Бусина карманного карлика - Анастасия Строкина

— Ладно, ладно тебе, — успокоила его Подснежница. — У людей свои заботы, у нас — свои. И ничего не изменить.

Дверь наконец поддалась, и Вера с жадностью глотнула незнакомого воздуха, приятно пахнущего сыростью и чем-то ещё, что Вера не могла определить. Птичка тут же выпорхнула и уже оттуда, сверху, верещала:

— Да здесь темно! Слышите, здесь темно! И ещё фонари горят. И длинная-длинная река!

Подснежник подставил к двери лесенку и выбрался по ней из коридора:

— Лилле, становись на задние лапы и давай мне передние — надо же тебя вытаскивать оттуда!

Лилле совершенно не понимал, как это: подняться с четверенек — при его-то длине! Но всё обошлось: медленно-медленно переставлял он передние лапы по деревянным ступенькам, опираясь задними о землю. Сверху Подснежник подал ему руки, а снизу — подтолкнули Вера и Подснежница. Потом и они поднялись на набережную. Огни фонарей ослепили Веру. Она вздрогнула — не то от страха, не то от удивления: ей никогда прежде не приходилось видеть ничего подобного, ничего, что называется «большой город». Редкие машины летели в их сторону жёлтыми огнями и удалялись, сверкая по-волчьи красными глазами.

— Темно, — повторяла Птичка, — и когда же закончится полярная ночь?

— Это не полярная ночь, а обычная! — объяснил Подснежник. — Скоро наступит утро, и появится солнце!

— А нам пора, — сказала Подснежница и подошла к Вере. — Запомни, от моста — налево. Сверяйтесь с картой. И постарайтесь успеть к Василию до рассвета. Днём на улицах слишком много народа. Плохо, если вас заметят!

— Ну что, точно не заблудитесь? — волновался Подснежник.

— Если они забудут дорогу, я напомню, — уверенно сказала Птичка. — Я всё помню! Можете не сомневаться!

— Ну-ну… — вздохнул Лилле.

Подснежники поцеловали Веру на прощание, потрепали Лилле за ухом, поклонились Птичке, которая сидела на Вериной шапке, и стали спускаться под землю.

— Удачи вам! — помахала Подснежница, исчезая в темноте.

— Передавайте наши лучшие пожелания Василию! — донёсся из глубины голос Подснежника.

Бум! Дверь коридора захлопнулась. Вера, Лилле и Птичка замерли. Пустынно, ветрено, жутко было на этой набережной. Всё закружилось у Веры перед глазами. Ей показалось, что высокие дома качались из стороны в сторону. С шумом пролетела над ними бессонная ворона.

— Однако надо что-то делать! — всполошилась Птичка. — И срочно, пока не рассвело! А то люди увидят меня, Лилле — и, считай, пропали мы! Ещё, чего доброго, в зоопарк отправят!

— Нет, только не в зоопарк! — заскулил Лилле. — Мне там будет тесно!

— А тебе там по размеру клетку подберут, — пошутила Птичка.

— Злая ты, Птичка! — обиделся Лилле.

— Тише вы, — сказала Вера. — Тс-с-с! Никого из вас не отправят ни в зоопарк, ни в какое другое место! Но мы должны торопиться!

Только никаких лишних звуков. Идти надо быстро и тихо.

Вера села на спину Лилле, Птичка разместилась на его хвосте, и они отправились вдоль набережной по серому снегу.

Вере было очень страшно. Она не могла понять, где всё-таки страшнее — в зимнем лесу или здесь, в городе. Снег не хрустел, а лежал на асфальте подмёрзшей грязной лужицей. Вера сильно-сильно зажмурилась, ей захотелось сжаться до воробьиных размеров и чтобы кто-то взял её в ладонь и согрел. Она представила, что этого всего нет: реки, набережной, нет их долгого пути и Сказочника, нет даже Лилле и Птички. Может, и её самой нет? Она прижалась к Лилле ещё сильнее. «Но если нас нет и я об этом думаю, значит, как-то мы всё равно есть», — решила она. В её мыслях появлялись Подснежники, Мохнатая Книга, Йоа, гора троллей, Варя — все они что-то делали, говорили, перебивали друг друга. Птичка отвлекала Веру от размышлений — она села ей на шапку и стала топтаться:

— Что-то не то… эй! Кто-нибудь меня слышит? Нажмите на тормоз!

Оказалось, они не свернули налево. И вообще никуда не свернули, а шли всё время прямо, пока наконец Птичка не поняла, что они сбились с пути.

— Надо спросить у кого-нибудь, — предложила Вера.

— Вот уж не лучшая идея! — хмыкнула Птичка.

Вера спрыгнула с тёплой спины Лилле и подбежала к табличке с названием улицы:

— Акад. Ле-бе-де-ва. Акад… А! Наверное, этот Лебедев был академиком!

— Не имеет значения, кем он там был, — буркнула Птичка. — Нам надо поскорее выбираться отсюда.

Они ещё долго шли по улице, но тут случилось нечто странное.

— Помогите! Пожялюйста, помогите! — раздалось в темноте улицы.

Вера пригляделась и увидела, что перед ними стояла девушка, а рядом с ней — молодой человек. Они держались за руки. На девушке было лёгкое свадебное платье, а фата полностью скрывала лицо. На её спутнике — старомодный фрак. Его лицо почему-то тоже невозможно было разглядеть. Несмотря на уличную грязь, платье невесты оставалось чистым, как будто даже не касалось земли.

Подозрительные люди! Они не вышли из парадной, не шли навстречу — так, появились, и всё. Девушка плохо говорила по-русски, а юноша всё время молчал. Вера, Лилле и Птичка с трудом разбирали её путаные фразы:

— На Нэфском… там кирхе… зобор… нам туда… пожялюйста, скорее!

— Какой забор? Куда? Зачем? — возмущалась Птичка. — Вот ещё только заборы мы по всему городу не искали!

— Умоляю, — плакала девушка. — Зобор. Цэркофь. На Нэфском.

— А! — догадалась Вера. — Не забор, а собор!

— Это как-то меняет дело? — не успокаивалась Птичка.

— Пожялюйста, у нас нэт фрэмени.

— У нас его тоже нет! — Птичка настаивала на своём. Она не хотела иметь дело с этими непонятными незнакомцами.

— Фосьмите нас с собой, — всхлипывала девушка.

— Где, говорите, ваш собор? — спросил Лилле.

— Петри-кирхе. Нэфский.

— А нам, кажется, туда и надо, — обрадовалась Вера. — На Невский.

— Дорогу-то знаете? — недоверчиво спросила Птичка.

— Прямо, прямо, — девушка вытянула руку, указывая дорогу.

В свете фонаря Вера увидела её пальцы и не поверила глазам: они были белые, почти такие же, как платье.