Полное затмение - Лиз Ригби

— Похоже на деловые письма из Европы, — наконец заметил он. — Это может быть интересным.

— Что-то по банковским счетам? — спросила Френсис.

— Возможно, они рассказали бы нам, что, черт возьми, случилось с деньгами, когда они оказались за океаном, — согласился Курт. — Возможно, даже привели бы к Льюису.

— Если бы… — уныло заметила Френсис.

Ломакс еще никогда не видел ее в таком мрачном настроении.

Марджори объяснила:

— Если в этих письмах содержатся какие-нибудь доказательства и мы вскроем их, предварительно не запросив разрешения, суд скорее всего не признает их в качестве таковых. Поэтому мы можем только отдать письма полиции.

— Вы не должны были приносить их, — строго добавила Френсис. — Ну что ж. Курт и Марджори, встречаемся в понедельник, чтобы обсудить досудебные формальности. Вам приходить не обязательно, Ломакс.

— А что за формальности? — спросил Ломакс.

Он понял, что Френсис хочет, чтобы он ушел, но заупрямился.

— Мы должны обсудить некоторые процессуальные детали до суда. Вам незачем присутствовать.

— Например, какие?

Курт и Марджори тоже поднялись. Френсис подошла к своему письменному столу. Через плечо она бросила:

— Например, то, что Джулия не хочет камер в зале суда. Я не хочу, чтобы присяжные видели фотографии с места преступления. Судья также должен согласиться, что я могу прохаживаться по комнате заседаний во время перекрестного допроса свидетелей — некоторые считают, что это свидетелей подавляет. Возможно, мы должны будем подтвердить законность нашего расследования. Все это вас не касается.

Марджори собирала бумаги со стола.

— А Джулия там будет? — спросил Ломакс.

— Разумеется.

Френсис села за стол и открыла папку с бумагами, которые принесла секретарша. Она начала что-то писать. Курт шатался вокруг с письмами Гейл в руке. Марджори тяжело оперлась на стол. Казалось, девушка не хочет уходить без Ломакса.

Он был разочарован. Если бы защитники нашли что-то, что могло помочь Джулии, они непременно сказали бы об этом. Суд состоится через несколько недель, а адвокаты мрачны и исполнены цинизма. Ломакс понял, что пора уходить. Он неохотно закрыл блокнот.

— Что я могу сделать еще? — спросил он.

Френсис ответила, не поднимая глаз:

— Ничего. Только принесите записи ваших бесед.

— Ну что ж… позвоните, если понадоблюсь.

Френсис сделала вид, что не слышит. Марджори успокаивающе добавила:

— Конечно, позвоним, Ломакс.

К удивлению Ломакса, возле самой двери Френсис окликнула его. Он с надеждой обернулся. Но она только сказала:

— Держитесь подальше от Джулии. В том числе и на суде.

Ломакс уставился на нее:

— Вы хотите сказать… на следующей неделе, когда будут проходить все эти формальности?

— Я хочу сказать, все время.

Ломакс уронил блокнот.

— Вы требуете, чтобы я не приходил на суд?

— Здание суда — место публичное, и я не могу запретить вам. Но настаиваю, чтобы вы держались от него подальше.

— Нет, — ответил Ломакс. — Я не собираюсь держаться подальше от чертова суда.

— Ломакс, присяжные не дураки. В зале заседаний они замечают всех и вся. Так же, как и судебные репортеры.

— Но там же будет куча народу!

— Вы будете появляться там каждый день, и — не надо себя обманывать — они заметят вас и догадаются, кто вы такой. Они все поймут. Поверьте мне, присяжные вас раскусят.

Ломакс так замотал головой, что она закружилась.

— Нет, нет и еще раз нет, — повторил он. — Я должен там быть.

Френсис и Марджори посмотрели друг на друга.

— Думаете, сможете его убедить? — наконец спросила Френсис.

— Нет, — ответила Марджори.

— Нет, черт подери, она не сможет меня убедить!

— У меня возникла мысль, — начала Марджори. — Вы можете приходить в суд в качестве моего… моего жениха. Якобы вы приходите туда из-за меня.

— Хорошо. Я повешу на грудь табличку: «Приятель Марджори».

— Нет. Но при встрече машите мне рукой, будем ждать друг друга во время перерывов, покажемся пару раз вместе в парке во время ленча… Идет? А если кто-нибудь спросит вас — а репортеры непременно спросят, — скажите, что гордитесь мной, так как я помогаю защитникам, и что приходите посмотреть на мою работу. Хорошо, Френсис?

Размышляя над предложением Марджори, Ломакс вертел блокнот.

— Я предпочла бы, чтобы он совсем не появлялся в суде, — заметила Френсис Марджори, словно Ломакса не было в комнате. — Но если он настаивает, я согласна.

— Настаиваю, — сказал Ломакс, выпрямившись. — Я определенно настаиваю.

— Тогда спрячьте подальше свои чувства, — заметила Френсис, возвращаясь к бумагам, — от этого зависит жизнь Джулии.

Когда они вышли из кабинета, Марджори виновато прошептала:

— Курт говорит, что Френсис всегда нервничает перед большим процессом.

Ломакс вернулся домой и засел за отчет. Он печатал двумя пальцами, быстро и неаккуратно. Он не до конца понимал, что описывать. Скажем, заинтересуют ли Френсис сны Хегарти? Вряд ли. Поэтому Ломакс описывал только факты. Он пропустил все домыслы относительно Джулии, но подробно остановился на Мерфи Маклине. Не стал также упоминать о якобы жестоком обращении Джулии с Гейл.

Снаружи было жарко. Ломакс прервался, чтобы посидеть на веранде. Солнечные лучи скользили по коже. Лето достигло зенита, а это значит, что не за горами осень. Нынешнее лето прошло мимо. Он носил легкую одежду, иногда страдал от жары, даже устроил себе короткий отпуск, но тем не менее лето Ломакс пропустил.

Солнце спалило листья. Когда белка карабкалась по веткам, с деревьев падал настоящий лиственный дождь. Ломакс видел, как Депьюти лежит в тени веранды неподвижно, словно мертвый. Несколько минут он разглядывал пса — Депьюти не двигался.

— Деп? — резко позвал Ломакс, и встревоженный пес вскочил на лапы, стряхивая пыль с шерсти.

Ломакс вернулся к работе. К вечеру он закончил, и когда стало прохладнее, отвез бумаги в город и вручил их ночному сторожу «Сэш Смит». Уборщики в униформе разгребали остатки дневного представления, а в самом доме, вероятно, проходила вечеринка. Сверкали огни. Пары — мужчины в сюртуках, женщины в платьях с открытыми плечами — болтали и пили.

На обратном пути Ломакс проехал мимо Мерфи Маклина. Смутившись, он отвернулся, а Маклин загудел, замахал рукой и заулыбался — теперь Ломаксу не отвертеться.

В его отсутствие звонил Джеферсон. Ломакс снова принялся за поиски распечаток, но без особого успеха. Всю следующую неделю он периодически начинал искать бумаги Джеферсона, но всегда что-нибудь отвлекало. Проходило несколько дней, Ломакс снова вспоминал про бумаги и, движимый чувством вины, снова отчаянно разыскивал их. Ломакс никак не мог сосредоточиться. Он выходил в соседнюю комнату, а затем стоял, стуча себя по голове в попытках вспомнить, что ищет. Начинал читать книги, но так и не заканчивал их. Книги валялись по всему дому — раскрытые не дальше пятидесятой страницы. Он не дописал ни одного письма. Не спал ночью, а днем проваливался в сон прямо на залитой солнцем веранде, просыпаясь под вечер с тяжестью в теле и больной головой. Суд над Джулией приближался. Все, что он сделал для нее, уже не поможет. Ничто не могло облегчить его беспокойства. Больше ничего нельзя сделать. Все его усилия ни к чему не привели.