«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

В 1942 г. в Крыму появились архиереи Украинских Автономной и Автокефальной Церквей, после чего церковный подотдел прекратил свое существование. Приехавший в Крым из Николаева автономный епископ Серафим (Кушнерюк) был резко негативно встречен автокефальными и румынскими священослужителями, началась борьба, подобная существовавшей в это время на Украине. Вскоре бывший обновленческий, а теперь автокефальный епископ Мелитопольский Викентий (Никопорчук) по указанию румынского командования подчинился Патриарху Румынской Церкви. В докладе генерального комиссара Крыма от 28 декабря 1942 г. говорилось, что о стремлении к объединению представителей двух направлений ничего неизвестно: «Напротив, вследствие подчинения автокефалистов Бухарестскому Патриарху противостояние усилилось». Сам генеральный комиссар отнесся к этому шагу епископа Викентия негативно и договорился с командиром полиции безопасности в Симферополе, что епископу будут препятствовать в исполнении его службы[813].

Реакция вышестоящих германских ведомств также была резко отрицательной. Рейхсминистерство занятых восточных территорий 7 апреля 1943 г. написало в немецкий МИД, что епископ Викентий и его священники получают постоянную поддержку румынских комендатур, а для германской администрации его невозможно признать из-за политического прошлого и сомнительной личной репутации. В связи с этим Восточное министерство просило оказать воздействие на румынское правительство. Встревоженный МИД 21 апреля направил запрос в Главное управление имперской безопасности, отметив: «Необходимо предпринять все, чтобы воспрепятствовать этим устремлениям к объединению» и подчинению священнослужителей Крыма Румынскому Патриарху[814].

Шеф полиции безопасности и СД 23 июня выразил свое полное согласие с такой позицией и предложил побудить службу Восточного министерства при командующем войсками в Крыму указать румынским частям, что с их стороны необходимо проявлять сдержанность в церковных делах гражданского населения. 2 июля 1943 г. референт МИД Колреп сообщил это мнение Восточному министерству, указав, что непосредственное воздействие на румынское правительство в настоящий момент предпринимать не следует. При этом Колреп отметил, что его министерству кажется нежелательным продолжающееся назначение (со ссылкой на недостаток епископов) румынских священников в храмы на юге Украины и в Крыму, так как там уже имеется большое количество архиереев и существует нормальное церковное управление[815].

Вскоре епископ Викентий был арестован и расстрелян, но не за свои контакты с Румынским Патриархом. В докладе протоиерея А. Архангельского митрополиту Алексию (Симанскому) от 13 июля 1944 г. сообщалось, что протоиерей кладбищенской церкви Симферополя Николай Швец зачитал прихожанам антифашистское воззвание Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия, распространять которое среди верующих помогал диакон Александр Бондаренко. «Их патриотический подвиг поддерживал старец Викентий, бывший обновленческий епископ… Все они… были расстреляны немецким гестапо… отца Н. Швеца обвиняли еще в том, что он крестил евреев»[816]. В других источниках говорится, что в спасении евреев участвовали все трое погибших священнослужителей: протоиерей Николай Швец, диакон Александр Бондаренко и епископ Викентий.

Другой же архиерей – владыка Серафим (Кушнерюк), занимавший антирумынскую позицию, стал открыто ориентироваться на немцев, порвал с Автономной Украинской Церковью и объявил себя самостоятельным епископом. В ноябре 1943 г. он и члены его благочиннического совета эвакуировались в Германию[817].

Большинство же священнослужителей Крыма проявили себя патриотами. Так, священник В. Соколов активно помогал партизанам, распространял советские газеты и новости радиопередач из Москвы. Как уже упоминалось, протоиерей Иоанн Крашаковский после освобождения полуострова с разрешения генерала Ветрова созвал всех верующих Симферополя в полуразрушенный немцами собор, где в присутствии воинских частей совершил благодарственный молебен. Отец Иоанн получил благодарность советского командования за патриотическую деятельность и помощь раненым бойцам[818].

Очень активно шло возрождение религиозной жизни в Центральном Черноземье России. В г. Орле открылось 4 храма, в Брянске – 12, в Курске в марте 1942 г. был воссоздан Свято-Троицкий женский монастырь со 155 насельницами, вблизи города – знаменитая Курская Коренная постынь и т. д.[819]

В Орле весной 1942 г. гестапо выявило немало случаев, когда местные евреи обращались в православные церкви с просьбой крестить их детей и выдать им об этом свидетельства[820]. Священники совершали обряд крещения, надеясь уберечь людей от гибели. Однако, несмотря на это, все выявленные нацистами евреи, в том числе дети, были расстреляны[821]. В Курске семья Дудиных, при помощи местного православного священника спасла еврейскую девочку Инну Ларенц, дочку их знакомой. Позднее Изабелла Дудина-Образцова вспоминала: «Инна прибежала к нам ночью, во время облавы[822].

Посетивший в 1943 г. освобожденные города Центрального Черноземья английский журналист А. Верт писал о патриотической деятельности православных общин в период оккупации: «Церкви в Орле процветали, но они превратились, чего немцы не ожидали, в активные центры русского национального самосознания… именно церкви неофициально создали кружки взаимной помощи, чтобы помогать самым бедным и оказывать поддержку военнопленным. Церкви стали центрами “русицизма” вопреки ожиданиям немцев, что церкви превратятся в очаги антисоветской пропаганды»[823].

Этот вывод соответствует ситуации, существовавшей на всей оккупированной территории России. «Религиозное возрождение» там было самым тесным образом связано с ростом национального самосознания. Всего же в захваченных районах РСФСР открылось, по подсчетам автора, примерно 2150 храмов: около 470, как уже отмечалось, на Северо-Западе, в Курской области – 332, Ростовской – 243, Краснодарском крае – 229, Ставропольском – 127, Орловской области – 108, Воронежской – 116, Крымской – 70, Смоленской – 60, Тульской – 8 и около 500 в Орджоникидзевском крае, Московской, Калужской, Сталинградской, Брянской и Белгородской областях (причем, в двух последних не менее 300)[824].

5. Создание и деятельность Белорусской Православной Церкви

Возрождением Русской Православной Церкви можно назвать и религиозную жизнь в оккупированной Белоруссии. Здесь, как и на Северо-Западе России, уже в конце лета 1941 г. началось быстрое восстановление закрытых храмов, причем при восстановлении церковной организации решающую роль сыграло духовенство Польской Православной Церкви, в 1939 г. оказавшееся на советской территории. Однако, несмотря на то, что Прибалтика и Белоруссия входили в один рейхскомиссариат Остланд и митрополит Сергий пытался объединить их церковную жизнь, германские власти жестко пресекли все подобные попытки, настойчиво проводя политику дробления единой Русской Церкви на национальные.

Экзарх западных областей Белоруссии и Украины митрополит Николай (Ярушевич) остался по другую сторону фронта, и Патриарший Местоблюститель назначил в июле-августе 1941 г. Экзархом Белоруссии с возведением в сан архиепископа Пантелеимона (Рожновского). Из-за непризнания автокефалии Польской Православной Церкви владыка Пантелеимон в 1922 г. был отстранен от управления епархией и до 1939 г. содержался в заточении в различных монастырях. Еще Патриарх Тихон за верность Московской Патриархии возвел его в 1925 г. в сан архиепископа. С 7 октября 1939 по 24 июля 1940 гг. Пантелеимон по указу Патриаршего Местоблюстителя Сергия уже временно исполнял обязанности Экзарха Западной Белоруссии и Украины.