Танцуя с тигром - Лили Райт

Она дотронулась до Сальвадора, который крепко спал.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Давай поговорим утром, – произнес он сквозь дрему. – Утро вечера мудренее.

Анна воспротивилась. Ей нужно было поговорить с ним прямо сейчас. Она растормошила его, они сели друг напротив друга, и он стал слушать ее рассказ о тех временах, когда она еще не встретила Дэвида. Как она преследовала рок-группу и добилась своего – музыканты пустили ее по кругу. Как она возвращалась с вечеринок под утро – босая, все еще в своем коктейльном платье, совершенно не помнящая, что происходило ночью. Как позже она случайно познакомилась на улице с женатым мужчиной, который снял ей апартаменты. Там не было ничего, кроме кровати, пары кресел, шампанского и крекеров. Как любовник давал ей деньги, которые она брала, оправдывая это тем, что принимает от него подарки. Как она перестала общаться с друзьями, стала забивать холодильник едой из магазинов деликатесов, оплачивая продукты его картой. Как она ела китайскими палочками неоправданно дорогие салаты из маленьких коробочек и никогда не наедалась. Как она похудела до сорока восьми килограммов, хваталась за любую временную подработку – сверяла факты в статьях и книгах, тонула в справочных материалах, ресурсах Всемирной сети, Библиотеки Конгресса. Ей нравился процесс подтверждения информации. Факты. Сбор сведений. Все, что составляло неоспоримую истину. Что в какое-то апрельское утро тысяча девятьсот тридцать второго года солнце светило особенно ярко. Каков шанс у родителя с голубыми глазами и родителя с карими глазами зачать голубоглазого ребенка. Мужчина, который так и не поцеловал ее. Который ни разу не провел с ней ночь.

– Чем это закончилось?

Анна закрыла глаза.

– Он организовал мне встречу со своим другом. Я думала, что мы просто поужинаем вместе, но когда приехала в ресторан, то на входе меня встретил его друг. На столе стояла бутылка вина и два бокала. На салфетке лежали два чека по сто долларов. Я сказала ему, что, наверное, произошла ошибка.

Каждое слово, произнесенное ею, было словно птица, которую выпустили из клетки.

Сальвадор обнял Анну и прижал ее голову к своей груди.

– Это все? Это самое страшное?

Анна кивнула.

– Ладно. Теперь моя очередь.

Она с недоверием посмотрела на него, думая, что Сальвадор подшучивает над ней, но тот наклонился и коснулся губами ее уха, чтобы только Анна могла слышать его шепот.

Он рассказал ей обо всем на свете. И она слушала.

Эмилио Луна встал с кровати и почувствовал, что он все еще молод, – хотя натруженные руки ныли, свидетельствуя об обратном. Резчик масок сварил себе кофе, вышел на бетонный дворик своего дома в Сан-Хуан-дель-Монте, городка на холме неподалеку от Оахаки. Его инструменты лежали в груде вчерашних щепок. В воздухе пахло кедром. Эмилио нагнулся, чтобы достать до кончиков пальцев ног, и почти коснулся их. Затем вытянулся, чтобы достать до неба, и это ему почти удалось, затем поправил брюки, сел на пенек, заботливо подложив подушку себе под спину.

Около дома появилась знакомая фигура. Человек уверенным жестом толкнул калитку и вошел. Он был высоким и худым. Глаза мерцали, как пламя свечи на ветру.

– Buenos días, Emilio Luna.

Резчик осторожно поприветствовал гостя в ответ. Томас Мэлоун был нечастым гостем в этих местах. Эмилио Луна не очень любил продавать свои маски американцу, но разве приходилось выбирать? У резчика было чувство собственного достоинства, но у него было и брюхо – а еще жена, кошка, осел, полдюжины детей и черт знает сколько внуков, что даже имен всех не запомнишь. Каждый мужчина, женщина и ребенок тянулись к Эмилио Луне с протянутой рукой. Резчик встал, наспех вытирая мозолистые руки. Компромисс был своего рода проявлением мужества.

– Buenas tardes, señor, проходите, – поприветствовал он гостя улыбкой и тут же соврал: – Я счастлив, что вы почтили меня своим присутствием в этот замечательный день, в этом забытом богами месте. Я только что доделал маску, которая приведет вас в восторг.

Коллекционер выглядел постаревшим, щеки его были впалыми, а все лицо – осунувшимся, изможденным. Он опирался на трость. У него кто-то умер, или он перенес тяжелую болезнь, или пережил большую потерю. Может, пошатнулась его вера в добро, а может, подтвердилась вера в зло.

– Как поживаете? Все ли у вас в порядке? – До старого резчика доходили кое-какие слухи, но он не знал, чему верить. Он мягко подтолкнул стул Мэлоуну.

Коллекционер опустился на сиденье, поставил рядом трость.

– Дай человеку маску, и он расскажет тебе всю правду.

Эмилио Луна достал маску тигра из стопки других и передал ему. Со слабой улыбкой Мэлоун взял в руки работу резчика и посмотрел на дорогу, уходящую вдаль. Как будто там, на дороге, его ждало что-то лучшее, как будто он хотел получить это первым. И тут Эмилио Луна подумал: «Он достал бы и солнце с неба, сумей он только дотянуться до облаков».

Американец сказал:

– Даже уродливые вещи становятся прекрасными через шестьдесят лет.

– Для меня это хорошие новости.

– Нельзя постоянно говорить людям правду. Это уничтожит их.

– Как и в медицине. Лекарство нужно давать понемногу, малыми дозами.

– Но каждый день можно начать сначала. Более уверенно. Более точно.

– Каждое утро я вырезаю нового тигра.

Мэлоун протянул ему обратно маску.

– Коллекция начинается с единственного решения, с одного – правильного – выбора. Находишь то, во что влюбляешься. Оберегаешь это от остальных. Говоришь: «Я построю вокруг этого целый мир».

Эмилио Луну пробрала холодная дрожь. Бессчетное количество раз он вырезал из дерева лицо этого человека. Разные версии одного и того же.

– Señor, вы предпочитаете комнату со стороны фасада или с выходом на задний двор?

Резчик спрашивал тихим, почти безразличным голосом, как будто не знал ответ наперед. Señor направился к ступенькам. Двое мужчин пересекли двор и подошли к дому. Эмилио поднял занавеску, служившую дверью. Внутри, как всегда, была кромешная темнота.

Зажав билеты в руках, они стояли на станции и ждали свой автобус второго класса. До города, где жила Мари, был всего час езды. Чело снова захотелось в туалет. Она постоянно двигалась, не находя себе места, и Круз подозревал, что из уборной она вернется уже с малышом, заботливо укутанным в одеяло.

– Estás bien?[424] – спросил он.

Она облизнула свои зубные брекеты и нежно улыбнулась. Похоже, для того чтобы самому быть в порядке, ему нужно было видеть эту улыбку минимум пару раз в час.