Ромен Гари, хамелеон - Мириам Анисимов

Ромен Гари посоветовал Питеру Устинову приобрести небольшой дом с бассейном в окрестностях Пуэрто-Андре, и тот в конце концов купил его. Устинов был восхищен местными красотами, даже несмотря на надоедливость комаров. «Мы разговаривали о чрезвычайно интересных вещах, поминутно хлопая на себе этих тварей!»

Гари очень любил этот дом и проводил здесь за работой по нескольку месяцев в году. Часто он приглашал сюда друзей, в распоряжение которых предоставлял пустые комнаты и еду, приготовленную Евгенией, но сам почти не обращал внимания на их присутствие. Лишь иногда он соглашался разделить с ними трапезу. Одиночество Ромена останавливало всех, кто хотел бы с ним сблизиться. Педро Оцуп, например, очень его любил, но находил ужасно скучным. На каком-нибудь приеме, устроенном в Пуэрто-Андре, в то время как Режин Креспен или Питер Устинов там проводили время, гости пытались подойти с разговорами именно к ним, но Гари, мрачно смерив их взглядом, вдруг уходил без всяких объяснений.

Как и в Париже, большую часть светлого времени суток он проводил за письменным столом и только ранним утром спускался по окружавшим дом скалам к морю, наступая по пути не на одного морского ежа, нырял и уплывал вдаль. Питер Устинов довольно часто видел, прогуливаясь утром на палубе своей яхты «Ничего», как Гари, обнаженный по пояс и с безупречно подстриженными усами, удалялся в море на байдарке. Поравнявшись с яхтой Устинова, Гари кричал в знак приветствия: Que tal?[83]

Потом Гари спускался через Ла-Молу в порт, усаживался на террасе кафе «Белла Виста» и раскрывал газету. Ел он обычно один, то, что готовила Евгения; потом запирался в своей крепости с секретаршей, которая всё лето там и жила.

Первое время Гари жил в Пуэрто-Андре с Джин, Евгенией и Диего, которому разрешалось приглашать на каникулы друзей.

Позднее, после развода, Джин ненадолго приезжала сюда повидать сына, которого любила, но с которым так и не научилась жить. Однажды она собралась отвезти Диего и еще нескольких ребят постарше поиграть в мини-гольф. Уже на пороге она вдруг заявила, что ей надо заправиться и она вернется через несколько минут. Дети проводили лимузин Джин взглядом, но так и не дождались ее обратно. На заправочной станции Джин познакомилась с каким-то мужчиной, и потом о ней не было слышно целую неделю.

Однажды летом яхта «Ничего» бросила якорь в Пуэрто-Андре прямо перед рестораном «Мирамар»: дочь Питера Устинова Павла хотела повидать подругу, которая как раз отдыхала в Пуэрто-Андре. В то время у Питера еще не было виллы на острове, и каникулы они проводили, курсируя на яхте между Миноркой и Майоркой.

Как-то утром, стоя у руля на палубе, Павла услышала, что по капитанскому мостику кто-то ходит, но даже не подняла головы — у нее был переходный возраст, она всех ненавидела, и здороваться с незнакомцами ей не хотелось, хотя носить на палубе обувь было запрещено капитаном. Вдруг прямо к ногам Павлы упало несколько кусков кокосового ореха. Она не знала, кто там хулиганит, но ей понравилось, что этот кто-то ведет себя так вызывающе, не желая подчиняться установленным правилам. Она знала, что отец, который всё это время валялся в шезлонге у нее за спиной, будет возмущен, и это заранее ее забавляло. Но ни Устинов, ни капитан не стали даже делать замечания Ромену Гари — а этим невоспитанным посетителем был именно он. Из-за диафрагмальной грыжи Гари нельзя было есть кокосов, но, будучи не в силах от них отказаться, он придумал жевать их, а потом выплевывать. Уже уходя, Гари вдруг вернулся назад, подошел к Павле и сказал: «Я приготовлю яблочный пирог и завтра в это же время тебе его принесу. Ты любишь яблочный пирог?»

На следующий день Павла ждала его на палубе, и действительно, точно в назначенный час она увидела, как прямо перед нею тормозит красный спортивный «Фольксваген». Из машины вышел Гари и стал ждать. Пока он открывал багажник, Павла была уже на берегу. «Угощайся на здоровье, я испек его специально для тебя». Павла не стала есть этот большой квадратный пирог, а когда ложилась спать, положила его рядом с собой на кровать. Через неделю пирог совершенно испортился, и капитану пришлось его выбросить. Теперь каждое утро Ромен Гари перед работой навещал Павлу на своем настолько огромном мотоцикле «Харлей-Дэвидсон», что не мог его завести без посторонней помощи.

Когда лето кончилось и пришла пора расставаться, Гари дал Павле свой адрес в Париже. Она писала ему из Швейцарии, где училась в элитном пансионе, а он ей отвечал. Она рассказывала, что ее мать пьет, Ромен в ответ делился огорчениями, которые приносила ему пьющая Джин. Его письма трогали Павлу до слез: «Не забывай, солнышко, что родители очень устают и нервы у них на пределе». Она обращалась к нему на «вы», но он просил говорить ему «ты».

На следующий год Питер Устинов купил по совету Ромена Гари дом и теперь неизменно приезжал отдыхать в Пуэрто-Андре. Ромен очень часто официально приглашал Павлу на ужин, будто бы она была взрослой женщиной. Стоило ей чуть опоздать, он злился. «Хорошо, что ты пришла, я специально для тебя покрасил бороду», — говорил иногда он. После ужина Гари отвозил Павлу домой. На прощание она целовала его в обе щеки. Когда ей исполнилось шестнадцать, Гари вместо обычного поцелуя приказал ей: «Уходи отсюда. Я для тебя слишком стар».

Иногда и сам Питер Устинов ужинал в «Мирамаре» вместе с Джин и Роменом (в то время они уже не жили вместе). Однажды на такой ужин была приглашена и Павла. Когда надо было расплачиваться, счет взял Устинов, а Джин, у которой на спинке стула висел пиджак Гари, тем временем поменялась местами с Павлой и накинула пиджак ей на плечи, шепнув: «Держи». Вставая, Гари не сразу его нашел, а найдя, понял, в чем дело. Джин сказала ему о Павле: «Она тебя любит. Позволь ей войти в твою жизнь, несмотря на то что ты старше».

С того самого дня, как они познакомились, Павла не могла думать ни о ком, кроме Гари. Евгения, верившая в сверхъестественное, сказала, что в сердце каждой женщины на всю жизнь остается только один мужчина; для Павлы им был именно Ромен.

Ромен самым серьезным образом раздумывал, не попросить ли у Питера Устинова разрешения на то, чтобы Павла какое-то время пожила у него. Но представив, какие сложности вызовет подобное предприятие, отказался от этой затеи.

Как-то раз Гари рассказывал Павле со слезами на глазах, что, когда ей было всего полгода, ее родители — в то время Устиновы жили в Лондоне — позвали его посмотреть на младенца: «Приходи, мы познакомим тебя с нашей девочкой». Маленькая Павла сразу ухватилась ручонками за шею Гари и ни за что не хотела его отпускать.

Когда Павле исполнилось семнадцать, она переехала в Женеву, чтобы учиться в школе для детей дипломатических работников. Для нее сняли комнату в монастырском пансионе; порядки здесь были самые строгие. В это же время Гари с помощью своей подруги Сюзанны Салмановиц, часто принимавшей его в своем шикарном имении в Версуа, удалось подыскать себе квартиру в доме пятидесятых годов на улице Муайбо, в двух шагах от отеля «Интерконтиненталь».