«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

и на Украине. Идя навстречу требованиям нацистов, он признал автокефалию Белорусской Церкви, но на заседании возглавляемого митрополитом Дионисием Синода в Варшаве 9 сентября 1941 г. было решено установить для нее трех кандидатов во епископы. Германские историки Ф. Хейер и Х. Вайзе пишут, что с просьбой хиротонисать во епископов белорусов к митрополиту Дионисию обращались и националистические круги. Из намеченных кандидатов первоначально наибольшую активность проявил иеромонах Владимир (Финковский). В сообщении СД от 21 сентября говорилось, «что он является лучшим пропагандистом для германской стороны, его богослужения всегда содержат благодарственные слова фюреру. В своей комнате Финковский повесил портрет Гитлера и разъяснял верующим, что Белоруссия никогда не должна быть самостоятельным государством, а всегда оставаться под германским господством». При этом, по мнению СД, существенную роль могло играть желание стать архиереем, так как генеральному комиссару Кубе поступило ходатайство о назначении Финковского епископом или архиепископом Белоруссии[842].

В середине ноября Финковский появился в Варшаве, где митрополит Дионисий возвел его в сан архимандрита, но совершить епископскую хиротонию не решился из-за резко негативного отношения к этому кандидату митрополита Пантелеимона и многих православных священников. Однако вскоре Финковский вместе с другим кандидатом во епископы – настоятелем белорусского варшавского прихода и членом Духовной консистории архимандритом Филофеем (Нарко) – были направлены в Минск. Эти события описываются в другой сводке СД от 12 января 1942 г. В ней, с одной стороны, говорится, что якобы созданная по указанию генерального комиссара Белорусская Автокефальная Православная национальная Церковь образовала свое руководство, при этом составляющие его митрополит Пантелеимон и епископ Венедикт, с самого начала подозревавшиеся к принадлежности к сергианскому направлению (уживавшемуся с Советами), были в этом уличены. Возникшая Белорусская Церковь отказалась от главенства Варшавы, «хотя и из-за коммунистического прошлого руководителей». С другой стороны, несмотря на негативное отношение к владыкам Пантелеимону и Венедикту, СД считало, что попытки митрополита Дионисия установить свой контроль над Белорусской Церковью также нежелательны: «После того, как Варшава, одновременно с Нарко, снова направила в Минск открытого врага Пантелеимона архимандрита Финковского с поручением руководить церквами в Минске и окрестностях, можно сделать заключение, что Варшава выступает за то, чтобы разрушить путем внедрения Нарко и Финковского учрежденное генеральным комиссаром руководство Белорусской Православной Церкви. Но этим было бы положено начало развитию, препятствующему необходимому укреплению Автокефальной Белорусской Православной национальной Церкви»[843].

В итоге планы митрополита Дионисия в Белоруссии, в отличие от Украины, потерпели полную неудачу. Архимандрит Филофей, хотя и был хиротонисан 23 ноября 1941 г. во епископа Слуцкого, стал в основном следовать политике владыки Пантелеимона. Архимандрита Владимира (Финковского) митрополит Минский запретил в священнослужении, и тот вместе с некоторыми подобными священниками уехал в Полесскую епархию к архиепископу Александру (Иноземцеву)[844].

Именно здесь, на юге Белоруссии, возник еще один конфликт. Архиепископ Полесский и Пинский Александр указом Патриаршего Местоблюстителя Сергия в мае 41 г. был уволен на покой, но с приходом вермахта вновь вступил в управление епархией. После того как Пинская и Брестская области, частично населенные украинцами, были переданы в состав рейхскомиссариата «Украина», архиепископ стал действовать совместно с украинскими националистами и в конечном итоге вместе с епископом Луцким и Ковельским Поликарпом явился основателем Автокефальной Украинской Православной Церкви. При этом Александр стал претендовать и на приходы Брестской области, которыми управлял оставшийся на территории оккупированной Белоруссии епископ Брестский Венедикт.

В сообщении СД от 10 сентября 1941 г. говорится о конфликте, возникшем в связи с попытками украинской стороны в Бресте использовать Православную Церковь для украинизации других национальных групп. Согласно циркуляру митрополита Дионисия епископам Поликарпу и Александру, в Полесье должен был быть введен в богослужениях вместо церковнославянского украинский язык. Большая часть духовенства с этим не согласилась, желала остаться под управлением епископа Венедикта и опасалась, что вследствие новой пограничной линии Брестская область будет объединена с Луцким епископством, и таким образом белорусское население окажется подвергнуто украинизации. В сообщении отмечалось также, что из-за новой границы связи епископа Венедикта с брестскими священниками очень затруднены, а Луцкий епископ имеет здесь явное преимущество, но с обеих сторон предпринимаются попытки оказать влияние на духовенство и население через циркуляры и воззвания[845].

В последующие месяцы борьба развернулась еще более активно. Согласно сводке СД от 12 января 42 г., епархиальное управление Полесья, возглавляемое архиепископом Александром, 17 ноября 1941 г. издало распоряжение священникам не поминать в своих молитвах митрополита Пантелеимона и епископа Венедикта, так как они являлись коммунистическими агентами и в своих молитвах поминали «дьявольское коммунистическое правительство»[846]. 25 февраля 1942 г. епископ Поликарп, назначенный митрополитом Дионисием «администратором Святой Автокефальной Православной Церкви в освобожденных украинских землях», обратился с личным посланием к епископу Брестскому, извещая о назначении себя администратором и прося передать управляемые епископом Венедиктом приходы архиепископу Александру[847].

Ответ владыки последовал только 2 апреля. К этому времени Архиерейский Собор Белорусской Церкви уже освободил епископа Венедикта от управления частью Брестской епархии, отошедшей к РКУ, и предоставил ему право передать свою каноническую юрисдикцию одному из украинских епископов по выбору духовенства. Однако кандидатура владыки Александра в ответном письме категорически отвергалась: «Враждебная позиция, занятая архиепископом Александром по отношению митрополита Пантелеимона и меня без предварительной переписки…, а потом крайне неприличное и недостойное Епископа старание опозорить наш сан и положение в глазах духовенства и даже немецкой власти, грубые обещания «стереть в порошок» не подчиняющееся ему духовенство, окружение себя священниками, нами запрещенными… – все вместе взятое положительно оттолкнуло от него духовенство и народ и вызывает в них нехорошее чувство против него. А поэтому, если бы я и захотел передать ему свои канонические права, то даже и меня не послушают, и создастся раскол». Владыка Венедикт рекомендовал администратору подождать результатов выбора архиерея духовенством или назначить в Брест епископа Иоанна (Лавриненко), которого, бесспорно, примет паства[848]. Последнее для епископа Поликарпа было невозможно, так как епископ Иоанн принадлежал к Автономной Украинской Церкви, входящей в состав Московского Патриархата и отвергавшей власть администратора. В итоге именно владыка Иоанн и стал епископом Брестским.

К моменту написания письма епископу Поликарпу владыка Венедикт уже был архиепископом Белостокским и Гродненским. Эта епархия оказалась непосредственно включена в состав III рейха и подчинена управлению Э. Коха – гауляйтера Восточной Пруссии, на территории которой уже находились приходы Зарубежной Русской Церкви. Их объединение с белорусскими общинами было запрещено германскими ведомствами. В циркуляре РСХА от 16 августа 41 г., подписанном Гейдрихом, указывалось: «О включении отходящих к Восточной Пруссии территорий в юрисдикцию архиепископа Берлинского и Германского Серафима не может быть и речи»[849]. Первоначально по распоряжению