1916. Война и мир - Дмитрий Миропольский

Через несколько минут дамы отбыли. Четверо мужчин собрались в кабинете Феликса и заняли места в креслах. Бульдог забрался на диван. Пуришкевич, которому намокший воротничок больно тёр шею, то и дело морщился и нервно дымил толстой сигарой. Остальные закурили папиросы. Князь, сидя боком у письменного стола, постукивал наманикюренными ногтями по хрустальной панели с бороздками. Кабинет заволокло сизой дымкой.

— Мы готовы слушать вас, Вернон, — холодно сказал Дмитрий Павлович. — Хочется верить, что вы не только объясните происходящее, но и приведёте аргументы, действительно извиняющие вас за испорченный вечер!

— Первым делом позвольте принести извинения господину Пуришкевичу за продолжительную мистификацию, — мнимый Лазоверт коротко кивнул идеальной причёской с пробором в сторону депутата. — Моё настоящее имя Вернон Келл, и я полковник британской разведки.

— Господи… только этого не хватало… — Побледневший Пуришкевич перекрестился сигарой, а гость продолжал:

— С этими джентльменами мы знакомы с довоенной поры. Однако, поверьте, моё сегодняшнее появление для них — не меньший сюрприз.

— Кстати, о сюрпризе, — напомнил Феликс. — Вы оставили его одного?

— Не беспокойтесь, Распутин вряд ли поднимется. Я сказал, что здесь кутят синие кирасиры великого князя Николая Николаевича и каждый из них с радостью выпустит ему кишки. А дверь во двор я запер, — сказал британец, похлопав себя по карману пиджака, где лежал ключ.

— И всё же какого чёрта? — Дмитрий Павлович резким движением раздавил окурок в пепельнице; поднялся во весь рост, блеснув флигель-адъютантскими погонами, и заложил руки за спину. — Извольте объяснить, что вы затеяли!

Вернону тоже пришлось встать.

— Срочная встреча с Распутиным была необходима, — спокойно сказал он. — А чтобы сохранить разговор в строжайшей тайне — лучшего места я выдумать не смог, простите великодушно.

Пуришкевич рванул галстук, освобождая натёртую шею. Лицо его постепенно наливалось кровью.

— Ради всего святого, зачем вам понадобился этот упырь?

— Затем, что через Распутина немцы пытаются предложить сепаратный мир. Используют его влияние на императрицу. У меня есть неопровержимые доказательства встреч Распутина с полномочным эмиссаром из Австрии. Похоже, что на сей раз, благодаря совместным усилиям Распутина и её величества, ваш император всё же может начать переговоры.

Теперь вскочил и депутат, осыпая жилет сигарным пеплом.

— Я же говорил! — крикнул он. — Господа, сколько раз я это говорил! Распутин — тягчайший позор для России! Тёмная сила! И под стать ему — эта немка на престоле, злой гений государя императора…

Юсупов единственный остался сидеть, закинул ногу на ногу и сказал с подковыркой:

— Владимир Митрофанович, здесь не Таврический дворец, и нас переубеждать не надо. — Он ткнул папиросой в Келла. — А вы, значит, Гришку переубедить решили?

— Вы ведь будущий офицер, — ответил британец, — и наверняка знаете книгу Сунь Цзы «Искусство войны».

Феликс вспомнил нудные уроки полковника Фогеля и сделал в воздухе неопределённый жест.

— Вроде бы… что-то знакомое.

— Этот китаец учил воевать за пять веков до Христа. И с тех пор в искусстве войны мало что изменилось. Необходимо искать шпионов врага, которые пришли шпионить против тебя. Соблазни их выгодой и возьми к себе.

— Не обладая мудростью совершенномудрого, нельзя использовать шпионов, — возразил Дмитрий Павлович. Келл оценил ответную цитату.

— Приятно слышать. Я не претендую на совершенную мудрость, но дело своё знаю. Представьте себе сильный яд. Он убивает, но в малых дозах может быть лекарством. Так и Распутин отравляет всё вокруг, но при грамотном использовании…

— Цианиды не могут быть лекарством, — перебил Пуришкевич, плюхнувшись обратно в кресло, — они убивают!

— Поверьте своему главному врачу, — британский офицер тонко усмехнулся, — цианид ртути, например, хоть и не лекарство, но хороший антисептик. А вот цианид калия — это и вправду смерть. Чтобы узнать о яде наверняка, его необходимо исследовать.

— Исследовали? — спросил великий князь.

— Увы, Распутин оказался цианистым калием. Лекарства из него не получится.

— То есть шпион выгодой не соблазнился, денег не взял и сотрудничать отказался, — констатировал Феликс и снова забарабанил по хрусталю. — Спасовал ваш китаец. И что теперь?

Вернон помолчал немного и продолжил:

— Теперь выпускать отсюда Распутина нельзя ни в коем случае. Надеюсь, джентльмены, ситуация предельно ясна. Отчизна вверила вам свою судьбу. И я горжусь тем, что оказался сегодня среди самых надёжных людей в России. Для вас идеалы — не простой звук. Поэтому вам выпала высокая честь…

— Вернон, умоляю, без патетики. — Юсупов открыл ящик стола и взял шоколадную конфету из коробки; пистолет он отодвинул в сторону. — Вы посягаете на лавры Владимира Митрофановича. Что значит — Распутина нельзя выпускать? Прикажете поселить его здесь навечно?

Взгляд Келла сделался стальным.

— Нет, князь. Всё гораздо проще. Я назову вам телефонный номер, который надо вызвать прямо сейчас и сказать всего одну фразу: Ваня приехал. Кстати, по номеру ответит ваш старый университетский знакомый, Рейнер.

— Освальд в Петрограде?! — встрепенулся князь. — И он… он с вами?

— Лейтенант Рейнер — один из лучших наших специалистов, — подтвердил Келл. — Через полчаса он будет здесь и… словом, сделает всё сам. Ваша совесть и ваши руки останутся чисты. Один телефонный номер, одна фраза, ещё немного терпения, и Распутин исчезнет навсегда.

— Вы говорите об убийстве. — Слова Дмитрия Павловича мало походили на вопрос, и британец уточнил:

— Я говорю об устранении того, кого вы сами называете позором России и тёмной силой. Не так ли, Владимир Митрофанович? Я говорю об устранении источника угрозы Антанте. Идёт война, джентльмены, и я говорю об уничтожении опасного врага. Но одних слов мало. Очередь за реальным делом.

Пуришкевич снова вскочил.

— Я не желаю иметь с этим ничего общего! Я требую вернуть автомобиль и отвезти меня к поезду!

— Придётся обождать, — отрезал Келл. — Ваш автомобиль нам понадобится. На нём Распутин сюда незаметно приехал, на нём незаметно и уедет.

— Так вот зачем вы закрасили надписи, — упавшим голосом произнёс депутат. — Но ведь… ведь разговаривали с ним только вы! А меня и великого князя Распутин не видел!

Дмитрий Павлович раздавил в пепельнице очередной окурок.

— Возьмите себя в руки, — велел он Пуришкевичу. — Распутин видел Феликса. К тому же Феликс его сюда пригласил, и Гришка наверняка кому-нибудь похвалился… Скажите, Вернон, в самом ли деле так опасно его отпускать?

— Он теперь опасен ещё больше, чем до встречи. Первое, что сделает Распутин, выйдя отсюда, — это форсирует переговоры с немцами. А ещё раньше расскажет в полиции обо мне и вашем соучастии.