Дочери Марса - Томас Кенилли

Наоми про себя подумала, что, принимая во внимание условия работы в Шато-Бенктен, трое — еще весьма скромное число. Стоило ей узнать о болезни Митчи, как в памяти тут же всплыл «Архимед». И подумалось, что именно тогдашний холод и потрясение и обусловили недуг, догнавший ее в Шато-Бенктен.

— По правде говоря, старшая сестра Митчи наотрез отказывается ехать.

В этот момент Наоми заметила, что у леди Тарлтон на глаза навернулись слезы.

— Насколько я знаю, на родине у нее никого. Ни семьи, ни родственников. Тем не менее из нашей английской деликатности я не спрашиваю ни о чем. Думаю, вам будет удобнее расспросить Митчи. И действовать максимально дипломатично, но в то же время настойчиво. Майор Дарлингтон считает, что ей необходимо вернуться на родину — в конце концов, она уже не так молода.

В тот же вечер Наоми едва не столкнулась с медсестрой из добровольцев, которая несла ужин из кухни в комнату Митчи. На девушке в полном соответствии с предписаниями майора Дарлингтона была маска. Эйрдри оповестила решительно всех о том, что Дарлингтон собирается написать статью в «Ланцет»[34] о связи между бактериями в глотках медсестер и сепсисом у их пациентов и, соответственно, о необходимости масок. А порядок их ношения будет определяться, естественно, Добровольческим госпиталем, майором Дарлингтоном, леди Тарлтон, ну, и самим персоналом.

— Позвольте я сама отнесу ужин старшей сестре Митчи, — предложила Наоми.

— Вы? — переспросила медсестра немного усталым, приятным голосом. Эта крепкого сложения девушка однажды многозначительно сказала Наоми: «Ваши солдаты изъясняются исключительно на своем собственном patois»[35]. А Наоми тогда ответила: «Боюсь, они и представления не имеют ни о каком patois».

Взяв у нее поднос, Наоми не стала опускать маску. Какой может быть разговор по душам, если один из собеседников в маске?

Комната старшей сестры Митчи, куда Наоми пригласили войти после того, как она постучала, была чуть больше, чем у Наоми. Французские хозяева, бежавшие от войны, хотя бы оставили плотные гардины — они были задернуты. Однако обстановка была более чем скромной — железная кровать, туалетный столик, комод, небольшой книжный шкаф соснового дерева. Сестра Митчи лежала на чистых простынях в чепце с оборками, сложив руки на животе. Рядом с кроватью стоял протез. Митчи открыто и радостно улыбнулась вошедшей Наоми.

— Входи, — пригласила она. — Еду и чай поставь вон туда. Сначала выпью чаю. А что касается остального… Что-то нет аппетита… Ну, расскажи же мне — ты ведь в Париж ездила?

И Наоми подробно рассказала Митчи о своем визите в столицу Франции, о мистере Седжвике, об остальных Друзьях.

Когда она закончила, Митчи сказала:

— Мне этот Кирнан всегда нравился. С самого начала. Отличный парень.

— Я расстроилась, узнав, что с вами, — призналась Наоми.

— А что со мной?

— Но ведь у вас вроде туберкулез.

— Вроде? — не скрывая иронии, переспросила Митчи. — Вы что-то неточно выражаетесь, сестра Дьюренс. Как я понимаю, эта болтушка леди Тарлтон все тебе рассказала. И подослала тебя ко мне, чтобы ты уломала меня ехать в Марсель. Не поеду, и все. Я не так глупа, как считают майор Дарлингтон и леди Тарлтон.

— Вы говорите, что чувствуете себя лучше, чем когда приехали сюда.

— В супнице суп, как я понимаю? Поставь ее на столик. Что-то захотелось поесть, — попросила Митчи.

— Может, вас покормить?

— Я не ребенок и еще не впала в маразм, так что благодарю покорно. Как только я окажусь в Марселе, меня тут же посадят на идущий в Австралию пароход. Я и оглянуться не успею. А тут еще этот санаторий в Данденоне. Терпеть не могу санаториев. Не в моей натуре сидеть там сиднем. И потом, что это им так приспичило спровадить меня из Франции? Страна кишит молодыми людьми, вот их-то как раз самое время отправить по домам. Меня здесь удерживает то же, что и тебя. Так что не будем спорить. Я серьезно говорю. Лучше не спорить.

Наоми придвинула к ней столик с супницей.

— Прелесть, а не супчик! Да, среди этих «английских розочек» есть отменные поварихи.

— Это, конечно, не мое дело, — заговорила Наоми, — но есть ли у вас родственники в Австралии, которые могли бы вам помочь?

— Ага! — раздраженно воскликнула Митчи. — Родственники? Есть брат на Тасмании, если уж тебе так хочется знать. Но он совсем не подходит на роль сиделки при чахоточной. И я не считаю брата родственником в полном смысле слова. Меня там просто забыли. К тому же я там целую вечность не показывалась. Даже Мудрое — и тот для меня далекое прошлое, а уж Египет и подавно. Мой дом здесь, нечего и думать, чтобы выкинуть меня из родного дома. И леди Тарлтон должна быть мне за это благодарна, а не ходить да науськивать тебя меня уговаривать.

— Я считаю, вам ни к чему было приезжать во Францию, — сказала Наоми. — Но я понимаю, что у вас на этот счет другое мнение.

— И ты бы приехала, окажись ты на моем месте. Тебе ведь не хочется, чтобы меня в один прекрасный день не оказалось на встрече майора Дарлингтона с этими сытенькими барышнями из хороших семей? Не хочется ведь. Все дело в том, что никому здесь не будет покоя, пока все это не кончится. До самого последнего взрыва между Фландрией и Соммой.

Она вернула Наоми супницу, и та поставила ее на поднос. Тут Митчи зашлась кашлем, Наоми приложила ей ко рту старое полотенце. Приступ кашля мало-помалу закончился.

— Ну что вытаращилась? Пока что кровью не харкаю. Ну, разве что изредка.

— Больше не буду на вас таращиться, — пообещала Наоми.

— И вот еще что — никогда не затрагивай эту тему, а не то поссоримся. Это же относится и к леди Тарлтон. Но хватит об этом! Ты только помни — помогая этой даме, я имею в виду леди Тарлтон, мне столько пришлось и в поездах трястись, и в кузовах грузовиков, и Бог знает еще где. Создавать базы подготовки для наших деревенских дурочек — начинающих медсестер, навещать их, чтобы они не разбежались по большим городам. Леди Тарлтон не ищет за это никаких похвал от кого бы то ни было, зато прямо с ума сходит, если видит свое имя в газетах. И она это заслуживает. А тянуть лямку приходилось мне. Я-то двужильная. И поэтому теперь тоже могу рассчитывать на благодарность. Меня так просто не вышвырнешь на какой-то там юг. Этот кусок Франции охвачен войной, здесь и беды, и все мои друзья. Здесь я и намерена оставаться до последнего дня.

Сестра Митчи пригубила чай. Скривила губы и нахмурилась.

— Вот и чай остыл. Слишком много я тебе тут наговорила, черт бы меня побрал.

— Хотите, я еще принесу? — предложила Наоми.