Фашисты - Майкл Манн

Мы должны вселить в сердца румын ненависть к врагам нации. Я сам вырос на ненависти к туркам, жидам и венграм. Огонь ненависти надо раздуть так, чтобы он превратился в огромный пожар. Я беру на себя всю ответственность за это (Braham, 1998: 15).

Но мира в фашистском семействе не было. Антонеску тревожил радикализм его новых союзников и развившаяся у них склонность к коллективному насилию, а также слухи о том, что в Легион проникли коммунисты. Он впал в ярость, когда в ноябре 1940 г. легионеры убили в тюрьме 65 политических заключенных. В отчетах посольства Виши в Бухаресте много говорится о постоянных перепалках между Антонеску и его вице-премьером Симой. Диктатор требовал «спокойствия и порядка», Сима звал «к новым подвигам во славу нации». Вице-премьер наводнил министерства, университеты, больницы и Комиссию по румынизации легионерскими «наблюдательными комитетами», создавал из легионеров спец-подразделения полиции и ставил перед ними задачу «очищения нации». Антонеску пытался подчинить Легион своим надежным сторонникам, но ничего не мог противопоставить фашистским идеям пролетарского национализма, социального равенства, борьбы с капиталистическими «спекулянтами» и евреями. Французские дипломаты предрекали Румынии взрыв революционного насилия, за которым последует хаос и полный паралич власти. Сложившаяся ситуация, сообщали они, тревожит умеренных политиков и церковь, Легион становится все более «коммунистическим», его ряды пополняются озлобленными низшими классами, эти люди готовы порвать в клочья не только евреев, но и других «богатеев и предателей» (lanciu, 1998: 73–84, 91–92).

Долго так продолжаться не могло. В январе 1941 г. Легион совершил попытку государственного переворота. Гиммлер выступил на стороне легионеров, но Гитлер поддержал Антонеску, считая, что лишь он сможет удержать страну под контролем и обеспечить непрерывный поток нефти для германской военной машины. Легионерам удалось ненадолго захватить некоторые общественные здания в Бухаресте. Была сделана и неудачная попытка расправиться с Антонеску. Британская дипломатическая миссия сообщала о многих армейских подразделениях, перешедших на сторону мятежников; французы были более скептичны и осторожны в оценке ситуации. Под надуманным предлогом Антонеску вызвал в столицу префектов-легионеров и в их отсутствие взял под контроль все префектуры, посадив там своих людей. У генерала был большой авторитет в армии, и ему удалось обеспечить лояльность правительству элитных столичных подразделений. Если бы у власти по-прежнему был король Кароль, неизвестно, чем бы обернулось дело, но армия после недолгих колебаний поддержала правительство. В подобных обстоятельствах регулярная армия без труда подавляет любое парамилитарное сопротивление: полный разгром незакаленного в боях Легиона оказался легкой задачей. Антонеску поступил умно. Он привел армию в боевую готовность, но удерживал солдат от прямых столкновений с легионерами, пока те своей разнузданностью и насилием не дискредитировали себя в глазах немцев. Новый немецкий посол Манфред фон Киллингер привез с собой распоряжение Гитлера подавить мятеж, немецкие войска на параде продемонстрировали силу, чтобы устрашить Легион (Ancel, 1993: 228–231; Ianciu, 1998: 111–220). 250 легионеров было уничтожено, 9 тысяч арестовано. Выяснилось, что демонстрацию, спровоцировавшую восстание, организовали студенты, но большинство арестованных были рабочими, а также представителями средних классов (строка 4 табл. 8.1).

Немцы преподали Легиону такой же горький урок, как и «Скрещенным стрелам»: нацистская Германия не доверяла неуправляемым фашистам, она делала ставку на надежные авторитарные, корпоративистские режимы. Впрочем, Легион не был уничтожен полностью: позже он сумел продвинуть своих людей в органы управления, ему же была доверена и главная задача — «окончательное решение еврейского вопроса». Когда военная удача изменила рейху, легионеры снова подняли мятеж, захватили западную часть страны и занимались истреблением евреев, пока их не смяла подошедшая Советская армия. Легион, сеющий смерть и сам не единожды битый, прекратил свое существование.

Послевоенное коммунистическое правительство проявило удивительное милосердие. Антонеску и ряд нацистских коллаборантов были расстреляны, но к остальным легионерам режим Чаушеску отнесся «толерантно», ибо и сам обнаруживал явные симптомы идеологии Легиона: крайний этнический национализм, попечение о расовой чистоте, превозношение крестьянства. Студенческий фашизм дал о себе знать в последние дни коммунистического режима в начале 1990-х. Сегодняшняя Румыния отказалась от идеи этатизма, евреев в стране практически не осталось. Некоторые опасения вызывает значительная венгерская диаспора, что теоретически может возродить румынский органический национализм. Но в обозримом будущем с румынским фашизмом покончено.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В предвоенной Румынии произошла уже хорошо знакомая нам история: подъем авторитарного этатизма и органического национализма. Но движущие силы были несколько иными. Румынская правящая элита не имела глубоких исторических корней, что не помешало ей уцелеть после Первой мировой войны. Радикализация в националистическом и этатистском ключе позволила ей удержаться у власти. Репрессивный государственный аппарат в общем и целом устоял под давлением фашистского парамилитаризма. Фашистскую угрозу устранили король Кароль и генерал Антонеску. В случае Румынии мы сталкиваемся с тем же пресловутым «заговором правящего класса» против демократии, но на сей раз не только против демократии, но и против фашизма. Фашисты опирались на две социальные группы. К первой мы относим идеологов национал-этатизма, лидеров и активистов этого движения (к ним примкнули многие священники). Ко второй группе принадлежат бедные крестьяне и промышленные рабочие, пролетарии по происхождению и идеологии, увидевшие в фашизме надежду на решение многих проблем. Таким образом, румынский фашизм нельзя считать ни буржуазным, ни даже мелкобуржуазным движением. Если бы на фашистов не обрушились репрессии, они, вполне вероятно, могли бы победить на выборах. Их тактика скорее была рассчитана на борьбу за голоса избирателей, чем на парамилитарное сопротивление, акты насилия были локальными и избирательными, провоцирующими ограниченные репрессии со стороны государства, что могло бы принести массовое народное сочувствие.

Фашистам оказали поддержку разрозненные и чуждые друг другу социальные группы. Что свело их вместе? Неспособность политической элиты решить насущные проблемы страны вызвало к жизни Легион и обеспечило его первые победы. В 1918 г. Румыния приобрела обширные территории и получила пусть призрачный, но шанс на создание демократического государства. Однако в реальности Румыния была очень бедной страной с насквозь проржавевшим механизмом государственной власти. Политическим фундаментом был старый режим, обретший вторую жизнь после победы в войне, он опирался на патрон-клиентские отношения, партии аристократов и монарха, распределявшего хлебные должности и привилегии среди приближенных. В межвоенный период подобные полуавторитарные методы были малоэффективны, их действенность сводилась на нет современной системой коммуникаций и модернизационными идеологиями, прежде всего фашизмом. Великая депрессия выявила неспособность этих режимов справиться с экономической ситуацией, особенно в сельском хозяйстве. Как и в других странах, общественное недовольство в Румынии приобрело классовый и националистический характер.

Король и большинство аристократов всегда предпочитали менее, а не