Унесенные ветром. Том 1 - Маргарет Митчелл

— Куда! Ни с места, парень, не то на костер пойдешь!Нам надо скорей добраться до гор!

Моз в нерешительности переводил взгляд с сержанта наСкарлетт, и она, хлюпая по грязи, бросилась к нему и ухватилась за стремя.

— Минутку, сержант! Не спешивайся, Моз! Боже мой, какты очутился здесь?

— Я снова иду на войну, мисс Скарлетт. Только теперь нес мистером Эшли, а со старым господином, с мистером Джоном.

— С мистером Уилксом? — Скарлетт остолбенела.Мистеру Уилксу было без малого семьдесят лет. — А где он?

— Позади, с последней пушкой, мисс Скарлетт. Там,позади.

— Прошу прощения, леди. Двигай, парень!

Скарлетт неподвижно стояла, по щиколотку в грязи, мимо нееползли орудия. «Нет же, нет! — пронеслось у нее в уме. — Не можетэтого быть! Он слишком стар. И так же ненавидит войну, как Эшли!» Она отступилана несколько шагов назад к обочине и стала пристально всматриваться в лицапроезжавших мимо. И когда среди грохота и всплесков грязи показался передокпоследнего орудия, она увидела прямую стройную фигуру верхом на рыжей кобыле:длинные серебристые волосы мокрыми прядями падали на шею, всадник держалсяуверенно и грациозно; маленькая рыжая кобылка осторожно и изящно ступала погрязным выбоинам дороги, словно светская дама в платье со шлейфом. Боже мой,так ведь это же Нелли! Нелли — кобыла миссис Тарлтон! Ее любимица, еесокровище!

Когда мистер Уилкс увидел стоящую на обочине Скарлетт, лицоего озарилось улыбкой, он натянул поводья, спешился и шагнул к ней.

— Я очень хотел повидаться с вами, Скарлетт. Ваширодные надавали мне уйму поручений. Но возможности не представилось. Мы прибылисюда утром, и нас, как видите, сразу направляют на фронт.

— О, мистер Уилкс! — в полном отчаянии вскричалаСкарлетт, сжимая ему руку. — Останьтесь здесь! Почему вы должны ехать нафронт?

— А-а, так вы считаете, что я слишком стар? — сулыбкой сказал мистер Уилкс, и в старческих чертах его лица Скарлетт узналаулыбку Эшли. — Даже если я слишком стар, чтобы маршировать, то еще могусидеть в седле и стрелять. А миссис Тарлтон была столь добра, что одолжила мнесвою Нелли, и лошадь подо мной хоть куда. Будем надеяться, что с Нелли неслучится ничего худого, иначе я никогда не смогу возвратиться домой и взглянутьмиссис Тарлтон в глаза. Нелли — все, что у нее осталось, и вот она отдала мнеее — свою последнюю лошадь. — Он говорил легко, весело, стараясь развеятьстрахи Скарлетт. — Ваша матушка и ваш отец и сестры — все в добром здравиии шлют вам привет. Ваш папенька едва не отправился вместе с нами на фронт.

— Папа? Как же так! — вскричала Скарлетт. —Папа? Он же не может!

— Да, конечно, однако собирался. Маршировать-то он сего покалеченным коленом, безусловно, не может, однако вознамерилсяприсоединиться к нам — верхом. Ваша матушка дала согласие при условии, чтосначала он возьмет барьер — перепрыгнет через ограду выгона, потому как,сказала она, в армии придется брать еще и не такие препятствия. Ваш папенька решил,что это ему раз плюнуть, но, можете себе представить, когда он подскакал кограде, лошадь вдруг стала как вкопанная и он кубарем перелетел через ееголову. Чудом не сломал себе шею! Но вы же знаете, какой он упрямец. Вскочил итут же погнал лошадь на изгородь снова. Так вот, душенька, лошадь сбрасывалаего три раза, пока миссис О’Хара и Порк не уложили беднягу в постель. Он былсовершенно вне себя и уверял, что ваша матушка «наслала порчу на эту скотину».Нет, он не годен для действующей армии, Скарлетт, и вам нечего этого стыдиться.В конце концов, кто-то же должен оставаться дома и растить для армии хлеб.

А Скарлетт и не испытывала ни малейшего стыда — толькоогромное облегчение.

— Я отправил Индию и Милочку в Мейкон к Бэррам, итеперь мистер О’Хара приглядывает и за Двенадцатью Дубами тоже… Ну, мне надодвигаться дальше, дорогая. Позвольте поцеловать вашу прелестную щечку.

Чувствуя в горле комок, Скарлетт подставила ему губы дляпоцелуя. Она всегда была очень привязана к мистеру Уилксу. Когда-то — о, какэто было давно! — она мечтала стать его снохой.

— А этот поцелуй передайте от меня Питтипэт, а этотМелани, — сказал мистер Уилкс, еще дважды слегка коснувшись губами еещеки. — А как чувствует себя Мелани?

— Спасибо, хорошо.

— Ах, как хотелось бы мне увидеть моего первоговнука! — Взор его задумчивых серых глаз был устремлен на Скарлетт, но —совершенно так же, как это бывало с Эшли, — он, казалось, видел не ее, асквозь нее прозревал какие-то далекие, только ему ведомые миры. — Прощайте,моя дорогая.

Джон Уилкс вскочил в седло и поскакал прочь. Он все ещедержал шляпу в руке, и дождь мочил его серебряные волосы. Скарлетт направиласьобратно к Мейбелл и миссис Мид, и только тут истинный смысл его последних словпроник в ее сознание. Охваченная суеверным страхом, она торопливоперекрестилась и зашептала молитву. В его словах было предчувствие смерти, также, как когда-то в словах Эшли, и вот теперь Эшли… Никогда нельзя говорить осмерти! Поминать смерть — это искушать судьбу! В молчании возвращаясь вместе сМейбелл и миссис Мид под моросящим дождем в госпиталь, Скарлетт молилась просебя: «Не дай ему умереть, господи! Только бы не он и не Эшли!» Отступление изДалтона до горы Кеннесоу продолжалось от начала мая до середины июня, и когдапотянулись жаркие дождливые июньские дни, а Шерману все еще не удалось выбитьконфедератов с их позиций на крутых, скользких горных склонах, надежда сновавозродилась в сердцах южан. Все повеселели, все с большим теплом сталиотзываться о генерале Джонстоне. Когда же дождливые июньские дни сменились ещеболее дождливыми июльскими, а конфедераты, оказывая отчаянное сопротивление изсвоих высоких укрытий, все еще продолжали сдерживать Шермана и отражать егоатаки, безудержное ликование охватило Атланту. Надежда, словно глоток шампанского,кружила голову. Ура! Ура! Мы их остановили! В городе началась повальнаяэпидемия балов. Как только в Атланту, хотя бы на одну ночь, прибывала с фронтагруппа воинов, в их честь устраивались обеды, а затем — танцы, и девицы — а ихна каждого воина приходилось не меньше десятка — спорили за право потанцевать схрабрецами.

Атланта была наводнена пришлым людом: беженцами, семьямираненых, лежавших в госпиталях, женами и матерями солдат, сражавшихся вгорах, — женщины стремились быть возле своих близких на случай, если ихранят. И вдобавок ко всему целые стаи юных красоток со всей округи, где неосталось ни одного мужчины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти с лишнимлет, хлынули в город. Тетушка Питти отзывалась об этих особах с крайнимнеодобрением, считая, что они слетелись в Атланту с единственной целью —поймать жениха, и перед лицом такого бесстыдства она не переставала сизумлением вопрошать: куда идет мир? Скарлетт была с ней согласна. Ей былосовсем не по душе соперничество этих шестнадцатилетних, розовощеких, чьисияющие улыбки заставляли забывать о том, что на них дважды перелицованныеплатья и залатанные туфельки. Платья самой Скарлетт были новее и наряднее, чему многих дам, благодаря Ретту Батлеру, который привез ей из своего последнего плаванияновые ткани, но, как ни верти, ей уже сравнялось девятнадцать, и годы не шливспять, а мужчины всегда предпочитают охотиться за глупыми молоденькимидевчонками.