Авантюристы. Морские бродяги. Золотая Кастилия (сборник) - Густав Эмар

– Мое мнение, сестра, что причина – мщение.

– Мщение? Кому?

– Послушай, моя бедная сестра, – продолжал дон Санчо с печальной улыбкой, – ты умерла или, по крайней мере, слывешь умершей, не правда ли?

– Правда, брат. И что?

– Дай же мне закончить. Кто знает, быть может, герцог прекрасно знает, что ты еще жива, и распустил слухи о твоей смерти нарочно, для того чтобы упрочить мщение, в котором он поклялся не только тебе, но и человеку, который лишил его старшего сына и похитил у него дочь? Откуда ты знаешь, что отец не следил постоянно за каждым твоим шагом? Вероятно, он решил вселить в тебя еще большие сомнения, чтобы таким образом одним махом поразить двух своих смертельных врагов.

– О! То, что ты предполагаешь, ужасно, брат! – вскричала Клара, с ужасом всплеснув руками.

– Сестра, я ничего не предполагаю, – ответил он сухо, – я только делаю выводы. Для меня очевидно, что герцог шаг за шагом следует плану, обдуманному им уже давно. И вот тому доказательство: месяц назад, заметь это хорошенько, пожалуйста, герцог Пеньяфлор и дон Гусман де Тудела находились в Веракрусе. Я тебе уже сказал, что дон Гусман – морской офицер. По приказанию нашего отца, который рассказал ему твою ужасную историю, сестра, хотя и переиначив ее, этот молодой человек, обезумев от горести и стыда, не колеблясь бросил почетную карьеру, открывавшуюся ему, и отправился матросом на флибустьерском судне, решившись умереть или отомстить за свою мать, так низко обесчещенную, по словам нашего отца, одним из флибустьеров.

– Но это ужасно, брат!

– Не правда ли? Однако это еще не все. Молодой человек, одаренный прекраснейшими качествами и благороднейшими манерами, клятвенно обещал отцу преследовать своей ненавистью предводителей флибустьеров и предать их в руки нашего правительства… То есть он стал шпионом. Понимаешь ли ты меня теперь, сестра? Должен ли я еще что-то добавить?

– О! Нет, брат, ни слова больше, ради бога! – вскричала она с ужасом.

– К счастью, – продолжал он, – мне удалось обменяться несколькими словами с Гусманом. И я должен снова его увидеть. Вдруг мне удастся, особенно если ты согласишься мне помочь, уберечь его от пропасти, в которую он готов упасть.

– Не сомневайся в моей готовности помочь тебе, брат! Ах, боже мой! Что же делать?

– Еще не знаю. Прежде всего мне надо встретиться с ним.

– Это правда, боже мой, это правда! Какое имя принял он среди флибустьеров?

Она в отчаянии опустила голову и молчала несколько минут. Дон Санчо печально смотрел на нее, не смея прервать ход ее мыслей и возобновить разговор.

– Послушай, брат, – сказала донья Клара, вдруг подняв голову и упрямо сдвинув брови, – я слишком долго трусливо пряталась в этой долине, – глаза ее сверкнули, – час решительных действий наконец пробил, неумолимая борьба между нашим отцом и мной, борьба, которую я считала конченной, начинается вновь. Хорошо, я принимаю ее. Господь да поможет мне. Он покровительствует матерям, спасающим своих детей.

– Что ты собираешься делать, Клара?

– Оставить этот дом и отправиться в Пор-Марго или в Пор-де-Пе к флибустьерам. Они будут ко мне не так жестоки, как мои соотечественники.

– Остерегайся, сестра.

– А чему я подвергаюсь? Смерти? Она будет мне только приятна, брат, если я смогу отыскать своего сына и спасти его честь.

– Но каким именно образом ты собираешься действовать, моя бедная Клара?

– Еще не знаю, Санчо, но Господь вдохновит меня, у меня все получится, я убеждена в этом.

– Поступай, как считаешь нужным… У меня нет ни права, ни желания удерживать тебя. Но что, если Гусман – не сын тебе?

– Ах! – воскликнула она с мукой.

– Что, если вместо сына у тебя дочь и эта дочь – Хуана? Тем-то и ужасна, моя бедная сестра, твоя история, что ты, мать, даже не знаешь, какому ребенку дала жизнь, не знаешь, не умер ли этот ребенок при рождении.

– Боже мой! Боже мой! – прошептала она, с отчаянием ломая руки.

– К несчастью, наш отец, подстегиваемый ненавистью, не допустил ни малейшей ошибки, он все рассчитал, все предвидел. Помнишь, когда у тебя начались схватки, тебе дали сильное снотворное, так что все произошло во время сна и, когда ты открыла глаза, твой ребенок уже исчез.

– Это правда, Санчо, это правда! – вскричала донья Клара, залившись слезами. – Я не видела своего ребенка! У меня его похитили прежде, чем я его поцеловала. Эту первую ласку, столь сладостную для сердца матери, я не могла подарить своему ребенку! О, не ужасно ли это, брат?

– Успокойся, Клара, ради бога, твое отчаяние пугает меня.

– О! Ты внезапно оживил все мои горести, эта ужасная рана снова кровоточит в моем сердце! Мать не утешится никогда.

– Клара, сестра моя, умоляю тебя, ты знаешь, как я тебя люблю. Я буду помогать тебе всеми силами. Клянусь, мы отыщем твоего ребенка.

Внезапно, осененная догадкой, она приподнялась со стула с пылающим лицом, с сухими глазами.

– Брат… – сказала она. – А если оба они – мои дети?

– Что ты говоришь, Клара?!

– Я говорю, брат, что, как ни глубок мрак, окружающий нас, как ни искусна ненависть моего отца, свет прольется на эту страшную тайну. Поверь мне, недаром после стольких лет Господь позволяет моему отцу и мне встретиться лицом к лицу. Вот час великой борьбы! Мы увидим, ангел или демон останется победителем в страшной партии, которая будет разыгрываться между нами.

Сраженная волнением, донья Клара без сил упала на стул. Ее искаженное горестью лицо побелело, глаза были закрыты, а все тело свело судорогой. На какое-то мгновение маркизу показалось, что она умерла.

Испуганный, дон Санчо стоял подле сестры, единственного родного существа, которое он любил, и слезы медленно текли по его лицу.

– Бедная сестра! – шептал он с нежным состраданием. – Вся твоя жизнь – бесконечное мучение! Как же мне вселить надежду в твое разбитое сердце! Боже мой, разве при таких обстоятельствах должен был я увидеть тебя после стольких лет разлуки?

Он вздохнул, опустил голову на грудь и начал в волнении ходить взад и вперед по комнате. С четверть часа тишина нарушалась только сдержанными рыданиями доньи Клары. Вдруг она выпрямилась, взяла брата за руку и сказала задыхающимся голосом:

– Санчо, могу ли я рассчитывать на тебя?

– Неужели ты сомневаешься в этом, сестра?

– Прости. Несчастному человеку так трудно верить во что-то хорошее.

– Я не упрекаю тебя, сестра. Говори.

– Ты сказал мне, что любишь этого дона Гусмана де Тудела.

– Как брата.

– Он хорош собой, не правда ли?