Все не случайно - Вера Алентова

Поскольку в стране все разрушалось и растаскивалось, государство, обнищав, денег на кино не давало, а если даже и давало, то крохи. Появилось в кинематографическом обиходе новое слово: продюсер. Раньше был директор картины, который распоряжался деньгами, выделенными государством, и отвечал за каждую копейку, а теперь возник продюсер, который или где-то деньги доставал, или давал свои. Таким продюсером для фильма «Ширли-мырли» стал Владимир Досталь, тогдашний директор «Мосфильма». Ему понравился сценарий, и он решил в него вложиться.

Жанр фарса сопутствовал и судьбе картины. Еще до того, как «Шырли-мырли» вышел на экраны, его ухитрились украсть – сняли видеокамерой прямо в просмотровом зале, с макушкой Меньшова на первом плане, – Володя делал последние правки фильма. В таком виде, с макушкой режиссера, он и продавался на пиратских видеокассетах.

С «Ширли-мырли» мы побывали с Володей и на Каннском фестивале, правда, не в конкурсе, а на кинорынке. Прошли мы и по красной дорожке и посмотрели церемонию открытия, официальную и скучную в тот год. Открывала ее великая Жанна Моро в роскошном красном платье, но и это церемонию не спасло. Самое сильное впечатление на нас, да и на всю публику, произвело платье возлюбленной нашего мелкого служащего, занятого на кинорынке чем-то не слишком важным. Она приехала специально на открытие. Платье ее было совершенно, ну совершенно, прозрачным, я даже не знаю, что это за ткань. Под ней – лишь узенькая полосочка лифчика с маленькими треугольничками на сосках, да внизу – куцый треугольничек на причинном месте. Больше ничего. Рядом важно вышагивал служащий кинорынка – толстенький, с усами, в два раза ниже спутницы. Это сейчас никаким нарядом никого не удивишь, а четверть века назад весь фестиваль ахнул. И на следующий день фото нижней части тела нашей соотечественницы украшала все французские газеты. На первых полосах! Иногда она была и во весь рост, но чаще – только низ, и в паре с изумленной физиономией какого-нибудь популярного французского деятеля мужского пола. Ничего более любопытного не случилось на том Каннском фестивале, где мы представляли наш гротескный фарсовый фильм.

…«Ширли-мырли» снимали весело. Кино оказалось наполнено потрясающими актерами, народные кумиры соглашались играть даже маленькие роли – Меньшова актеры любили. В фильме был занят весь цвет отечественного кино: Олег Ефремов, Леонид Куравлев, Нонна Мордюкова, Ролан Быков, Армен Джигарханян, Инна Чурикова, Олег Табаков, Любовь Полищук, Евгений Весник, и даже Всеволод Санаев, которому исполнилось уже 82 года, и даже Нина Алисова, наша первая Лариса в «Бесприданнице» Якова Протазанова – мама прекрасного оператора Вадима Алисова.

В «Ширли-мырли» у нас с Валерием Гаркалиным – по четыре образа. У него четыре брата-близнеца, у меня – четыре подруги братьев. Это ли не счастье для актера? Конечно, счастье! Директор фильма Александр Литвинов тоже это понимал и, вызвав нас, сообщил, что денег на такое количество звезд, согласившихся играть крохотные эпизоды, не хватает. Поэтому мы с Валерием будем довольствоваться в основном счастьем от хороших ролей, а заплатить он нам может сущие копейки. Мы безропотно согласились: ведь счастье – дороже денег!

Нашему любимому Валерию Фриду (Дунского уже не было в живых) кино очень понравилось, и он порадовал меня неожиданным комплиментом – не узнал в образе цыганки и спросил Володю, где он взял актрису, похожую на меня.

Жанр фильма – площадной и грубоватый. И Меньшов опять оказался мишенью для критики, пресса, как водится, приняла картину в штыки, посчитав ее пошлой и безвкусной. Система проката к моменту выпуска фильма развалилась полностью, премьеры как таковой не случилось, и мы не сразу поняли реакцию публики. А она оказалась неоднозначной: кто-то фильм принял и полюбил сразу, кто-то не принял и не понял. Я считала, что грубоватых шуток в «Ширли-мырли» даже для этого жанра многовато, но еще я считала, что фильм своей стилистикой во многом опередил время и очень точно отразил эпоху, в которой мы тогда жили. Чтобы увидеть и понять эту точность, многим потребовалось расстояние во времени. Я оказалась права. Только года через три стали приходить восторженные отзывы о фильме. Приходили они и от зрителей, и от актеров, которые в фильме снимались. Правда, Инна Чурикова призналась прессе, что жалеет о своем участии в картине, зато Нонна Мордюкова сказала Володе, что фильм сразу не посмотрела, а когда увидела через пару лет, оценила по достоинству и хохотала от души.

Я считаю, что «Ширли-мырли» можно рассматривать как документ эпохи с совсем небольшой долей гротеска. Да, так мы и жили, и никто из режиссеров точнее об этом времени ничего не снял!

Фильм «Зависть богов» – последний и самый большой подарок мне как актрисе от режиссера Владимира Меньшова. Да, пожалуй, и как женщине от любящего мужчины.

В этот раз перерыв между фильмами у Володи вышел сравнительно небольшим. Сценарий он писал вместе с прекрасной молодой сценаристкой Мариной Мареевой, и получился великолепный рассказ о любви-страсти двух уже взрослых, несвободных людей, живущих к тому же в разных странах.

Я прочла сценарий, поняла, что без интимных сцен в фильме не обойтись, и занервничала. Сейчас актрисы оголяются в кадре легко, а нашему поколению это было внове, на раздевание звучала внутренняя команда «стоп». Анатолий Лобоцкий, прекрасный актер, замечательный партнер и красивый человек, был моложе меня: это тоже беспокоило. И как их, эти сцены, снимать – ни режиссер, ни оператор, ни тем более актеры пока не представляли. Понятно, что они должны быть в меру откровенными, но ни у кого из нас подобного опыта не существовало.

И главный вопрос – по сценарию героиня изменяет мужу, но как сыграть отношения, чтобы стало понятно: речь не о пошлом адюльтере, а «солнечном ударе»? Всеми этими мыслями я была поглощена во время съемок, но именно на фильме «Зависть богов» между нами с Володей возникла удивительная, почти мистическая связь. Возникло ощущение, что мы стали одним целым. Он тонко чувствовал движение моей души, а я его – без слов или до слов режиссерских решений. Впервые нам работалось так легко. Мы были созвучны с ним во всем.

Толя Лобоцкий оказался на редкость интеллигентным партнером: когда снимаешься в откровенных сценах, это очень важно. После выхода картины на экраны желтая пресса приписывала нам с Лобоцким роман, что тоже хорошо: значит, поверили в нашу любовь.

Рада была я встретиться на съемочной площадке с Сашей Феклистовым.

Жерар Депардье произвел на всех отличное впечатление своим недолгим, но очень продуктивным присутствием. Он прилетел из Праги на личном самолете и пробыл на съемках ровно три дня. Это была для него большая нагрузка, но отработал он честно, без каких-либо звездных капризов и поблажек. И после съемок дал пресс-конференцию прямо в павильоне «Мосфильма». Это сейчас гастроли западных звезд в столице – в порядке вещей, а двадцать лет назад приезд Депардье стал событием.

В общении он оказался прост и обаятелен, в работе вдумчив и исполнителен. Потом Депардье еще несколько раз приезжал в Москву, продвигая на российский рынок вина со своих виноградников, и приглашал нас в Володей их испробовать. Мы с удовольствием приходили в ресторан и чудесно общались с французской знаменитостью. На одной из встреч Депардье познакомил нас с родственником жены – по-моему, тогда ею была Кароль Буке. Родственника приставили к нему в качестве сторожа, потому что Депардье в подпитии становился буйным, и, чтобы подпитие исключить, этот родственник не отходил от Жерара ни на шаг. К концу вечера соглядатай оказался совершенно «никаким», а Жерар шумно и дружелюбно продолжал с нами общаться и крепко стоял на ногах.