трудом. – Видишь ли, я… знал с самого начала, только не мог сказать. Но после битвы, тогда, когда столько погибло… ну, неважно. Во всяком случае, тогда я понял. Я попросил его, Дроп. Он согласился. Он все понял. Знаю, что понял. Я видел по его лицу. Это не дезертирство, это не может быть плохо. Я… попросил его о доме. Маленький домик в спокойном районе Лимбо, где никто не будет нам мешать, никто нас не найдет. Габриэль обещал. Дроп?

– Драго? – прошептала она. – Это означает, что… у нас есть домик?

Он быстро кивнул головой.

– Если захочешь.

– Если захочу? – выкрикнула она. – На милость Бога, я даже не смела об этом мечтать!

Она освободилась из объятий ангела, сделала странный пируэт, смеялась и плакала, вытирая слезы.

– Спасибо Тебе, Господи! Спасибо! У нас есть дом! Они оставят нас в покое! Драго!

Лицо Гамерина сияло от радости.

– Ты будешь жить со мной, правда?

– Ох, да! Прямо сейчас и навсегда! Я хочу его увидеть. Немедленно!

Драго полуобнял Дроп и сильно прижал к себе.

– Идем, – шепнул он, – увидим наш дом.

Уходя, она не кинула ни единого взгляда на двор и играющих там детей.

* * *

Свет фонарей, отражавшийся в асфальте, придавал улице вид золотой, лениво текущей реки. Неоновые огни рычали агрессивными цветами, манекены с высокомерными минами, пластиковые тела, затянутые в такую одежду, которую мало кто мог себе позволить. По дороге, словно сплавные баржи, тянулись автомобили. Несмотря на моросящий дождь, по тротуарам сновала толпа.