Бесы в красной гостиной - Валентин Логунов

В начале лета 1993 года состоялся Совет руководителей региональных парламентов, на котором и было принято решение об издании «Известий Совета народных депутатов Российской Федерации», ее редактором утвердили Кравченко. Я предложил назначить его временно своим первым заместителем, и он занялся организацией выпуска российских «Известий». К сожалению или добру – как знать? – ее выпуск так и не состоялся. Случился октябрь 1993 года, парламент был расстрелян, Совет руководителей региональных парламентов распушен. Временно закрыли и «Российскую газету», поменяли ее главного редактора. А Леонид Петрович Кравченко …остался первым заместителем нового редактора «Российской газеты», и многие годы, до организации «Парламентской газеты», редактором которой был назначен Государственной Думой и Советом Федерации, работал в «Российской газете». Признаться, я ждал от него приглашения вернуться к любимой газетной работе, но не дождался. Такие вот зигзаги устраивает судьба.

Судьбе старых «Известий» не позавидуешь. Их распад начался в августе 1991 год, и все 90-е их штормило: менялись редактора, собственники, журналисты. Еще при Голембиовском фактически была утрачена собкоровская сеть (сотрудников буквально как балласт сбрасывали за борт). На пиршественном столе некогда могучего издания все меньше оставалось деликатесов, пока они не исчезли совсем. Жаль умную и интересную газету. И работали в ней корифеи, цвет советской журналистики».

Историю первых трех лет «Российской газеты» невозможно отделить от истории новой России. Родившись в час великой смуты, газета пережила бескомпромиссную борьбу властей СССР и РСФСР, путч, распад большого государства, конфликт Верховного совета России и президента Бориса Ельцина, завершившийся расстрелом российского парламента.

Могут сказать: что с того, ведь то же самое пережили и другие газеты, телевидение. Но особенностью «Российской газеты» являлось и является то, что она, будучи первые три года своего существования изданием Верховного совета, а затем – правительства России, встроена во власть и поэтому вынуждена быть близкой к ней. Потрясения 90-х годов, наложившие глубокие шрамы на страну, не только не обошли стороной «Российскую газету», но и привели к изменению ее статуса. За три первых года ее дважды закрывали, а в сентябре-октябре 1993 года она оказалась единственной среди печатных изданий России, выход которой был прекращен на две недели. Распоряжением председателя правительства был освобожден от должности главный редактор с формулировкой «за противодействие выполнению указа президента России № 1400». В тот день редакцию по собственной инициативе покинули более 40 журналистов и сотрудников издательства. А через полгода-год от прежнего состава остались единицы.

Неразрывность историй страны и газеты и обусловила содержание и композицию повести. Все главные события в России в полной мере находили отражение на полосах «Российской газеты», и сегодня, на взгляд автора, нет более полного, правдивого и убедительного документа о том времени, чем страницы газеты. Окунемся же в них…

Из всех периодов развития Большой страны – СССР, исключая войну и годы восстановления, самый несчастный выпал на долю Михаила Горбачева. Позже поясню, почему так считаю. А сейчас о его предшественниках.

Человеку свойственно крепче помнить неудачи, обиды, поражения. Мы с усмешкой вспоминаем времена Никиты Хрущева: кукурузник, не успел соединить пол с потолком, кузькина мать… И забыли, не ценим того, что именно при нем началось массовое жилищное строительство, в итоге десятки миллионов семей покинули полуподвальные помещения, коммунальные квартиры и справили новоселье пусть по нынешним меркам в убогих, крошечных квартирах, но в своих, изолированных, с коммунальным обогревом, с водой горячей и холодной, туалетом. Я помню, как с женой и сыном заселялись в двухкомнатную квартиру, помню, какое испытали счастье. Да, квартирки были не ахти, но не потому, что подкачали архитекторы, а потому что дешевы, и вместо одного дворца, например, на Рублевке, удавалось строить десятки «хрущевок». При «кукурузнике» были выстроены все нынешние академгородки, наука получила, пожалуй, самые мощные вливания, что позволило стране отправить в космос первый спутник, а вскоре и Юрия Гагарина. При Хрущеве началось освоение Западной Сибири, за первые годы 60-х были разведаны десяток месторождений, некоторые из них и по сей день держат на плаву Россию.

Никита Хрущев судорожно искал пути и методы управления экономикой: то совнархозы противопоставил министерствам, то разделил партию на промышленную и сельскую. Многое не получалось, были допущены чудовищные ошибки, особенно в сельском хозяйстве. Но было и поступательное развитие.

Большой стратегической ошибкой Хрущева стала чрезмерная ориентация на партию и фактическое отстранение Советов от власти. Никогда, ни при Ленине, ни при Сталине, до такой степени не скукоживалась власть Советов. Правда, во время войны Сталин временно сосредоточил все властные полномочия в Комитете государственной обороны (ГКО), аппарат которого был заимствован в основном из состава аппарата Центрального комитета партии. Однако сразу же после победы партийные комитеты подвинулись в сторону пропаганды и агитации за социализм и коммунизм, а Советы занялись рутинным делом – хозяйством. Хрущев все перевернул с ног на голову. Хозяйственные дела стали вершить партийные комитеты, впрочем, ответственность за неудачи и провалы осталась за Советами. Круг возможностей и полномочий Советов сократился до минимума. Облисполком мог, например, иметь под своим управлением рудный карьер, прачечную, мастерскую по ремонту обуви. Всем, что было покрупнее, распоряжались отраслевые министерства, которые, в свою очередь, выполняли постановления партии, согласовывали свои планы и действия с региональными комитетами партии. Перекачка функций из Советов в партийные комитеты в конце концов сыграла злую шутку с партией.

Эту практику продолжил и Леонид Брежнев. Правда, ему повезло больше, чем предшественнику: мощным потоком на Запад пошли нефть и газ, а оттуда доллары. Я не экономист, не могу копать глубоко, но ведь у всех у нас есть здравый смысл, есть бытовая память. И мы не должны не замечать, что и в годы добродушного, незлобивого генсека было построено много заводов, фабрик, комбинатов. В заброшенном, всеми забытом Забайкалье возведены Краснокаменский урановый комбинат (более известный теперь как место отбывания тюремного срока Михаилом Ходорковским), крупнейший в стране камвольно-суконный комбинат (обеспечивал чуть не всех ребятишек Сибири школьной формой), автозавод по сборке грузовых автомобилей в северном исполнении, ГРЭС, Харанорский угольный разрез мощностью до 15 миллионов тонн бурого угля, овчинно-меховая фабрика. Многое оборудование приобретали на иностранную валюту, а валюта шла, как и теперь, за нефть и газ. Вся в казну шла, по 100–150 миллиардов долларов в год, не утекала в иностранные банки. Вот и было на что строить заводы, фабрики, пароходы.

Что же случилось в конце 80-х-начале – 90-х годов? Если прислушаться к Марксу (а к нему, кажется, интерес возрастает, и прежде всего на Западе), то производительные силы вступили в противоречие с производственными отношениями. Академик Глушков, один из первых наших кибернетиков, специалист по управлению, еще в 60-е годы предупреждал о том, что эти противоречия начали нарастать уже в конце 50-х годов, когда в основном было восстановлено народное хозяйство. Представьте себе, писал он (а писал он образно, метафорично), что вы оказались в джунглях, на утренней «раскомандировке», на которой вождь племени распределяет соплеменников по рабочим местам: вам на охоту, тебе за водой, вам коренья копать, той-то и той-то за детьми наблюдать. Вечером племя собирается, у каждого «результаты трудового дня» в руках. Простое, эффективное управление.