Игра Первых - Юлия Качалова

– Отдай амулет Хунгару! Отдай по-хорошему, если хочешь, чтобы твоя мать жила.

Сзади раздалось угрожающее рычание. Если бы с Алсимом был талисман, он услышал бы в этом рыке: «Опять ты, убийца волков!» Но мамин подарок остался в доме, как и оружие. Быстро оглянувшись, Алсим увидел, что волк подобрался, готовясь к прыжку.

– Н-е-е-е-т!!!

Поздно! Опекун прыгнул, навстречу ему метнулось длинное лезвие.

– Как же ты мне надоел, зверь! – с ненавистью прошипел незнакомец. – Сдохни!

Вырвав нож из серого брюха, он резко вздёрнул волка за загривок, оторвал от земли, повернул к окаменевшему Алсиму и полоснул лезвием по косматому горлу.

– То же самое будет с твоей матерью. Только она умрёт не так легко.

Незнакомец отшвырнул мёртвого волка в сторону. И тогда Алсим двинулся к убийце Опекуна, забыв, что у него нет Камня Гнева, нет иного оружия, даже одежды – и той на нём нет. Ничего у него не было, кроме раскалившейся добела ярости. На дворе внезапно стало светло как днём. Страшный человек попятился, закорчился, прикрывая рукой искажённое мукой лицо, и, выронив нож, бросился в ночь. Юноша подхватил остриё и с силой швырнул ему вслед.

* * *

– Алсим, Клык, что за шум? – Тревога билась в голосе матери, словно пойманная в силки птица.

Алсим обернулся, чувствуя, как раскалённая ярость змейкой сворачивается внутри. Мать бросилась к нему, прижала к груди, и юноша разрыдался. Он забыл все слова, не мог вымолвить ни единого, кроме самого первого, произнесённого им в жизни: «Мама…» Когда слёзы иссякли, Алсим указал на Опекуна. Мать опустилась на траву рядом с мёртвым волком, обняла косматую голову и замерла. Алсим пошёл за лопатой и заступом. Пока он копал, мать, устремив глаза к луне, что-то тихонько напевала. Когда Алсим закончил и опустил тело Опекуна в могилу, мать зашла в дом и вернулась с маленькой тыквенной бутылочкой. Спустилась в яму и спрятала в волчьей шерсти сосудик – один из трёх, оставшихся от деда и хранимых в доме как реликвии.

– Прощай, Клык. Ты был верным другом. Если на то будет милость Аллара, встретимся.

Алсим помог матери подняться и сам спрыгнул в яму. Обнял волка и уткнулся лицом в шерсть. Опекун всегда неотступно следовал за ним, всегда его выручал… Даже инициацию он не прошёл бы без своего верного телохранителя! Ребёнку, которым Алсим был ещё совсем недавно, казалось, что всё происходит не на самом деле, происходит не с ним. Его Опекун не мог умереть! Но взрослый мужчина, которым Алсим стал совсем недавно, выбрался из ямы, выпрямился и взял в руки лопату.

– Если на то будет милость Аллара, встретимся, Опекун.

Комья земли полетели вниз.

От окончания обряда до дня чествования юношей, признанных взрослыми, по традиции проходила неделя. Она отводилась на то, чтобы прошедшие инициацию восстановили силы после изнурительного испытания, а родственники успели подготовиться к празднику. Алсим проводил всё время с матерью, учившей его, как пользоваться талисманом, и увлёкся настолько, что не заметил наступления дня праздника.

С утра юноши должны были предстать перед мужчинами и принести клятву своему народу. После этого в каждом из родов, получивших нового защитника, начиналось торжество. В роду Алсима насчитывалось пятьдесят четыре человека. За последние три года появился всего один малыш – прошлой зимой хромоножка Симоти родила мальчика, и тот прожил уже семь месяцев. У остальных либо не получалось зачать, либо роды были преждевременными и заканчивались рождением мёртвого ребёнка. Все понимали, что это значит, но в день праздника думали лишь о том, что приобрели ещё одного защитника.

Алсим опустился на колено – спина прямая, взгляд обращён вперёд.

– Я, Алсим, сын Синголь, перед лицом наставника и старейшин торжественно клянусь защищать народ Симха от врагов в дни войны, а в дни мира трудиться на его благо.

– Да будет так, – произнесли старейшины.

Наставник надел Алсиму на запястья кожаные браслеты – знак отличия взрослых мужчин:

– Народ Симха принимает твою клятву, Алсим, сын Синголь.

Юноша поднялся, поклонился и отступил, освобождая проход.

– Я, Симрух, сын Симанка и Синдир, перед лицом наставника и старейшин торжественно клянусь…

* * *

Столы ломились от яств. Во главе восседал прадед Симхарух. По левую руку от прадела – его совсем оглохшая супруга. Дальше располагались старейшие члены рода. По правую руку от Симхаруха было место Алсима, с которого юноше очень хотелось сбежать. Хорошо, что рядом мама! Справа от мамы наставник. Теперь Алсим имел право называть его по имени, но язык не поворачивался обратиться к наставнику просто «Симхорин».

Прадед встал, все смолкли.

– Мне кажется, – начал Симхарух, – совсем недавно мы отмечали пятнадцатый день рождения Синголь. И я счастлив, что дожил до дня, когда мы вновь собрались, чтобы отпраздновать совершеннолетие её сына.

Прадед говорил довольно долго, и Алсим в какой-то момент отключился. Больше всего он хотел, чтобы за этим большим столом сидели бы его юный отец и дед Симгоин, а возле ног тихонько ворчал Опекун…

Мамина рука, обнимавшая плечи Алсима, дрожала. Наверное, она думала о том же. После прадеда следовало говорить маме, но она попросила наставника взять слово, и тот поднялся. Суровый голос Симхорина звучал на удивление мягко.

– Я боялся, что Алсим не сумеет пройти инициацию, – признался наставник. – Из всех ребят, которых я обучал, не было парня более сообразительного и находчивого, чем Алсим. Упорства и храбрости ему тоже не занимать, но к воинскому искусству душа у мальчика не лежала совершенно. Все упражнения с оружием были противны его естеству. Я очень сомневался, что он сможет принести жертву Хунгару. В отличие от остальных, Алсим от самого пастбища нёс ягнёнка на руках, из-за этого едва не опоздал. Я боялся, что парень не пройдёт инициацию, потому что у него слишком доброе сердце. Мне порой казалось, что Алсим перепутал наш мир с Садами Аллара, попал к нам случайно, словно с луны свалился…

Мама задрожала так, что Симхорин, бросив на неё взгляд, поспешил закончить.

– Но Алсим с честью прошёл испытание! Народ Симха обрёл нового защитника! Славьте сына Синголь!

Все дружно воздели кубки. Какое-то время родичи молча жевали, потом встала Синголь. Алсим тоже поднялся, не видя больше ни застолья, ни лиц родственников, ничего, кроме маминых лучистых глаз.

– Сегодня твой день, сынок, – произнесла мать. – Ты стал взрослым. Мне бы хотелось, чтобы ты походил на своего деда Симгоина, лучшего из симхаэтов. – Прадед заплакал, а Синголь, крепко прижав к себе сына, тихо добавила: – И своего отца Алзика, лучшего из людей!

* * *

Алсим по очереди обходил старших родственников, и все ему чего-то желали и давали советы. Захмелевшая бабушка Симхости вцепилась в него и не отпускала.