Любовь за кадром - Пола Льюис

Через пару секунд в поле ее зрения появились его рыжие сапоги. Она боялась поднять на него глаза и вдруг почувствовала, как его рука коснулась ее подбородка.

Лора подняла лицо и выдержала его взгляд.

— Миз Троттер, не играйте с огнем.

Лора заметила, что в глубине его глаз промелькнула какая-то тень. Неужели он узнал ее?! Нет, этого не может быть! Но одно она знала наверняка: его что-то смущает.

— Надо было прислать мужчину, — буркнул он.

Лора фыркнула.

— А чем я вас не устраиваю? К вашему сведению, я два года была военным корреспондентом. И жила бок о бок с мужчинами. Причем в самых суровых условиях.

— Правда? — прищурив глаза, произнес он таким тоном, что стало ясно: не верит ни единому ее слову.

— Правда! — подтвердила она. — Между прочим, женщинам лучше удаются фотографии мужчин. Это очевидно.

— Очевидно? — переспросил с ухмылкой Джон. — Кому? Мне — нет. Может, объясните, что к чему?

— Извольте. Мужчины имеют обыкновение распускать перед женщинами хвост, — скороговоркой произнесла Лора, избегая смотреть ему в глаза. — Играют мышцами, демонстрируя силу, блещут интеллектом и все такое…

Какое-то время Джон смотрел на нее не мигая, потом у него на челюсти заходили желваки. Он тряхнул головой и спросил:

— Миз Троттер, а у меня есть шанс, что вы управитесь быстрее, чем за неделю?

— Есть. При условии, что вы мне поможете.

— Вы умеете ездить верхом?

Именно этого она и боялась! В прошлый раз она сломала руку, упав с лошади. Тогда она сидела верхом впервые, но лошадь была ни причем. Уже потом, когда ей довелось побывать в Англии, она взяла несколько уроков верховой езды и тренер сказал ей то, что она и сама прекрасно знала: амазонки из нее не получится.

— В принципе умею, — пробормотала она. — Но посадка у меня не ахти.

В его глазах мелькнула насмешка, и Лора поняла, что снова подставилась, но на этот раз он не стал вгонять ее в краску, а молча смотрел на нее со странным выражением лица, и она заволновалась: вдруг он ее вспомнит?

Но тут, на ее удачу, раздался громкий скрежет, а вслед за ним удар и звон разбитого стекла.

Джон метнулся к окну. Лора за ним.

Через двор по направлению к коровнику бежал во всю прыть Рекс, а за ним на поводке тянулась сорванная с петель дверь черного входа.

Джон вполголоса произнес ненормативную фразу, которую Лоре не доводилось слышать даже в самых горячих точках планеты, и рванул на улицу. Лора схватила камеру и метнулась за ним. Заметила, что босиком, вернулась за туфлями и продолжила преследование. Бегать на своих двоих ей больше по душе. Да и к военным действиям она привыкла.

Хорошенькое начало! Ну, все, теперь целую неделю спокойной жизни на ранчо не будет!

А все она! И эту чертову собаку приперла сюда тоже она. И зачем только он пошел на поводу у Кэтти и согласился на эту дурацкую затею?! Теперь придется позировать перед этой… этой красоткой, как будто у него больше других занятий нету!

Да знай он с самого начала, что фотограф женщина, ни за что бы не согласился! Видите ли, фотографии мужчин лучше удаются женщинам. Ха-ха-ха! Только он никакой не павлин и не станет ради ее удовольствия распускать хвост!

И вообще, ему четко обещали — и Рауди, и Кэтлин, — что вся эта авантюра никоим образом не отразится на его жизни.

Джон бежал за собакой, которая уже почти достигла коровника. Он сделал рывок и, догнав сорванную с петель дверь, изловчился и упал на нее, надеясь, что таким образом хотя бы притормозит победный бег сенбернара.

Между тем миз Троттер выскочила из дома и что-то ему крикнула, но он так ничего и не расслышал.

Шесть пудов живого веса замедлили бег Рекса, но ненадолго, и Джон, лежа на животе, катил по траве на двери, как серфингист по морским волнам. Он подтянул поводок и попробовал отвязать его от ручки.

— Осторожно! — крикнула Лора. — Не ударьтесь лицом!

Какая трогательная забота! — усмехнулся про себя Джон и, бросив в ее сторону презрительный взгляд, развязал петлю и скинул поводок с ручки. Ловко поднялся и рванул Рекса к себе. Тот со всех лап примчался к нему, высунув слюнявый язык и радостно виляя лохматым хвостом.

— Если ты меня еще раз поцелуешь, тебе конец! — предупредил его Джон. — Понятно?

— Что вы сказали? — спросила подоспевшая миз Троттер.

— Это не вам, — буркнул он и, заметив, что она его фотографирует, нарочно отвернулся, а потом зверем взглянул на нее.

Она опустила камеру, окинула его пристальным взглядом и с удовлетворением кивнула.

— Слава Богу! С лицом все в порядке. А то я боялась, вдруг вы ушибетесь. — Она перевела дыхание. — Синяки и ссадины сейчас были бы некстати… Это бы усложнило мне работу.

Черт! Синяки и ссадины, видите ли, некстати? Какое нахальство! Да за кого она его держит?! Он что, ее собственность? Или она его на недельку взяла напрокат?

— Кстати, о работе. Теперь по вашей милости мне придется ремонтировать дверь, — буркнул он. — Так что вы уже умудрились усложнить мне жизнь.

— Извините, — пробормотала она и опустила глаза.

Ну ладно! Неделю он как-нибудь продержится. Джон искоса взглянул на ее порозовевшее от смущения лицо. Пусть себе щелкает. Сделает свои фотографии и уедет. Он ведь дал слово Кэтти.

И он свое слово сдержит. Черт бы побрал эту Кэтти! Вечно сестрица вьет из него веревки…

Он снова покосился на свою гостью. Надо быть справедливым: ведь это не ее пес. Разве она виновата, что настырная сестрица навязала ей этого монстра?

Однако какая же красотка эта миз Троттер! Он это сразу заметил, как только она вылезла из своей красной малолитражки. Интересно, и как она только туда влезает со своими длиннющими ногами?

Когда она подъехала к дому, Джон был на скотном дворе. Встав за угол амбара, он какое-то время тайком следил за ней. Первое, что его поразило, это ее рост. Метр восемьдесят, не меньше. Но при этом она очень пропорциональная и женственная. Стройная и гибкая, как молодое деревцо…

Выйдя из машины, она потянулась — и под тонким шелком оливкового цвета обозначилась маленькие упругие груди. Оглядевшись, она тряхнула своей медно-рыжей гривой, пробежала ладонью по волосам, и они заиграли на солнце пламенем.

Джон сначала решил, что она заплутала в пути и заехала на ранчо узнать дорогу. Он вышел из своего укрытия и направился к приезжей, но, когда бросил взгляд на наручные часы, у него возникло дурное предчувствие, вдруг это и есть фотограф, которого прислал к нему Рауди.

Подойдя поближе, Джон сразу обратил внимание на ее глаза. Большие, темно-зеленые — как дубовые листья в дождь, — они смотрели на мир, не суля ничего хорошего такому убежденному холостяку, как Джон Томпсон.