Путь. Чему нужно научиться у древних китайских философов - Майкл Пьюэтт

***

Допустим, у нас получается изо дня в день проявлять человеколюбие, но какая нам от этого польза? Время от времени ученики задавали Конфуцию подобные вопросы. Точнее, их интересовало, воздается ли после смерти за добро, которое мы делаем при жизни. Конфуций отвечал просто: «Не зная, что такое жизнь, можно ли знать смерть?»[3]

Его слова не означают, что мы должны или не должны верить в загробную жизнь. Он призывал сосредоточиться на том, как здесь и сейчас выявить лучшие стороны в тех, кто нас окружает.

Хотя Конфуций не говорит о счастье напрямую, ему было прекрасно знакомо то чувство радости и глубокого удовлетворения, что приходит к человеку, стремящемуся стать лучше. Когда философа попросили описать себя, он сказал: «Он из тех, кто, преисполнившись решимости, не помнит о еде; в радости забывает о печали и не думает о грядущей старости»[4].

Совершенствование себя ради совершенствования мира

Превозмогая самость и обращаясь к ритуалу, человек совершенствуется.

Помните историю ритуала «спасибо – пожалуйста»? То, что казалось незаметной подвижкой несколько веков назад, со временем стало частью больших перемен. Зарождался новый мир, в котором люди представляли, каково было бы общаться на равных, и пытались хотя бы на короткий миг это почувствовать. Теперь же принцип равенства считается фундаментальным.

Мы склонны верить, что мир меняют те, кто мыслит в глобальных категориях. Конфуций не стал бы с этим спорить, но, пожалуй, добавил: «Не забывайте и о мелочах». Не забывайте о «спасибо» и «пожалуйста». Перемен не добиться до тех пор, пока люди не станут вести себя иначе, а они не станут вести себя иначе, если не начнут с малого.

Конфуций учил, что воспитывать в себе человеколюбие можно только ритуалами. Однако умение вовремя к ним прибегать и правильно их менять приходит после того, как наша жизнь наполняется человеколюбием. Похоже на заколдованный круг? Так и есть. В том, что Конфуций сумел его разорвать, отчасти и заключается величие его философской мысли. Никакими морально-этическими рамками нельзя охватить всей сложности человеческой жизни. Все, что у нас есть, – это изменчивый мир, в котором мы можем работать и совершенствоваться. Обыденные ритуалы «как будто» – это инструменты, помогающие придумывать новые реальности и постепенно выстраивать новые миры. Наша жизнь зарождается в повседневности и протекает в повседневности. И только с повседневности может начинаться сотворение по-настоящему прекрасных миров.

Представьте, что вы планируете открыть новую страницу в жизни. Быть может, вы честолюбивый выпускник колледжа и делаете первые шаги на трудовом пути; или ищете выход из личного и профессионального кризиса среднего возраста. Возможно, вы пытаетесь решить, жениться ли на девушке, с которой встречаетесь; или вам с мужем хочется детей, но вы не знаете, как вписать их в напряженный рабочий график. А теперь представьте, что вы начали приводить план в исполнение и… терпите неудачу за неудачей. Десятки разосланных резюме остаются без ответа. Девушка решает, что не хочет замуж, и уходит от вас. У ребенка, которого вы все-таки рожаете, диагностируют серьезные проблемы со здоровьем, требующие постоянного ухода. Как не опустить руки, когда самые продуманные планы наталкиваются на такие неожиданности?

В судьбе одного из наших мыслителей случился удивительно похожий поворот. В конце четвертого века до н. э., во времена, которые теперь называют периодом Сражающихся царств, последователь Конфуция Мэн-цзы решил, что пришла пора создать новую династию, отстаивающую принципы конфуцианства. Будучи уже в преклонном возрасте, философ пустился странствовать. Он переходил из царства в царство и беседовал с правителями в надежде, что один из них возьмет его в советники, проникнется его идеями и претворит их в жизнь.

Долгие годы скитаний привели Мэн-цзы в царство Ци, где правитель выслушал старца и назначил на высокий министерский пост. Дело, которому философ посвятил всю свою жизнь, должно было вот-вот увенчаться успехом: добрый государь при помощи мудреца положит начало новой мирной эпохе.

Но вскоре выяснилось, что государя Ци идеи мыслителя не интересуют. Когда правитель развязал войну против соседнего царства, ухитрившись представить Мэн-цзы ее идейным вдохновителем, философ с ужасом понял, что его миссия при дворе выполнена. Вместо того чтобы прислушиваться к его советам, правитель использовал доброе имя мудреца, чтобы выдать агрессию за благородство. Идти в другое царство было поздно. Ни один достойный правитель теперь не принял бы Мэн-цзы ко двору. Старик покинул Ци и вернулся домой.

Мэн-цзы столкнулся с извечной проблемой человечества: сокрушительная неудача перечеркнула так долго лелеемые планы. Он проклинал судьбу. Он упрекал Небо.

Но этот опыт во многом определил его философию. Мэн-цзы пришел к выводу, что «истины», что мы кладем в основу своих далеко идущих планов, парадоксальным образом ограничивают нас.

То, как мы живем и принимаем решения, определяется единственным выбором: считать мир цельным и гармоничным или – как учил Мэн-цзы – разобщенным и непредсказуемым. Но если мы откажемся от мысли, что мир упорядочен и справедлив и что продуманный план ведет к успеху, о каком счастье может идти речь? Как можно что-то планировать или что-то решать, если мир непредсказуем?

Мир гармоничный и мир непредсказуемый

Строя планы на будущее, мы обычно исходим из того, что будущее предсказуемо. На словах мы, конечно, соглашаемся, что жизнь может перевернуться в одну минуту и что все вокруг зыбко. Но на деле, когда события разворачиваются иначе, чем мы ожидали, нас это зачастую застает врасплох. Причина в том, что в повседневной жизни мы склонны вести себя так, словно мир упорядочен и в нем существуют определенные стабильные факторы, на которые можно рассчитывать. И исходя из этой картины мира, принимаем решения.

Мо-цзы, живший в одно время с Мэн-цзы, считал такое мировоззрение правильным. Выходец из низов, он сам прокладывал себе дорогу и в конечном итоге основал сплоченную религиозную общину. В его философских трудах упоминается справедливое общество, где каждого, кто усердно трудится, ждет процветание.

Мо-цзы разделял идеи Конфуция о том, что в существующем обществе человек не может жить хорошо. Соглашался он и с тем, что люди должны стремиться к моральному совершенствованию. Однако в отличие от Конфуция Мо-цзы и его последователи (моисты) не считали ритуал тем инструментом, что помогает людям стать лучше. Напротив, они отвергали его как бессмысленную формальность, только отнимающую время и мешающую сосредоточиться на том, что действительно важно. А действительно важным они считали искреннюю веру – в данном случае в Небо, или «Тянь» – творца сущего.

Для Мо-цзы и его последователей Небо было моральным божеством, которое ясно указывало людям, что хорошо, а что плохо. Чтобы жить праведно, людям надлежало следовать принципам добра. Если они это делали, Небо их вознаграждало, если нет – наказывало. По мнению Мо-цзы, современники не следовали божественным указаниям, и потому в обществе царили безнравственность, упадок и смута. Моисты хотели перестроить общество по моральному кодексу «Тянь». Мо-цзы полагал, что, если людям внушать, что в основе мироздания лежит некий справедливый моральный кодекс, они будут вынуждены вести себя нравственно и общество станет лучше. Сосредоточенностью на искренней вере, настороженным отношением к ритуалу и убежденностью, что доброе божество сотворило мир гармоничным и предсказуемым, моисты живо напоминают первых протестантов.