Русский лабиринт - Дмитрий Дарин

В памяти солнечным зайчиком что-то блеснуло. Ну конечно, вчера она была у них на Володькином банкете, будь он не ладен. И Володька, и банкет. Как ее звали-то? Его-то она запомнила. Хали – гали… хули – гули… а, Гуля!

– Не уверен… Гуля, – осторожно ответил Толя.

– Гулечка всю дорогу мне рассказывала, как ты на гитаре играешь классно.

– И поет! – добавила узбекская подруга.

– Ещё и поёт! Споешь для меня, как приедем, А-на-то-лий?

Похоже, банкет вчера не закончился, а просто переносился в другое географическое пространство.

– Так… гитары-то нет. А где гитара, кстати? Гуля, не помнишь, я с гитарой садился?

Узбечка усмехнулась.

– Садился – это громко сказано! Скорее, тебя в поезд внесли.

– Да? А кто?

Спрашивать – зачем – не было никакого смысла.

– Твои друзья. И именинник больше всех старался. Ты, кстати, его подъелдыкнул… послал, сам понимаешь, куда. В эротическое путешествие в один конец. Сквозь сон, но четко. Ты что, не помнишь ничего?

Авдотья понимающе улыбнулась.

– Ну что ты пристала к маэстро. Поправится малость и вспомнит. Да, А-на-то-лий?

Поезд немного шатнуло, Толя оказался лицом на грудных Дусиных подушках. Авдотья отклоняться не стала.

– А гитару мы тебе в Кеми найдем. Это уж не проблема. – Авдотья успела использовать краткий миг соприкосновения и погладила Толю по шевелюре.

Банкет не просто не прекращался, но и обещал чувственное продолжение.

– А чего послал? – Поезд шатнуло в другую сторону, и Толик отлепился от купчихи.

– Уж не знаю. Сказал только, что среди твоей кемской родни таких козлов нет.

Толя потушил сигарету в тамбурной пепельнице. Авдотья была права – вспоминать вчерашние детали до поправки здоровья было бессмысленно.

Дверь в тамбур открылась – явилась проводница с лицом еще более снулым.

– Так что с билетом, гражданин?

– Алена! Если человек не помнит, как он оказался в поезде, как он может вспомнить за билет? – Оказалось, Авдотья была знакома с проводницей коротко.

– Порядок есть порядок. Безбилетный пассажир…

– Да ладно тебе. Не мучь человека. Это ты должна знать, как он к тебе без билета попал.

– Все Манька. Она на вагоне в Беломорске стояла. Да сошла в Мягреке – бригадир отпустил. По семейным обстоятельствам, грит. А я вот думаю, у них с бригадиром обстоятельства.

– У Маньки? Да у нее с каждым вторым обстоятельства. Не бери в голову, Палыч на нее не позарится.

– Да чегой-то изнадеялась я, девки.

Пока дамы обсуждали Манькины перспективы в отношении бригадира Палыча, на которого, как явствовало, положила глаз сама хмурая Алена, Толик сочувственно кивал. Кивал и соображал, как успеть вернуться к сегодняшнему вечеру на место работы, то бишь в ресторан «Чайка». Авдотья через свое милосердие могла стать серьезным препятствием. И какого черта его потянуло в эту Кемь? В этой связи в памяти вспыхивало только «Йа, йа, Кемска волость!». Смертельно захотелось обещанного портвейна. Толя затянулся следующей сигаретой.

– Извините. А мы когда прибываем?

Алена смерила Толю взглядом. Но не как пассажира, а как нового хахаля подруги Авдотьи.

– Через полтора часа, болезный.

Анатолий вскинул правую руку – часов не было. Вроде вчера были, а сейчас вот нет. Но точно Толян вспомнить не мог, да и морщить лоб было больно.

– А сейчас сколько?

– А сейчас девять утра, А-на-то-лий! – пропела Авдотья.

– Ага. А обратный поезд когда?

И узбечка, и проводница взглянули на Авдотью с немым вопросом.

– Да что тебе об обратном поезде-то думать? Никуда твой обратный поезд не денется. Ты еще на этом-то не доехал, А-на-то-лий!

Толян затянулся поглубже. На него явно строили планы. Причем планы коварные, с манком в виде спецбуфета. Но, как сказал классик, из двух зол надо выбирать то, что больше нравится. «Ничего, выпью стакан, два и отвалю. Отбрехаюсь как-нибудь, не впервой», – сделал выбор Толян и поднял тихие глаза.

– Твоя правда, Дуся! Не будем торопиться.

Авдотья расплылась во весь свой каравай – добыча уже билась в сетях.

До Кеми доехали точно по расписанию. Чай, принесенный подобревшей проводницей, особо не помог. Толян уже весь измаялся, но наконец-то показался залузганный перрон.

– Действительно, Кемь. – Толя проводил глазами табличку на перроне. – Бывает же такое.

Узбечка Гуля поспешно простилась и пошла вперед быстрым шагом. Анатолий по-джентльменски взял баул своей новой необъятной подруги и пошел за ней навстречу року.

Авдотья не соврала – спецбуфет, вернее, спецмагазин действительно был. И недалеко от вокзала – поклажа не успела оттянуть Толины музыкальные пальцы. И ключи от рая были у нее. «Часы работы – 12.00–21.00. Выходные – суббота, воскресенье». «А ведь сегодня, кажется, воскресенье. Нет, точно, у Вовки в субботу гуляли. Или в пятницу?» – соображал Толян. Но по-любому выходило, что Авдотья открывала свой Сезам исключительно для него. Этот факт превращал подозрения насчет Дуниных намерений в опасную реальность. Толя остановился на пороге, глубоко вздохнул и вошел внутрь.

– Располагайся, – неопределенно махнула мощной дланью Авдотья, уходя куда-то за прилавок.

Толян огляделся – присесть было некуда, разве на подоконник. Но не успел он «расположиться», раздался зов:

– А-на-то-лий! Иди сюда!

Толя пошел на голос и, чуть не разбив лоб о низкую притолоку, открыл дверь в подсобку. Открыл и замер. На ящике из-под бутылок среди густо заставленных всяким алкоголем полок, положив ногу на ногу, сидела полуобнаженная рубенсовская Венера. Две огромные дыни закрывали почти весь живот, вздернутая юбка обнажала мощные ляжки, похожие на огромные окорока. На пыльном полу стояли открытая бутылка белого марочного портвейна «Крымский» (это Толян отметил автоматически) и два мутных граненых стакана. Венера наклонилась, так что груди чуть не коснулись пола, взяла бутылку и протянула Толяну.

– Ну что же ты? Робкий какой. Сначала выпьем или опосля?

– Погоди…одну минуточку. Сейчас. Забыл. Сейчас. – Толян подтверждающе кивнул головой, осторожно прикрыл дверь и, как ошпаренный, вылетел из магазина.

На шаг он перешел только минут через десять. Толян на всякий случай оглянулся, хотя какая погоня в таком виде?

– Да…дела. Этак она бы меня там задавила. Авдоха, е…ись без вздоха. Выпить, оно, конечно. Но пропадать за портвейн… – Толян покрутил головой, представив на секунду, как бы купчиха его утулила в этой подсобке.

Толян оглянулся. Обстановка была совершенно незнакомой. Он явно ринулся в противоположную сторону от вокзала. Улица, посреди которой он встал, носила название «Коммунистический тупик». Над обшарпанной стене напротив над темной, наверное, еще дореволюционной дверью висела надпись «Рюмочна». Буквы «Я» не хватало, наверное, осталась где-то в старом режиме.