Столетняя война - Жан Фавье

Регенту, чьего права на престол никто по-настоящему не оспаривал, корона стоила также уступок земли и денег, обещания вторгнуться во Фландрию — это будет Кассель — и быстро пресечь административные злоупотребления, те самые, исправить которые обещал когда-то Филипп Красивый, чтобы королевство поддержало его борьбу с папой Бонифацием VIII. В эти дни, когда впервые с 987 г. обладателя французской короны почти по-настоящему избирали, претендент действовал осторожно. Он не приказывал до срока, как недавно сделал его кузен Филипп V, изготовить королевскую печать со своим именем. Он дождался миропомазания в Реймсе 29 мая 1328 г. и лишь тогда заменил печать, изготовленную два года назад, после смерти его отца Карла — на ней был изображен граф Валуа на коне, с поднятым мечом, — на совсем новую с фигурой монарха, восседающего на готическом троне.

Эдуард III и немногие его сторонники не строили никаких иллюзий. Франция хочет короля — «уроженца королевстве». Но Эдуард ни о чем не забывал. Он заговорил о дне, когда сможет вернуть себе свои «права и наследие». С мая 1328 г. он напоминал Филиппу VI о себе как о «прямом наследнике» королевства Франции. Далее он был вынужден пойти на уступку — принести оммаж за Гиень в Амьене. Тем самым Эдуард спас то, что осталось у него от Гиени, но признал своего кузена Валуа королем Франции.

Когда на обоих берегах Ла-Манша начнут готовиться к войне, Эдуард и его окружение вновь предъявят права сына Изабеллы Французской. Созванный в Ноттингеме в сентябре 1336 г. парламент заявит о необходимости защитить права короля. «Мужской закон» на этом военном рынке ничего не стоил, но он давал больше, чем предлог: он давал оправдание.

Отметим, что к тому моменту ни у кого еще не было нелепой мысли ссылаться на древний салический закон франков, основательно забытый самими юристами. В этом тексте, в последний раз пересмотренном при Карле Великом, ничего не говорилось об организации государственной власти. Как и все «варварские» законы, как закон вестготов или бургундов, франкский закон закладывал основы общественных и имущественных отношений, назначал денежные штрафы, «композиции», в возмещение самых разных убытков, от убийства до кражи лошади, от выколотого глаза до расторжения помолвки. В статье о наследовании «свободной» земли говорилось, что женщины из него исключаются. Первым, кто вспомнил об этом правиле и применил его к французской короне, сразу после поражения при Пуатье, был один хронист, которому ничего оригинальнее в голову не пришло.

Наваррское наследство

Однако остальную часть наследства, то есть Наварру и Шампань, французские принцы не намеревались так просто оставлять Валуа. После смерти Людовика X, а потом Филиппа V предпочтение здесь всякий раз отдавалось брату, а не дочери. Карл IV умер в 1328 г. королем Франции и Наварры. Но к тому моменту уже подросла дочь Людовика X, которую в 1316 г. вельможи Французского королевства полностью лишили наследства. Она отреклась от всего, и ей возместили ущерб. Но по достижении совершеннолетия она не подтвердила отказ от Наварры, который к тому же был лишь временным.

Если дочери имели право наследовать Наварру (а как утверждать обратное?), то она была старшей из внучек королевы Жанны Наваррской, жены Филиппа Красивого. И у нее теперь был муж, способный претендовать на престол, — ее кузен Филипп д'Эврё, сын второго брата Филиппа Красивого. Если бы ветвь Валуа пресеклась, Филипп д'Эврё стал бы старшим из принцев крови. Впервые со времен Гуго Капета французская корона переходила к кузену короля, и Филипп д'Эврё был вне себя из-за того, что он — лишь второй из кузенов. Пусть хотя бы в отношении Наварры и Шампани дело пойдет иначе!

С Филиппом д'Эврё и его женой соперничали все дочери Филиппа V и Карла IV. Ведь оба этих короля тоже были королями Наварры, и их дочери не отказались, как это сделала Жанна, или, точнее, как это сделали от ее имени, от наваррского наследства отца и бабки. У кого больше прав в долгом ряду внучек королевы Жанны, принесшей Капетингам Наварру: у старшей из них или у дочери того, кто царствовал последним? Естественно, дочери двух последних Капетингов догадались напомнить, что им, в отличие от Жанны, никакого ущерба не возместили.

У этих дочерей были свои защитники. На старшей из дочерей Филиппа V женился Эд, герцог Бургундский, который тоже мог бросить на весы свое влияние. Все знали, что мать герцога была дочерью Людовика Святого, и как только заговорили о правах женщин, Эд Бургундский и его жена объединили титулы. Что касается детей последнего короля, Карла IV, они выдвинули притязания от имени собственной матери — королевы Жанны д'Эврё, третьей жены несчастного мужа, которого некогда обманывала Бланка д'Артуа. Таким образом, здесь выдвинулся род д'Эврё, который по восшествии Валуа на престол стал первой боковой ветвью французского королевского дома, но благодаря брачным союзам мог носить цвета прямых потомков Капетингов.

Во всей этой ситуации крайне мало интересовались мнением наваррцев. А ведь столицей Наварры была Памплона, а не Париж. Наваррцам надоело, что за них все решают в Париже, им прежде всего хотелось снова получить полноправного правителя. Они не могли считать Наварру придатком Франции.

В то время как где-то сговаривались без них, наваррские бароны заявили, что не признают ни одного из договоров о наследовании, заключенных после 1316 г. И, мол, во всяком случае принесут оммаж лишь дочери старшего сына своей прежней королевы. Все наваррцы без исключения стояли за Жанну и ее мужа Филиппа д'Эврё.

Едва ли они могли задаваться вопросом о принципе женского наследования. Наварру Франции принесла королева. Если даже наследницей может стать только девушка, то что в этом такого? Жанна младшая настолько же к этому способна, как и ее бабушка Жанна. Наварре уже было нечего бояться того, что пугало французов и толкало их к признанию мужского наследования, — вдруг корона случайного перейдет неведомо к какому роду. Франция не хочет короля-иностранца? Наварра же за век побывала в руках сначала шампанцев, затем Капетингов…

Впрочем, это не все. Королева Франции Жанна Наваррская продолжала заниматься шампанскими делами, но почти не уделяла времени Наварре. Жена Филиппа Красивого из Парижа могла управлять Труа, но не Памплоной. Ее сын Людовик X унаследовал оба королевства, но интересовала его прежде всего Франция. Наваррским баронам надоела зависимость от французской короны. Шампанцы все же жили в своем королевстве по ту сторону Пиренеев. А с французской династией во главе Наварре грозила опасность превратиться просто в кусочек Франции. Заявляя о выборе в пользу Эврё, наваррцы хотели получить короля, который был бы только их королем, только королем Наварры и больше никаким.

Филипп VI мог отказаться от Наварры, но не от Шампани. Всего век назад графы Шампанские создали серьезнейшую угрозу королевскому домену, и союз шампанцев с кем бы то ни было был опасен для короны. Новый король Франции не мог допустить, чтобы один и тот же принц был графом Шампанским и одновременно первым из нормандских баронов. Это стало вопросом безопасности Парижа — тем хуже было для Наварры.

Поэтому Большой совет, созванный в апреле 1328 г. в Сен-Жермен-ан-Ле, разделил наваррское наследство: Наварра достанется роду Эврё — вместе с королевской короной в утешение тем, кто едва не ухватил корону французскую, а Валуа сохранят Шампань и Бри, обязавшись дать за это компенсацию.