Столетняя война - Жан Фавье

Филипп VI избавился от угрозы со стороны опасного восточного соседа. Но до сих пор существовал лишь один вассал короля Франции, чей вассалитет был проблематичен, потому что он сам был королем, хотя и не во Франции, — Эдуард III. А теперь появился еще один такой. Крупнейший из нормандских баронов сам стал королем.

Что касается семейства Эврё, оно совершило большую ошибку, не потребовав компенсации немедленно. Оно обменяло Шампань и Бри неизвестно на что. Когда в 1336 г. выяснится содержание этой компенсации, обнаружится, что это только нормандское баронство Мортен и, всего на время, графство Ангулемское. Сын Филиппа д'Эврё и Жанны Наваррской еще вспомнит, что его обокрали. Сын этот будет жалеть о том, что родился слишком поздно, чтобы получить долю в наследстве Капетингов, и войдет в историю под именем Карл Злой.

Родившись в 1332 г., Карл д'Эврё станет графом д'Эврё после смерти отца — по отцовской линии он был внучатым племянником Филиппа Красивого. После смерти матери он станет королем Наварры — по материнской линии он приходился внуком Людовику X. Потомок Филиппа III по мужской линии, как и Филипп VI Валуа, по женской линии он был ближе всех к последним Капетингам. Пока преимущество в наследовании будет отдаваться мужской линии, ему будет нечего сказать. Если же англичанин поставит этот принцип под сомнение, то Карл д'Эврё, он же Карл Наваррский, сможет проскользнуть в брешь.

Робер д'Артуа

Однако дело Артуа принесло Филиппу VI нового врага, совершенно далекого от борьбы за французскую корону, но готового вмешаться в эту борьбу, чтобы отомстить за ущемление собственных прав.

Погибший в битве при Куртре в 1302 г. Робер II д'Артуа, племянник Людовика Святого, оставил после себя спорное наследство по единственной причине: его сын Филипп сошел в могилу раньше него. Вместо этого сына, погибшего в 1298 г. при Фюрне, чье первенство перед сестрой Маго никто бы не оспорил, у Робера оставался теперь лишь один наследник мужского пола — внук, которого тоже звали Робер. Кандидатуру этого пятнадцатилетнего мальчика при дворе короля никто не поддержал.

Зато Маго была женой Оттона IV Бургундского — очень ценного человека, того самого разочаровавшегося во всем принца, который позволит Капетингу почти без труда присвоить имперскую землю, какую тот и не надеялся получить, — графство Бургундское, иначе говоря, Франш-Конте. В Оттоне нуждались, Маго была уже влиятельной персоной, а Людовик Святой, отдав в свое время апанаж Артуа брату Роберту, никак не оговорил, что его могут наследовать только мужчины. Известно, что во французском династическом праве такая оговорка появилась лишь в отношении Пуату в день смерти Филиппа Красивого.

Похоже, само право было на стороне Маго. Кутюмы[8]Артуа не позволяли внуку наследовать сыну по праву представления. Наследство получал тот из детей, кто пережил другого, будь то мальчик или девочка. Поэтому король и пэры графство Артуа единогласно отдали Маго, а ее племяннику Роберу было предложено удовлетвориться графством, которое едва можно было считать таковым, — Бомон-ле-Роже.

С тех пор Робер д'Артуа не упускал ни одного случая заявить, что его обокрали. В 1316 г., во время больших феодальных волнений, он возглавил баронов Артуа в борьбе против графини. От Филиппа V, заключив с ним мир, он даже добился проведения расследования, результаты которого, к его досаде, подтвердили решение 1302 г.: суд пэров в мае 1318 г. снова отказал Роберу в притязаниях на графство.

Племянник Маго пока еще был всего лишь недовольным. В основном он вел себя как французский принц и верный вассал своих капетингских кузенов. Филипп V, даром что был зятем Маго, поручал Роберу д'Артуа разные миссии. Карл IV в свою очередь осыпал его милостями и подарками. Благодаря блестящей женитьбе он стал зятем Карла Валуа и покойной Екатерины де Куртене, наследницы титула константинопольских императоров. Так Робер д'Артуа сделался свояком Филиппа Валуа, взошедшего на престол в 1328 г.

Кстати, на Совете в феврале 1328 г. он встал на сторону графа Валуа. Филипп VI об этом не забыл — сделал его пэром Франции, давал ему одну пенсию за другой. На Совете к Роберу д'Артуа прислушивались. В королевском окружении его считали доверенным человеком короля. Для общественного мнения он был другом короля, его спутником. Он мог бы довольствоваться таким положением.

Но Робер, напротив, полагал, что пришло время возобновить давнюю распрю с теткой Маго. Он рассуждал так: в свое время она взяла над ним верх благодаря своему фавору. Теперь в фаворе он. Момент благоприятный. К тому же в сфере, где обычаи создают закон, — разве не на обычаи, кутюмы, Артуа сослались в 1302 г., чтобы отстранить Робера? — а прецедент создает обычаи, произошли изменения. Граф Фландрии Роберт Бетюнский только что оставил графство Людовику Неверскому, старшему из внуков, а не кому-либо из сыновей, переживших старшего сына. Робер д'Артуа имел все законные основания думать, что этот прецедент, столь близкий как во времени, так и в пространстве, повлияет на кутюмы в его пользу.

Этот новый эпизод имел все признаки феодального конфликта: союзы между принцами, вмешательство сюзерена, приговор суда пэров. Робера поддержали герцог Бретонский и граф Алансонский, брат короля. Это был его козырь. Он связался и с теми обитателями Артуа, которых авторитарные замашки Маго побуждали плести нечто вроде непрерывных заговоров.

Кстати предложила свои услуги и бывшая подруга влиятельного советника Маго — Тьерри д'Ирсона. Ее звали Жанна де Дивион. На предстоящем процессе Роберу д'Артуа предстояло доказать, что во время женитьбы его отца Филиппа граф Робер II выразил волю: при наследовании Артуа наследники Филиппа будут иметь преимущество перед Маго. Жанна де Дивион вызвалась предоставить свидетелей.

Позже все эти свидетели в свое оправдание скажут, что боялись отказать принцу, который казался им всемогущим приближенным короля.

Смерть Маго в ноябре 1329 г. ускорила события. Филипп VI взял под охрану графство Артуа до тех пор, пока собравшийся суд пэров не вынесет окончательный приговор, как все ожидали, — благоприятный для Робера. Кстати, управлять этим наследством король временно назначил барона Ферри де Пикиньи, о котором было известно, что он не ладил со старой графиней. Что касается наследницы Маго, то это была вдова Филиппа V, та самая Жанна д'Артуа, которая в свое время была замешана в адюльтере сестры и невестки; ей позволили дать временный оммаж — тем более временный, что вскоре она умерла. Некоторые считали, что эта смерть оказалась очень на руку Роберу.

На самом же деле смерть Жанны д'Артуа больше всех устраивала главного противника Робера в суде пэров — герцога Бургундского, жена которого, дочь Филиппа V, должна была наследовать графство Артуа в том случае, если Роберу вновь откажут.

Дело оказалось настолько запутанным и так раскололо суд пэров, что Филипп VI едва не разрешил его худшим образом — оставив Артуа себе, а всем, кто имел права на это графство, то есть Роберу д'Артуа и Эду Бургундскому, выплатив компенсацию. Но эту идею заблокировали штаты Артуа, отказавшись утвердить подать, необходимую для компенсации. Вполне очевидно, что от такого решения население ничего бы не выиграло.