Книги онлайн и без регистрации » Боевики » Батарея - Богдан Сушинский

Батарея - Богдан Сушинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Перейти на страницу:

Кречет ошибался, считая, что станет последним командиром, который терпеливо выслушает его, Гродова, размышления по поводу «батарейного плацдарма». При всей своей занятости командующий оборонительным районом Жуков выслушал его не менее терпеливо. Однако произнес только ту фразу, которую обязан был в данном случае произнести:

– Я ценю вашу жертвенную храбрость, Гродов. Зная обо всех ваших предыдущих рейдах и плацдармах, я верю, что и на сей раз вы держались бы достойно. Однако решение Военного совета оборонительного района уже одобрено штабом флота и даже Ставкой Верховного, а посему обсуждению не подлежит. От вас, капитан, потребуется только одно – беспрекословное выполнение всех его предписаний.

– Слушаюсь, товарищ командующий, – упавшим голосом ответил Гродов. – Все предписания будут выполнены.

– Но, согласен, план твой по-своему интересен. Жаль, что я не знаком был с ним до проведения Военного совета. Моим штабистам следовало посоветоваться с тобой, это их недоработка.

В тот последний день своего существования береговая батарея словно бы взбесилась. Пока все ее противотанковые орудия и минометы очищали пространство перед линией обороны морской пехоты и пограничников, которая в отдельных местах проходила буквально по гребню долины, пушки главного калибра вместе с корабельной артиллерией методично уничтожали тяжелую батарею у Григорьевки и две легких – у Свердлово и Булдынки.

Лишь после обеда, когда тянуть дальше было некуда, капитан Гродов объявил по гарнизону, что ночью батарея подлежит уничтожению, и комендоры, со слезами обиды и несправедливости в глазах, прощались со своей подземной крепостью, подавляя танковую роту, выдвигавшуюся из района Шицли, и автоколонну, входившую на восстановленную румынами булдынскую дамбу. А еще, с не меньшей яростью, они рассеивали кавалерийский эскадрон, пытавшийся прорваться по кромке лимана к Новой Дофиновке, и пехотную роту, которую враг перебрасывал к перемычке по Николаевской дороге, хорошо просматриваемой из рейдирующих у берега кораблей.

А все это время свободные от обслуживания орудий бойцы лихорадочно готовились к эвакуации. Уже под вечер на тральщиках, курсировавших между гибнущей батареей и «пересыпским» побережьем Одесского залива, ушли лазарет с ранеными и юнгой Юрашем на борту, а также хозяйственный взвод.

– Получается, что, готовя к обороне свой центральный опорный пункт, мы столько сил потратили впустую?.. – тягостно поинтересовался комендант пункта мичман Мищенко. – Мы там такие карнизы «навесили» над скальными блиндажами, трижды отработали смену позиций, так укрепили каменными завалами оба дота…

– Я сразу почувствовал, что с твоим комендантством, мичман, что-то не так, что-то не заладилось, – похлопал его по предплечью капитан. – Ничего, обещаю, что при первой же возможности объявлю тебя комендантом всего плацдарма.

– Когда это еще будет! А я уже хотел пробить шурф, чтобы получить собственный вход в катакомбы.

Подпустив к линии оцепления до полубатальона вражеской пехоты, комбат приказал один за другим включить электровзрыватели на обоих «камнеметах», поражая воображение и тела наступающих тоннами разящей щебенки. А в это время, впрягаясь в легкие «сорокапятки», артиллеристы три орудия доставили к трапам судов, остальные потащили по прибрежью в сторону Новой Дофиновки, чтобы оттуда поддерживать огнем морских пехотинцев.

Максимально опустив стволы орудий главного калибра, Гродов приказал расстреливать мощными фугасами ближайшие холмы, на склонах которых накапливалась румынская пехота, а затем вывел своих артиллеристов на западный склон долины, чтобы помочь ополченцам истребить прорвавшийся в тыл батареи эскадрон королевской гвардии.

Потеряв в течение дня множество людей и техники, румынское командование начало отводить свои штурмовые подразделения подальше от позиций береговой батареи, которые по-прежнему прикрывали орудия и пулеметы эсминцев и шести сторожевых катеров, и конечно же опасаясь ночных вылазок морских пехотинцев. А в это время, пройдясь по вражеским позициям беглым огнем, минометчики погружали свои орудия и остатки снарядов на прибывшие из Новой Дофиновки подводы, чтобы под покровом ночи перебрасывать их в сторону села.

На рассвете капитану позвонил взволнованный командир дивизиона:

– Что ты тянешь, Гродов?! Ты ведь недавно получил мой приказ оставить на батарее группу минеров, а самому, со взводом прикрытия, уйти.

– Но ведь уйти, а не тайком бежать.

– Неужели ты не понимаешь, что мы больше не имеем права удерживать на траверзе батареи боевые корабли, поскольку вот-вот налетят вражеские самолеты?!

Гродов помнил об этом приказе, но в то же время не мог забыть пристыженного им с пистолетом в руке пехотного офицера, который там, на «румынском плацдарме», пытался сесть на отходящий бронекатер, не убедившись, все ли его бойцы сняты с вражеского берега, не оставлен ли кто-либо из раненых.

– Передайте на базу, что через тридцать минут суда могут уходить, – ответил он Кречету. – Мы достреливаем последние из 457 остававшихся снарядов, взрываем батарею и отходим по кромке берега.

Он находился в капонире третьего, самого отдаленного, орудия, когда командир его старший сержант Заверин доложил:

– Товарищ капитан, все выделенные орудию снаряды израсходованы.

Комбат тут же велел построить расчет, скомандовал: «На орудие равняйсь! Смирно!» и, поблагодарив бойцов за службу, приказал командиру огневого взвода увести их к первому орудию, от которого ход вел прямо в потерну.

– Лейтенант Дробин, вам известен план дальнейших действий?

– Так точно, – ответил командир взвода технического обеспечения и связи.

– Убедите меня в этом.

– Моим минерам следует подложить под орудия ящики со взрывчаткой, а также вставить электровзрыватель, который должен приводиться в действие из подземного дизельного отсека.

Попрощавшись таким же образом с двумя остальными орудиями, комбат внимательно выслушал доклады командиров подразделений о том, что все имевшиеся снаряды израсходованы; что батарея заминирована; насосы и вся остальная техника приведены в негодность, а все подлежащее эвакуации имущество переправлено в тыл.

– Старший лейтенант Лиханов, – почти неподвластным, осевшим голосом произнес он, – снимите боевое охранение и вместе с артиллеристами кромкой берега уходите в сторону 29-й батареи[48]. К морю бойцов отводите по потерне. Со мной остаются два минера, старшина батареи и отделение разведки во главе с политруком Лукашем.

Когда комбат выслушивал доклады Дробина: «Первое орудие взорвано!», «Второе орудие взорвано!», он вдруг поймал себя на странном влечении взяться за пистолет и после уничтожения центрального командного пункта застрелиться. И продиктован был сей порыв не стремлением уйти из этого мира «красиво» и даже не традициями флота, когда командир, как правило, гибнет вместе с кораблем… а чувством грубой солдатской справедливости: «Коль уж ты собственноручно погубил свою батарею, то чего уж тут лично с собой канителиться да за жизнь хвататься?!»

1 ... 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?