Нефритовый Глаз - Дайан Вэйлян

— Муж и жена, кланяйтесь друг другу!

Жених поднял красную фату, закрывающую лицо невесты.

Публика взревела:

— Ешьте чернослив! Ешьте арахис!

Лу стыдливо зарделась и стала похожа на восемнадцатилетнюю девочку. Гости снова закричали:

— Цзао шэн цзы! Побольше вам фиников и арахиса! — Что означало пожелание новоиспеченным супругам поскорее нарожать сыновей.

Снаружи с удвоенной силой затрещал фейерверк.

Лу и Линин удалились для повторного переодевания. На подиум опять выкатили рояль. Грациозные официантки в облегающих их стройные фигуры ципао повели гостей к столам на второй этаж. Управляющий рестораном и менеджеры залов выкрикивали указания. Юноши-официанты из приезжих убирали стулья. В зал внесли два больших стола красного дерева. На один водрузили глубокую хрустальную чашу, полную «красных карманов», набитых деньгами. На втором разложили подарки всевозможных размеров, расцветок и назначений.

Гости закурили, и зал заволокло сигаретным дымом. Когда все расселись за столы, подали закуски — блюда с богатой мясной нарезкой, суп из птичьих гнезд, маринованный морской конек, медузы, мясо краба в кокосовой скорлупе, рыба, порезанная в форме беличьих фигурок, горячие горшочки с острым рагу из морепродуктов и свежая изумрудная зелень.

Дядя Чэнь перегнулся через стол к маме и сказал:

— Прекрасное угощение, и свадьба хороша!

— Чудесный получился праздник, правда? — Мама сияла от счастья. — Так много почетных гостей — заместитель градоначальника и другие важные люди, ваша семья, родственники Линина приехали аж из самой Канады! Лу просто молодец, это она все организовала!

— Люди говорят: не родись красивой, а родись счастливой. А Лу и красивая, и умная, и работа у нее хорошая, и, самое главное, счастливая, поскольку так удачно вышла замуж! — Дядя Чэнь широко улыбался.

Лицо мамы зарделось от удовольствия.

— Давайте выпьем за счастье Лу и здоровье ее мамы! — провозгласил дядя Чэнь, вставая и поднимая фарфоровую стопку рисовой настойки.

— Здоровья! Счастья! — закричали все, полнимая бокалы.

— Спасибо! Будьте здоровы! — Мама поклонилась с радостной улыбкой и опустошила свою стопку.

Дядя Чэнь сел и опять наклонился к маме.

— Ты должна гордиться своей дочкой, — засмеялся он. — Теперь тебе не о чем заботиться, можешь отдыхать и наслаждаться жизнью!

— Твоими устами да мед пить! — вздохнула мама. — Я так скажу: Лу никогда не доставляла мне особых забот. Всегда была разумной девочкой, умела ладить с людьми. Как издревле известно, в жизни любою человека есть две главные цели: создать семью и преуспеть в труде. Лу достигла и того, и другого.

Дядя Чэнь кивал в знак согласия — только что подали холодного омара, и дядин рот был занят.

Мэй решила не обращать внимания на слова мамы, хотя понимала, что это камушек в ее огород. По правде говоря, ей было наплевать на гуаньси и протекцию. Мэй твердо верила в собственные силы и способность самостоятельно добиться успеха.

В зале вновь появились виновники торжества. Лу переоделась в белый брючный костюм и собрала волосы в пучок на затылке, открыв для всеобщего обозрения сверкающие бриллиантовые серьги в ушах. Ее новообретенный муж шагал рядом в элегантном темном костюме, останавливаясь и чокаясь с почетными гостями стаканчиком убийственной рисовой настойки. Лу, не большая любительница выпивки, держала в руке бокал с шампанским. Мэй знала, что после этого обхода Лу в очередной раз сменит наряд и поднимется в верхний зал, чтобы приветствовать гостей, расположившихся там.

— Тебе плохо? — забеспокоился дядя Чэнь, заметив вытянувшееся лицо Мэй.

Та пожала плечами и выдавила улыбку.

— Да нет, все в порядке.

— Видать, нелегко быть незамужней старшей сестрой, — с понимающим видом произнес дядя Чэнь.

Мэй слышала громкие голоса, смех, пение, звон посуды, деловитое постукивание палочек для еды. Ее окружали потные лица, сигаретный дым и запах рисовой водки. Несколько раз она ловила на себе любопытные взгляды, замечала, как люди перешептываются, ехидно улыбаясь и кивая.

— Просто не обращай на них внимания, — услышала Мэй голос дяди Чэня.

— А я и не обращаю! И вообще прекрасно себя чувствую! — солгала Мэй.

— Люди всегда сплетничали и будут сплетничать. Некоторые этим даже на хлеб себе зарабатывают. А кое-кто перемывает чужие косточки, чтобы почувствовать собственное превосходство. Но вот что я тебе скажу, Мэй, — прошептал дядя Чэнь ей на ухо, — ты всегда была моей любимицей! Это не значит, что Лу мне не нравится, но ты не такая, как она. Ты гордая. Не гоняешься, подобно многим, за материальными благами. Лу сейчас счастлива, но надолго ли? Очень скоро ее начнет терзать новое желание, затем следующее, и так без конца!

— Зато она вышла замуж! — буркнула Мэй.

Дядя Чэнь, успокаивая, похлопал ее по плечу.

— Ты тоже выйдешь, никуда не денешься!

К их столу неуверенно приблизилась довольно высокая, хорошо одетая женщина, видимо, разменявшая шестой десяток, и пристально посмотрела на дядю Чэня.

— Ну, так и есть, это же наш Чэнь собственной персоной! — Она приветственно протянула ему руку. — А я-то все сижу и думаю: ну до чего же похож на Чэня Цзитяня!

Дядя Чэнь ошеломленно уставился на круглое лицо женщины и перевел взгляд на протянутую к нему маленькую ладонь: его рот раскрылся, будто в ожидании слов, с трудом нарождающихся в глубине сознания. Потом он вскочил словно ужаленный, опрокинул стул и навалился животом на край стола, сохраняя равновесие, но тут же выпрямился и с радостной улыбкой вцепился в женскую руку:

— Сяо Цин, какой сюрприз! Как поживаешь? Сколько же мы не виделись?

— С восемьдесят четвертого, когда отмечали тридцатую годовщину окончания университета. Ты где сейчас? По-прежнему работаешь в агентстве новостей «Синьхуа»?

Госпожа Цин была ростом с дядю Чэня, но в отличие от него, отличавшегося выступающим брюшком и намечающейся лысиной, имела стройную фигуру и модную завивку.

— Да, все по-старому, — не переставал улыбаться дядя Чэнь.

— Ну, и прекрасно! Позвони мне на следующей неделе; надо бы встретиться и потолковать, — сказала госпожа Цин, протягивая ему визитную карточку.

Новобрачные подошли к ее столу, и она заторопилась.

— Обязательно! — по-лошадиному затряс головой дядя Чэнь, но госпожа Цин уже повернулась к нему спиной и быстро пошла прочь.

Со столов убрали остатки морепродуктов и подали больших и жирных, порезанных на кусочки уток на блюде с китайской капустой. Дядя Чэнь взял в руку тонюсенький блинчик, намазал слоем сладкого пшеничного соуса, завернул в него два лучших кусочка утиного мяса вместе с перышками зеленого лука и протянул Мэй.