Савва Морозов - Анна Федорец

Свидетельство Буренина подтверждает Л. Б. Красин: «Кажется, Наполеону принадлежит изречение: «Деньги — нерв войны». Но и революционную работу нельзя было вести без денег, и поэтому организация финансов партии встала перед нами одной из настоятельнейших задач… Мне в качестве члена ЦК пришлось довольно близко стоять к этому делу… Одним из главных источников было обложение всех… оппозиционных элементов русского общества, и в этом деле мы достигли значительной виртуозности».[629] В другом месте Леонид Борисович писал, что в 1904–1906 годах партийные средства проходили через его руки, так как он являлся «главным тогда финансистом партии».[630]

Итак, III съезд РСДРП закончился 27 апреля 1905 года. Он дал установку на всеобщее вооружение, что требовало немалых средств. А уже через 16 дней после его окончания, 13 мая, С. Т. Морозов погиб при загадочных обстоятельствах, причем его деньги впоследствии, в 1906 году, пошли на нужды партии через того же Красина, которому их передала М. Ф. Андреева. Фактически Савва Морозов предоставил большевикам повод для собственного убийства. Что же вынудило его решиться на такой безрассудный шаг?

Можно допустить, что в тот момент, когда Морозов вручил Андреевой страховой полис, он всё еще верил в ее нравственную чистоту. Мария Федоровна в письме своей сестре сообщает о письме Морозова, которым тот сопроводил свой подарок. По ее словам, в 1906 году это письмо находилось у известного московского адвоката, прославившегося выступлениями на политических судебных процессах, — Г. И. Малянтовича. В письме якобы говорилось, что «С[авва] Тимофеевич] поручает деньги мне, так как я одна знаю его желания, и что он никому, кроме меня, даже своим родственникам, довериться не может».[631] Однако письмо, как и другие материалы судебного процесса, который Зинаида Григорьевна Морозова возбудила против Андреевой, не сохранилось или, во всяком случае, пока не найдено. Может, оно действительно было написано С. Т. Морозовым. А может, являлось подделкой, которая позволила Андреевой выиграть процесс и получить деньги. Выяснить это вряд ли когда-либо удастся. Мотивы Морозова, решившего сделать женщине сомнительной репутации странный подарок — собственную жизнь, вероятно, так и останутся неразгаданными. Видимо, его чувства к ней действительно были столь велики, что совершенно ослепили коммерсанта. А может, он решил пожертвовать собой, чтобы его семью оставили в покое — кто знает?

Сама М. Ф. Андреева задним числом (1938 год) в письме H. Е. Буренину так поясняла этот поступок Морозова: «Теперь, чтобы, не откладывая, покончить с этим, разрешите мне объяснить Вам точно и подробно историю того события, о котором Вы не раз упоминаете, называя его «партийным делом» или «наследством» (курсив мой. — А. Ф.), — я говорю о страховом полисе на 100 ООО рублей. Верно, что С. Т. Морозов считал меня «нелепой бессребреницей» и нередко высказывал опасение, что с моей любовью всё отдавать я умру когда-нибудь под забором нищей, что обдерут меня как липку «и чужие и родные». Вот поэтому-то, будучи уверен в том, что его не минует семейный недуг — психическое расстройство, — он и застраховал свою жизнь в 100 000 р. на предъявителя, отдав полис мне. Я предупреждала его, что деньги себе я не возьму, а отдам, на это он ответил мне, что ему так легче, с деньгами же пусть я делаю что хочу — он «этого не увидит». Никаких завещаний, само собой разумеется, он не делал, но, когда он умер, мне хотелось, чтобы люди думали о нем как можно лучше, так же думал и Алекс[ей] Максимович], прекрасно знавший всю историю полиса».[632]

Это сообщение М. Ф. Андреевой очень похоже на попытку оправдаться перед судом общественности. Утверждение актрисы, что Савва Тимофеевич якобы считал ее «нелепой бессребреницей» и предсказывал ей «смерть под забором», подтверждается лишь одним источником, который никак нельзя считать беспристрастным. Приемный сын Андреевой, A. Л. Желябужский, писал о Морозове: «Бескорыстие Марии Федоровны просто поражало его. Он называл ее «нелепой бессребреницей» и пророчил ей «смерть под забором».[633] Однако исследовательница творчества Андреевой, Н. А. Волохова, пишет: «В 1944 году ее сын Юрий Андреевич Желябужский с помощью М. Ф. Андреевой подготовил и опубликовал воспоминания о матери». Не исключено, что и воспоминания приемного сына подверглись «редакторской правке» или, во всяком случае, он слышал их из уст своей приемной матери. Прочие же источники не подтверждают этих слов актрисы. Более того, их опровергают письма самой Марии Федоровны, которые она писала вскоре после смерти Морозова.

Исследовательница Н. А. Филаткина отмечает: «Одной из первых, кто подверг сомнению действия «нелепой бессребреницы» и заметил, как ловко она рассчитала, каким образом потратить оставленные ей Саввою средства, была И. В. Поткина».[634] Действительно, в сентябре 1906 года в письме родной сестре Е. Ф. Крит Мария Федоровна писала о деньгах, которые ей удалось получить по подаренному ей С. Т. Морозовым полису: «Я считаю, что распорядиться деньгами следует так: 1) уплатить расходы Малянтовичу, полагаю, это будет не больше тысячи, 2) отдать Л. Б. 60 тысяч целиком, 3) отдать долг К. П. — полагаю, что это будет тысяч 15. 4) всё, что остается, — тебе на расходы! Исходя из расчета, что получено будет 89 000,

Малянтовичу — 1000 р.

Л. Б. - 60 000 р.

К. П. - 15 000 р.

76 000 89 000-76 000=13 000 — приблизительно — тебе».[635]

Итак, Мария Федоровна распределила деньги между адвокатом Г. И. Малянтовичем, своей сестрой, которая воспитывала детей Андреевой, К. П. — Константином Петровичем Пятницким (вероятно, в счет долга Горького) и Л. Б. — Леонидом Борисовичем Красиным. Еще в июне 1906-го Андреева в письме Малянтовичу писала: «Покорнейше прошу Вас выдать полученные по страховому полису покойного Саввы Тимофеевича Морозова сто тысяч рублей Леониду Борисовичу Красину». Таким образом, наибольшая часть суммы — 60 тысяч рублей — пошла в кассу социал-демократической партии.

Но кое-что осталось и «нелепой бессребренице», вернее, ее сестре и детям.

Итак, заинтересованность большевиков в смерти Морозова не вызывает сомнений. Кто же мог стать исполнителем? Большинство современных исследователей (конца 1980-х — 2000-х годов) считают, что главная роль здесь принадлежит Л. Б. Красину или, во всяком случае, его помощникам: «Очень вероятно, что он был убит Красиным или при его ближайшем участии».[636] Любопытно, но ту же кандидатуру независимо ни от кого выдвигал в начале 1930-х годов Д. А. Олсуфьев, чьи воспоминания до сих пор не привлекались для решения этого вопроса. Дело в том, что именно Красин занимался рядом неблаговидных дел, в том числе уже упоминавшимся «делом о наследстве Н. П. Шмита» (1907), когда двух сестер купца-революционера принудительно выдали замуж за фиктивных мужей, чтобы получить деньги по завещанию их родителей. Полученные суммы были употреблены на нужды партии. Кроме того, Красин, человек циничный, стоял во главе Боевой технической группы РСДРП. В частности, как видно из воспоминаний H. Е. Буренина, Красин занимался изготовлением бомб и других взрывчатых веществ.[637] Эти бомбы использовались не только в целях революции, но и для устройства отдельных терактов: «для уличных боев, для взрыва кабелей и железнодорожных путей и т. п.». Таким образом, человеческая жизнь стоила для Красина и его соратников неизмеримо мало.