Полное затмение - Лиз Ригби

— Ты сказал им, что это я во всем виновата?

— Нет.

— Ты упоминал мое имя?

— Нет. Я сказал «коллега».

— Ты привез мои аризонские фотографии?

— Вот они. Но я забыл покрывала.

Ким сделала страшное лицо и провела пальцем по горлу:

— Тебе конец. Если Эйлин Фрайл заглянет сюда, ты пропал.

Чтобы не попасться на глаза Эйлин Фрайл, Ломакс поспешил укрыться в комнате Джулии. Она открыла дверь и широко улыбнулась Ломаксу. Джулия только что вышла из душа — на ней была мешковатая футболка. Она закрыла за ним дверь, и Ломакс втянул носом воздух, ощутив запах ее губ, шеи и ушей.

— М-м-м, — протянул он.

Элисон-Нос научила его обращать внимание на запахи. Джулия пахла превосходно. Чистотой и свежестью. Она позволила Ломаксу поцеловать мочки ушей, коснуться волос и положить руку на талию. Джулия не стала расспрашивать его о собрании комитета по этике.

Ломакс лежал на кровати, а Джулия варила ему кофе. Ему представился случай рассмотреть комнату. Джулия постаралась как-то разнообразить простое убранство. Все та же дешевая и потертая мебель, но она заменила покрывала Эйлин Фрайл на свои — персикового цвета. Ломакс понюхал и их. Покрывала пахли Джулией.

Его удивили книжные полки. Здесь были книги по европейской истории и истории Древнего Египта. Несколько биографий, произведения По и Фицджеральда, какие-то детские книжки. До его прихода Джулия читала описание плавания капитана Кука в Австралию. Книга лежала на столике рядом с кроватью.

Джулия увидела, что Ломакс рассматривает книгу, и покраснела.

— После знакомства с тобой я поняла, какая я глупая, — объяснила Джулия.

— Ничего ты не глупая, — не согласился Ломакс, пытаясь затащить ее на кровать.

Джулия с улыбкой сопротивлялась. Она села в кресло рядом с кроватью. Ломакс взял ее руки в свои.

— Я не получила никакого образования. Даже детских книжек не читала. Здесь в свободное время я пытаюсь наверстать.

Она снова покраснела. Глаза сияли бездонной синевой.

— Ты должна пойти учиться в колледж, — сказал Ломакс.

— Ну… я… я еще не готова. Не у всех хватает ума, чтобы учиться в колледже.

— Только не у тебя. Кто сказал тебе, что ты глупая? Отец?

— Ему не нравились умные женщины.

— А Льюису?

— Он тоже не любил умных. Только рядом с тобой я захотела вернуться в школу, Ломакс.

Он сел на кровати и поцеловал ее. Джулия склонила голову. От смущения лицо ее запылало.

Заглянув Джулии через плечо, Ломакс увидел на стене информационный бюллетень. Такой бюллетень висел в каждой комнате. В нем печатались различные объявления о событиях в обсерватории, но на том, что висел в комнате Джулии, сверху был приколот снимок собаки. Становилось ясно, что хозяйку совсем не интересовали новости обсерватории, а вот снимком собаки она, напротив, весьма дорожила. Собакой оказался Депьюти.

— Откуда он у тебя?

— От Ким. Одна из ваших аризонских фотографий.

Ломакс внимательно рассматривал фотографию. Вероятно, Ким сделала ее в Музее ковбоев. Депьюти лаял на фотографа. Чья-то рука успокаивающе гладила собаку.

— Смотри, а ведь это я!

— Знаю.

— Когда-нибудь здесь будет висеть мой портрет, а не просто фотография руки.

Джулия улыбнулась, но ничего не сказала. Ломакс посмотрел на ставшие знакомыми лица семейства Фокс на противоположной стене. Разумеется, пока он ничем не заслужил, чтобы на их месте висела его фотография. Ломакс смутился и, чтобы скрыть неловкость, поднялся и подошел к стене. Все тот же свадебный снимок: Льюис, Гейл и Ричард. Что-то смущало его. Что-то, виденное неоднократно, но лишь теперь привлекшее внимание.

— Джулия…

— Что?

— На свадьбе… ты надевала брошку…

Она подошла к Ломаксу.

— Вот эту? — Палец уперся в сверкающие грани, отразившие улыбку новобрачной.

— Она твоя?

— Подарок Льюиса. Не совсем свадебный. Он подарил ее мне, когда делал предложение.

— Это бриллиант?

— Да.

— А Гейл носила ее?

— Гейл? — Джулия бросила на него быстрый взгляд, немного помолчала. — Иногда, — наконец ответила она.

— В школу?

— Наверное. Возможно. Не помню, зачем она носила ее. Меня это не слишком радовало, но Гейл всегда возвращала брошку.

— Сегодня я был в ее школе, — сказал Ломакс.

— В Линдберге? Зачем?

— Встречался с одним учителем, который помнит ее.

Джулия медленно кивнула. Неожиданно без всякой причины оба почувствовали напряжение.

— И что? — слабым голосом поинтересовалась Джулия.

Она выглядела такой ранимой, и Ломакс почувствовал себя грубияном.

— Он считает, что ты изменила Гейл. В этом он с тобой согласен. Вот и все.

Ломакс попытался смягчить голос, но тут же почувствовал, что Джулии больно. Она напомнила ему птичку, случайно залетевшую в дом. Он пытался поймать ее, чтобы выпустить, а бедняжка, не понимая его намерений, билась и трепетала от ужаса. Однажды такая птичка умерла у него в руках.

— Нет… — теперь она шептала, — это не все. Я увидела это по твоему лицу, как только ты вошел в комнату.

Ломакс замотал головой.

— Ты начал с вопросов обо мне, Гейл и Льюисе. Ты что-то узнал. И это беспокоит тебя.

— Да нет же, все не так.

— После каждого разговора с людьми, причастными к этому делу, ты меняешься. — Голос Джулии задрожал.

— Я не меняюсь, Джулия. Никогда не менялся и впредь не собираюсь.

— Этот учитель говорил обо мне такое…

— Я никогда не поверю дурным словам о тебе.

— Разумеется, тебя мучает вопрос: правду ли он сказал? И ты окольными путями решил выведать это у меня.

— Нет.

— Ты похож на кота, который возвращается с охоты, принося добычу в виде крыс, мышей и прочих гадостей, и оставляет ее на пороге дома…

— Нет!

Ломакс взял Джулию за запястье. Она попыталась вырвать руку, но он не отпускал. Джулия сопротивлялась. В глазах застыла такая грусть, что Ломакс не решался смотреть ей в лицо. Они стояли на ковровом покрытии. Джулия произнесла:

— Вся моя жизнь стала предметом для осуждения. Все мои ошибки.

— Не было никаких ошибок.

Печальное выражение словно застыло на лице.

— Гейл. Я признаю, что была не права.