Варя. Я все вижу - CrazyOptimistka

я опасна для него, для себя и для всего окружающего мира. Я встречалась с ней трижды за все мое время нахождения здесь. И все эти три раза мне казалось, что она вот-вот либо разрыдается, либо сорвется и начнет тебя колотить. Не понимаю, как таким людям доверяют руководящие роли. Ей бы самой не мешало бы недельки две здесь полежать и полечиться.

— Все необходимые документы и разрешения у вас на руках, — голос парня даже не дрогнул, — я имею полное право забрать пациентку и начать экспериментальное расследование.

— Это неоправданные риски, — не сдается главврач. — Кому это вообще пришло в голову?

— Тому, кому надо. — Уже более резче следует ответ от Егора. — Такие детали и подробности вас не касаются. По факту, я уже получил разрешение на работу с Варварой Домовой от вашего вышестоящего руководства. Так что ваши возмущения… они не имеют никакого смысла. Они просто раздражают меня так, будто я слышу назойливый писк комара.

После этих слов он поворачивает голову в мою сторону и отталкивается от стены.

— Добрый день, Варя.

— Добрый, — осторожно отзываюсь в ответ, не понимая до конца, что происходит.

— Почему она до сих пор в больничной одежде? — он окидывает меня взглядом.

— Потому что…потому что… — Ольга Владимировна никак не может придумать ответ. — Пациентка находилась на обязательном занятии.

— Давайте я сделаю вид, что не знаю о том, что у пациентов сегодня свободный день, — хмыкает Егор, — а вы быстро распорядитесь, чтобы Варе вернули ее повседневную одежду.

— Не могу, — главврач даже не скрывает превосходств в голосе, — у Варвары не осталось никакой одежды. Потому что она прибыла к нам вся заляпанная кровью и нам пришлось все утилизировать.

Мое сердце при этом пропускает удар и мне хочется провалиться сквозь землю. Оказаться уже в этом гребанном аду, который мне обещали и в полиции, и в сизо, и при первом знакомстве в этой больнице. Сил моих уже больше нет…

— Ладно, это не помеха, — Егор машет мне рукой, — пойдем.

И под удивленные, недоумевающие взгляды главврача, Стаса и еще двух охранников, я без наручников просто беру и выхожу следом за Егором за дверь, которую он без проблем открыл своим специальным пропуском.

Глава 8. Сейчас

— Что с тобой? — Спрашивает меня парень, заметив, что я застыла на месте.

А я не могу даже слово сказать. Такие эмоции нахлынули, что пришлось зажмуриться. Я как будто вдруг стала скалолазом, который добрался на вершину горы, где в атмосфере царит сплошной разряженный воздух. Обрушившаяся на мои рецепторы свежесть, казалась такой странной и удушающей после больничных ароматов. Непривычные звуки улицы пугали своим разнообразием. Непроизвольно обхватываю себя руками и поеживаюсь. Как запуганный зверек, которого вытащили из его норы и теперь, образно держа за шкирку, заставляют смотреть на свет. А еще резко накатывает головная боль.

— Последствия сотрясения? — от Егора не укрывается то, как я начинаю массировать висок.

— И да, и нет, — морщусь, но делаю первые шаги в его сторону. — Сотрясение лишь усилило их. А мигрени начали преследовать меня с того вечера, когда мы выехали на вызов.

— А галлюцинации? Они тоже начались после той поездки?

— Да, прямо на следующий день, — обреченно вздыхаю, заранее понимая, о чем он сейчас попросит. — Папа так и не вернулся из участка, так что мне потребовалось все мое мастерство утром, чтобы скрыть потрясения и переживания перед мамой. Да и перед подругой Никой тоже…

Тогда

День будет тяжелым.

Это я поняла после кошмарной ночи, когда мне удалось в общей сложности подремать часа полтора. Но я то и дело подрывалась на постели, потому что перед лицом то возникало, то пропадало изуродованное лицо студентки.

Когда наконец-то взошло солнце, я поплелась в ванную в надежде, что горячий душ смоет кошмарные воспоминания. И даст хотя бы чуть-чуть бодрости. Потому что, честно говоря, чувствовала я себя так, словно по мне проехался грузовик. Причем сначала в одну сторону, а потом, добивая, в другую. А впереди ведь еще завтрак с мамой и учебный день в университете. И не мешало бы набрать папу и узнать, может появились новые детали? Но это все потом, все потом…

— Варь, ты чего такая бледная? — мама обеспокоенно касается моего лица, заставляя посмотреть на нее. — Что-то случилось?

— Голова ноет, — признаюсь ей.

— А ну, — она прислоняется щекой к моему лбу, — нет, температуры нет. Что-то еще беспокоит?

— Да вроде бы нет, — выдавливаю улыбку. — Наверно, просто не выспалась.

— Я тебе уже давно говорила, чтобы ты оставила свои сериалы хотя до выходных. И так учебная нагрузка капитальная, а ты по ночам не спишь. Это поначалу кажется, что переутомление не такая уж и страшная штука. Но на самом деле, все очень серьезно.

— Я понимаю.

— Ага, твой папа мне точно так же говорит. — Вздыхает она. — А потом пропадает в участке с ночи до утра. Или приходит весь измученный глубокой ночью. Я просто прошу вас поберечь себя, а вы меня не слушаете. Честное слово, как два маленьких капризных ребенка.

— Но два твоих самых любимых ребенка. Мамуль, не нервничай, я обязательно пересмотрю свой режим, а потом поговорю и с папой, — встаю с места и целую ее в щечку, — но позже, а сейчас мне пора бежать.

— Ладно, — кивает она, — но сразу набирай меня, если что-то…

— Все будет в порядке. — Успокаиваю ее уже на выходе. — Люблю тебя.

И выскакиваю за дверь. А там моя улыбка пропадает, но ровно на тот промежуток времени, сколько ползет лифт вниз. Где у подъезда меня ожидает уже подруга Ника с двумя чашками дымящегося кофе. И за секунды до нашей встречи, я снова пытаюсь выглядеть беззаботной. Но это меня не спасает.

— Ну и видок у тебя. Такое чувство, будто ты привидение увидела. — Девушка даже присвистывает.

— Нет, всего-то тебя и твои кошмарные штаны. — Парирую в ответ. — Что это за бахрома?

Стоило бы отметить, что вкус в плане одежды у Ники был всегда странным. Не понимаю