Савва Морозов - Анна Федорец

Как уже говорилось, Д. А. Олсуфьев упоминал «некоего, страшного» человека. Маловероятно, чтобы это был сам Красин: в то время, с 12 по 27 апреля, он находился в Лондоне, где проходил III съезд РСДРП. Но, вероятно, Савва Тимофеевич знал в лицо того, кто за ним шпионил. И именно через этого человека Красин узнавал о местонахождении Морозова. Во всяком случае, в период с февраля по май 1905-го Леонид Борисович неоднократно беседовал с Морозовым, несмотря на все ухищрения его родственников, пытавшихся этого не допустить.

Первая из этих бесед состоялась в феврале 1905 года и была вполне легальной: к тому моменту инженер Л. Б. Красин около года работал на Никольской мануфактуре Морозова, руководя строительством электрической станции. Однако поводом для беседы стали события в подпольном мире. В первых числах февраля в Москве, в разных квартирах, состоялось несколько заседаний ЦК РСДРП, в которых принимал участие Красин. Одно из этих заседаний, проходившее 9 февраля в квартире писателя Л. Н. Андреева, закончилось арестом всего Центрального комитета. Красин оказался едва ли не единственным, кто не был схвачен полицией. «Имея все основания опасаться ареста и будучи одним из трех не провалившихся членов ЦК, я должен был немедленно перейти на нелегальное положение и поехать в Смоленск, а затем Одессу и другие южные города, чтобы восстановить работу ЦК».[638] И, в другом месте: «Мне предстояло немедленно восстановить связь со всеми местными организациями, разыскать уцелевших членов ЦК, решить вопрос о кооптации новых членов, а тут еще навалились неотложные текущие вопросы — финансы, вопрос о съезде, о выборах, подготовка делегатов и т. д. и т. д.».[639]

По воспоминаниям Красина, на следующий день после провала, то есть 10 февраля, он с самого утра явился к Морозову с требованием официально отпустить его с фабрики под предлогом закупки оборудования для электростанции в Швейцарии. Это требование Морозов удовлетворил. «Савва относился ко мне лично неплохо, его отношения с правлением, да и с московским генерал-губернатором не были бы улучшены, если бы главный электрический инженер его фабрики вдруг очутился в тюрьме. Безопаснее было пустить меня на все четыре стороны, а там «что бог даст».[640]

Но, скорее всего, Красин поднял еще один вопрос, о котором не пишет в воспоминаниях, — денежный. До сих пор этот пункт возражений со стороны Морозова не вызывал. И вдруг инженер получил резкий отказ. Исследователи пишут: «Используя метод давления, «пламенный революционер» внушал струсившему, по его словам, Морозову, что официальная командировка ему необходима для объяснения директорам правления причины его длительного отсутствия. Так что визит на Спиридоновку, по Красину, увенчался успехом. Но не скрывался ли за фразами о «порядочной трусости» [Морозова] в завуалированной форме тот факт, что Морозов отказал Красину в дальнейшей материальной поддержке?»[641] Эта гипотеза исследователей подтверждается словами 3. Г. Морозовой, которые ее знакомая Л. В. Каверина запомнила и изложила своему родственнику А. А. Арутюнову: «Саввушка холодно принял Леонида Борисовича. Разговор у них не получался, и вскоре наш гость откланялся и удалился. Спустя некоторое время кто-то, не помню, сказал, что он уехал в Швейцарию».[642] Очевидно, после того как Красину не удалось добыть у коммерсанта денег, к нему приехал Горький, который еще недавно состоял с Морозовым в дружеских отношениях и потому мог рассчитывать, что его разговор будет более успешным; но он, как уже было сказано, также получил отказ.

Следующая встреча Красина с Морозовым, которую можно проследить по источникам, произошла уже за границей. Покинув Москву, Красин, по его собственным словам, объехал юг России. Он пишет: «…примерно в апреле 1905 года, я вернулся в Москву и Петербург, а затем нелегально же выехал в Женеву и в мае 1905 года принял участие в III съезде нашей партии в Лондоне… По окончании съезда, после кратковременного пребывания в Женеве, я… выехал обратно в Россию».[643] Однако, несмотря на такой напряженный график поездок, Леонид Борисович не забыл навестить и Морозова, для чего ему пришлось уклониться от указанного маршрута. Вероятно, именно из Женевы, которая расположена возле границы с Францией, Красин отправился к Морозову.

В конце апреля Савва Тимофеевич со своими спутниками прибыл в Виши — бальнеологический курорт в Центральной Франции. Здесь совершенно неожиданно их встретил Л. Б. Красин. По словам Кавериной, 3. Г. Морозова вспоминала: «Появление Красина в Виши было совершенно некстати».[644] После этого визита Савва Тимофеевич долго не мог успокоиться. Еще бы — он так надеялся, что ему удалось оторваться от преследователей! Вряд ли он обрадовался встрече с инженером-подпольщиком. Кстати, появление Красина в Виши подтверждает тот факт, что за Морозовым шпионили. Иначе как «Никитич», возвращаясь с III съезда РСДРП в Лондоне, мог узнать, где находится Савва Тимофеевич?

Леонид Борисович в воспоминаниях писал: «Я заехал к С[авве] Тимофеевичу] в Виши, возвращаясь с лондонского III съезда в 1905 году, застал его в очень подавленном состоянии в момент отъезда на Ривьеру, а через два дня, возвращаясь нелегально из Берна в Россию, в поезде прочел известие о его самоубийстве».[645] Здесь же революционер говорил, что «последний взнос был мною лично получен от С. Т. за два дня до его трагической смерти». Однако между этими свидетельствами есть две неувязки. Во-первых, Зинаида Григорьевна утверждала, что «Савва отказал Леониду Борисовичу в аудиенции».[646] А значит, тот не мог получить от него взноса. А во-вторых, за два дня до смерти, то есть 11 мая… Савва Тимофеевич находился не в Виши, а в Каннах. Что касается Виши, то здесь, по свидетельству родственников, он был в конце апреля. Всё встало бы на места, если бы Красин вместо «Виши» написал бы «Канны». Но Леонид Борисович словно открещивается от того, что он в тот период был в Каннах. Есть и еще одна неувязка — по словам родственников, Красину дважды удалось разыскать Морозова, в то время как сам он говорит лишь об одной встрече. О второй Леонид Борисович предпочел умолчать.

Д. А. Олсуфьев писал: «Спасаясь от революционеров, Морозов «бросился» на Ривьеру; я слышал от его семейных, что за границею он именно «бросался» из города в город, надеясь замести следы, как зверь на угонке. Один близкий ему человек, случайно встретивший его в эту последнюю его поездку в Париж, рассказывал мне, что он не мог признать прежнего Савву: подавленность его настроения граничила почти с сумасшествием. На Ривьере Морозов избрал местом жительства»[647]«Ройяль-отель» в Каннах, на побережье Средиземного моря. Здесь чета Морозовых прожила около недели без всяких происшествий. А потом их вновь разыскал Красин. Видимо, в этот раз Савва Тимофеевич его все же принял. По словам О. А. Кавериной, Морозов потребовал, чтобы его ввели в курс дел.[648] О том же, кстати, говорится в очерках Горького и Сереброва. Вряд ли сообщенные ими обстоятельства встречи правдивы, но, думается, в одном они вполне достоверны: встреча Красина и Морозова состоялась незадолго до смерти последнего. Чем закончилась эта встреча, сказать трудно. Возможно, как утверждает Красин, Морозов дал ему денег, а может, вновь отказал. Как бы то ни было, после этого состоялась еще одна встреча с кем-то из большевиков, не обязательно с Красиным. И она произошла непосредственно в день смерти Саввы Тимофеевича.