Книги онлайн и без регистрации » Боевики » Батарея - Богдан Сушинский

Батарея - Богдан Сушинский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 104 105 106 107 108 109 110 111 112 ... 114
Перейти на страницу:

Комбат запросил о готовности к бою, и все трое огневиков по очереди, нетерпеливо доложили: «Главный калибр к бою готов», «полевая батарея к бою давно готова», «минометчики ждут приказа на огонь».

– Первый залп даете одновременно, ровно в пятнадцать ноль-ноль, – предупредил их Гродов, – последующие – в той же очередности, в какой только что докладывали. То есть снаряды должны взрываться непрерывно: у них своя психологическая атака, у нас своя.

– И длиться налет должен до полного уничтожения? – уточнил старший лейтенант Владыка. – Контратак не последует?

– Он будет длиться до моего приказа о прекращении огня. Слишком много чести для Антонеску – терять своих людей в контратаках. Мы будем истреблять их огнем и металлом.

После первого залпа офицеры еще пытались каким-то образом поддерживать порядок, требовали от бойцов сохранять строй и продолжать психическую атаку, но уже после второго уцелевших охватила паника, и ни барабанная дробь, ни призывы священника никакого влияния на солдат не оказывали.

Артналет, казалось, длился бесконечно. Возможно, за этой атакой действительно наблюдал откуда-то издалека сам главнокомандующий или кто-то из высоких армейских чинов, потому что офицеры вновь и вновь пытались организовать если уж не «психическую», то хотя бы обычную атаку. Они выстрелами останавливали тех, кто стремился бежать; пинками поднимали тех, кто залег или же ползком пытался выбраться из этого осколочного ада. А когда оказалось, что вся эта рать численностью, возможно, до двух батальонов истреблена, румынское командование бросило на подкрепление еще один батальон.

В свою очередь, Гродов тоже упрямо добивал встававших с земли, причем прибегал к этому даже тогда, когда использование артиллерии уже казалось нерациональным и попросту бессмысленным.

– Вам понадобилась моя батарея? Ну так идите и возьмите ее! – проговорил он, разрешая орудийным расчетам выпустить еще по десять снарядов на орудие.

Когда же все закончилось, в своем «вахтенном» журнале, который на береговой батарее вели с той же старательностью, с какой обычно ведут его на любом военном корабле, комбат собственноручно зафиксировал, что артналет длился двадцать пять минут. И что, по донесению разведки, на «парадном поле» осталось более пятисот убитых солдат противника. Сколько там было раненых, установить не удалось, поскольку ночью с поля боя их вынесли.

Вернувшись утром с этими сведениями, политрук, возглавлявший разведгруппу, выглядел предельно уставшим, бледным, и чувствовалось, что ему уже не раз приходилось бороться с приступами тошноты.

– Неважно выглядишь, политрук. Настолько трудной выдалась разведка?

– На все это невыносимо было смотреть, товарищ капитан. Сотни растерзанных взрывами тел, тысячи окровавленных частей тела.

– Так уж и тысячи… Хотя при такой плотности живой силы и такой интенсивности огня…

– Будь моя воля, я бы весь гарнизон батареи пропустил сейчас через это поле, через эти видения ада.

– Ты о чем это, комиссар? Зачем моих бойцов «пропускать» через это поле? Чтобы вселить в них чувство вины за свою солдатскую работу?

– Чтобы они познали, какое у этой войны истинное лицо, какие ужасы она порождает.

– Э, комиссар, в таком случае «проводить» через это поле нужно не наших бойцов, а румын, особенно офицеров.

– Считаю, что не только румын… Однако это уже из области какого-то суеверия, что ли. Кстати, над полем боя кружился наш самолет-разведчик. Судя по всему, фотографировал. Предполагаю, что пилот даст более точную цифру. Хотя я не завидую тем, кто станет изучать его снимки.

– Если появился самолет, значит, в штабе оборонительного района о «великом румынском побоище» уже знают. Это упростит мой доклад. – С минуту они сидели, молча глядя куда-то в сторону, словно бы стеснялись или опасались встречаться взглядами. – …Но, в общем, я тебя понимаю, комиссар, – нарушил молчание Гродов. – Подобные зрелища, наверное, не для наших с тобой нервов.

– Скорее все-таки не для моих. У вас характер жесткий, по-настоящему армейский.

– Иначе я не был бы кадровым офицером.

Еще раз осмотрев поле битвы в стереотрубу, комбат решил, что самое время доложить о ходе боя командиру дивизиона. Во всяком случае, теперь уже есть о чем докладывать. Вот только вместо похвалы неожиданно услышал грустное «размышление вслух» майора Кречета:

– Все это так, комбат. Но что будет завтра?

– Одно твердо знаю, что желание давить нам на психику я у румын отбил, причем навсегда.

– Ты «причесал» их, это понятно. Но подтрибунально возникает вопрос: какими силами мы сможем удерживать рубежи наших батарей, если твои орудия и так уже оказались на передовой?

– Уходить отсюда тоже нельзя. Мы еще можем держаться, и последние бои это показали. Перебросить бы нам в Восточный сектор хотя бы пару батальонов – и мы снова на коне. Только перебрасывать следует не так, как это произошло с шахтерами, которых попросту бросили в бой без обучения, без оружия, без огневой или бронетанковой поддержки.

– А вот об этой истории тебе лучше забыть, – неожиданно резко охладил его Кречет. – Причем подтрибунально… забыть. Что за разговоры: «с оружием, без оружия… Без огневой поддержки…»? Все эти подтрибунальные размышления – не нашего полета. Раз уж они погибли, хоть на часок-другой задержав противника, значит, смерть их уже геройская. И все тут! Чего умолк?

– Думаю.

– Тут не над чем думать, капитан. Все, что от тебя подтрибунально требуется, – так это делать выводы и выполнять приказы.

– Извините, товарищ майор, версию, согласно которой две с половиной сотни безоружных новобранцев погублено с пользой для фронта, я принимать на веру не могу. И не желаю.

– А вот это уже в самом деле подтрибунально… – И комбат почувствовал, как это давно прилипшее к языку майора и в большинстве случаев совершенно бессмысленное словцо – «подтрибунально» – постепенно наполняется все более угрожающим смыслом.

Беседы с комдивом почему-то всегда давались Гродову трудно, и нынешняя исключением не стала. В каждом слове Кречета улавливалась какая-то недосказанность, некая смысловая вязкость; непонятно было, что происходит: майор завидует его известности, опасается, что комбата назначат командиром дивизиона?..

Как бы там ни было, а сам Гродов старался все реже общаться с комдивом и как можно скорее завершать разговор с ним. Именно поэтому Дмитрий вздохнул с облегчением, когда сразу же после разговора с Кречетом на связь вышел подполковник Райчев.

– Ты самолет над устроенным тобою «мамаевым побоищем» наблюдал?

– Но не думал, что этот разведчик послан вами?

– Он из того звена гидросамолетов, которые обычно используются портовой службой для разведки и оказания помощи терпящим бедствие судам. Как только полковник Осипов сообщил в штаб, что одним артналетом твоей батареей убито и ранено, словом выведено из строя, около двух батальонов румынской пехоты, мы с Бекетовым захотели убедиться в этом, получить подтверждение. Тем более что этим фактом тут же заинтересовались не только наши, флотские, но и городские журналисты…

1 ... 104 105 106 107 108 109 110 111 112 ... 114
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?