Корона тьмы. Сумеречные боги - Лаура Кнайдль

Вэйлин застонал, когда в его сознании вдруг вспыхнули старые воспоминания. Он видел себя молодым человеком, сидящим в кресле связанным, а перед ним стояла королева. Вэйлин сопротивлялся, пытался убежать, но ничего не вышло. Магия Валески, намного превосходящая его собственную, сделала полукровку ее пленником. Вэйлину не хотелось переживать это снова, но картины прошлого одна за другой беспрепятственно проносились в его сознании.

Он все еще чувствовал аромат ладана, который тогда подожгла Валеска. Облаченная в темный халат, она появилась перед ним, а потом начала стягивать ткань со своих плеч. Обнажившись, королева, сжимая в руке кинжал, предстала перед ним во всей своей красе.

Валеска провела лезвием меж своих грудей, бормоча при этом слова, которых Вэйлин до того дня еще никогда не слыхал. А услышав, почти ничего не понял, потому что без конца рвался из своих пут и кричал. Даже до того, как проклятие связало его волю, он был беззащитным пленником во власти Валески.

Шагнув к полукровке, королева, используя измазанный ее кровью клинок, разрезала его, Вэйлина, плоть и таким образом забрала себе власть над его кровью. Он почувствовал, что горит, словно в огне, когда проклятие распространилось по жилам, словно лесной пожар, и превратило его в марионетку.

Вэйлин закричал снова. Его тело вновь горело, точно так же, как тогда, когда Валеска прокляла его. Королева смеялась, и ее голос пронзал разум Вэйлина, а боль грозила разорвать мужчину на части. Он слышал ее стоны и хрипы, которые срывались с губ королевы, когда она заставляла его двигаться внутри ее тела, изливая в него семя.

Голос Валески полностью заполнил его тело, просочился в каждую клеточку.

– Ты принадлежишь мне. Ты – мой. Ты будешь делать то, что говорю тебе я.

Вэйлину хотелось заткнуть уши, но он не мог пошевелиться. Он даже не знал, осталось ли у него еще тело или оно уже давно увязло в этом исступленном безумии пламени и крови.

Он потерял себя.

Он потерял свою душу.

Он потерял свое тело.

Он потерял свое проклятие.

Пальцы Эстрид продолжали впиваться в его плоть и душу, цепляя что-то глубоко внутри Вэйлина и поднимая это из глубин его сердца. Он кричал, снова и снова, пока его собственный голос не вытеснил голос Валески. Темная и Ли что-то говорили ему, но Вэйлин, как и в те далекие времена, совершенно не понимал обращенных к нему слов. Все словно ускользало от него, и в то же время – так многое возвращалось.

Внезапно тело полукровки судорожно дернулось, и его отбросило назад. Вэйлин падал в бесконечность, а мимо проносились картины всех жутких, ужасных, мерзких поступков, которые он совершал под влиянием Валески.

Столько убитых.

Столько крови.

Столько страданий.

Вэйлин совершенно четко, будто наяву, видел перед собой лица всех своих жертв. Многие из них так и остались для него безымянными, но не все. Только не Олдрен. Вэйлин видел, как Неблагой, переодетый в одежду Кирана, безжизненно рухнул на землю.

Вэйлин все глубже падал в пучину воспоминаний. Со временем у него развился талант распознавать смерть и определять миг, когда жизнь покидала своих жертв. И в день коронации Кирана он был уверен, что стал свидетелем последнего вздоха Олдрена. Но фейри воскрес.

Не как Олдрен, а как Цернуннос.

И лишь только Вэйлин осознал это, его падение в прошлое прекратилось. Он с силой ударился о твердыню настоящего – все было кончено.

Застонав, полукровка открыл глаза. Он лежал на спине, устремив взгляд в потолок. Перед глазами плыл туман, чувства были столь же смутны. В голове пульсировала боль, и Вэйлину казалось, что если он сейчас хоть немного пошевелится, то тотчас потеряет сознание.

Тело болело, кожа горела, все зудело и бурлило. Казалось, будто он несколько дней провел в непрерывной схватке. Сердце колотилось как бешеное, тело сковал ледяной холод, а на лбу выступил пот.

– Проклятие разрушено?

– На это может ответить только твой друг, – услышал Вэйлин слова Эстрид. Ее и без того ломкий голос теперь звучал еще более тускло и изможденно. – Я сделала все, что могла.

В поле зрения мелькнуло знакомое лицо. Ли. Эльвы его побери, он был прекрасен. Светлые волосы напоминали снег, покрывавший землю Эвадира, а холодный оттенок глаз ничем не уступал ледяной корке на стенах пещеры. Вэйлин протянул руку и осторожно коснулся щеки Ли.

Тот с видимым усилием сглотнул.

– Как… как ты?

Что на это ответить, Вэйлин не знал. Он вздохнул и еще раз напряг мышцы, но боль стала терпимее. Постепенно полукровка начинал вновь воспринимать себя и то, что его окружало.

– Я… – Его слова заглушил кашель.

Ли тут же вскочил на ноги и поднес Вэйлину кружку, полную воды. Стараясь унять першение в горле, полукровка сделал несколько осторожных маленьких глотков и только после этого, вернув кружку Ли, протянул руку и коснулся своей шеи.

Пальцы мужчины, дрожа, ощупывали кожу, но того, что он опасался там обнаружить, больше не было. Шрам исчез. Место, к которому он так часто прикасался и научился ненавидеть за последние несколько лет, стало совершенно нормальным. Рубцов больше не было – кожа стала такой же гладкой, как и на всем остальном теле.

Слезы навернулись на глаза Вэйлина. Но то были не слезы облегчения или радости. Он и сам не знал, отчего они появились. Вэйлин чувствовал себя странно одиноким и опустошенным: проклятие, которое годами занимало его сознание, исчезло. Он больше ни с кем не делил свое сознание и мысли.

– Обеспечь своему другу покой. Он ему понадобится, – обратилась Эстрид к Ли, с трудом поднимаясь со стула. Хилариус, который в мгновение ока оказался рядом с ней, тут же подхватил старуху под руки.

Вэйлин сухо сглотнул:

– Спасибо!

Кивнув, Эстрид улыбнулась в ответ, а затем позволила Хилариусу увести ее из хижины. И тогда Вэйлин в первый раз по-настоящему остался с Ли наедине, потому что теперь был свободен.

Ему удалось. Он сделал это.

Вэйлин все еще сидел на полу: голова его кружилась от радости. Он жадно хватал ртом воздух, глаза снова наполнились слезами, а пальцы вновь потянулись к затылку. Полукровка ощупывал свое тело, которое казалось ему чужим, в то же время таким знакомым, как никогда прежде.

– Меня прокляла Валеска, – прошептал он, обращаясь больше к себе, чем к Ли, и с трудом узнавая собственный голос. Звучание его совершенно не изменилось, но слова проникли в сознание с такой легкостью, какую Вэйлин обычно ощущал только во время пения. – Она сделала это со мной.

Ли нахмурился:

– Королева Благих?

– Да, клятва связывала меня с ней. – Наконец-то он смог произнести слова, которые должен был сдерживать все эти годы. И тут Вэйлин запнулся, горло его сжалось, но на этот раз дело было не в боли или напряжении. Слезы текли по его щекам все быстрее и быстрее, и полукровка зарыдал.