Танцуя с тигром - Лили Райт

Посмертная маска – это не конец. Это только начало.

Весь дрожа, он свернулся калачиком, обнял себя за колени. Он ненавидел самого себя, хотел перестать быть собой и бормотал нет-нет-нет-нет-нет-нет. Разве могла одна милая мексиканская девушка спасти отброса из Колорадо? Он – черный археолог. Ходячий труп. Трясущийся. Плачущий. Кусок дерьма он, вот что. Гребаная размазня. Ребенок. Ребенок. Он готовился стать отцом. Ребенок. Он понемногу приходил в себя. Ребенок. Сердце дрогнуло. Думай о ребенке. Он ни хрена не знал о детях. С чего бы какому-нибудь малышу любить его? Думай о ребенке, придурок. Ладно, представим Gerber baby[420]. Пухлые щеки. Приоткрытый рот. Игривый взгляд. Яблочный сок. Пюрированный персик. Спокойно. Думай. Твой сын. Так было легче. Твой сын. Играть с мячом во дворе. Запах гамбургера. Банка пива. Милый малыш. Американская мечта. Отцовство. Папа. Папочка. Па-па. Па.

Он только что мог сдохнуть вместе с этой чертовой маской. Просто дать сердцу разорваться.

Он размотал тряпку, сунул маску в расщелину и отпустил ее. Подался назад, схватил лопатку и забросал землей отверстие, побыстрее, пока не передумал. Что было антонимом мародерства? Захоронение. Освящение. Посвящение. Да святится имя Твое. У него будет сын. Ребенок. Ты можешь петь для своего ребенка. Ребенок. Он запел песню группы «Grateful Dead». Медовый голос Джерри Гарсиа. Впереди дорога, а не простое шоссе. Между закатом и темнотой ночи.

Работа была окончена. Хоронить вещи оказалось намного проще, чем искать их. Он знал это с тех пор, как ему впервые пришлось что-то скрывать. Он полез прочь из пещеры, к солнечному свету, думая: Adiós, amigo[421]. Кристофер Мэддокс, которого с позором выгнали из колледжа в Дивайде, штат Колорадо, никогда больше не влезет в пещеру. Он больше не черный археолог. Теперь его имя – Круз Мэддокс, он честный человек, ожидающий прибавления в семействе. Это было уже что-то. Достаточно хорошо на сегодня. На завтра. Аминь.

На восемнадцатый день девочка из магазина канцелярских товаров получила от него письмо. Она прочитала его один раз, вложила в свой дневник, потом зашла в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Юный лоб горизонтально пересекала тонкая волнистая линия, нежная, но явная бороздка, ее первая морщина. Ось времени. Туго натянутая проволока. Стрела. Девочка долго смотрела на нее, пока не приняла решение.

Той же ночью она на цыпочках прокралась в спальню родителей. Ее кожа пахла персиками, пятки были мягкими, как у младенца, а высокая грудь поднималась и опускалась – под ней сильно, как наковальня кузнеца, колотилось сердце. Она надела кружевные перчатки и легкий, будто тень, ночной халат; на груди блестящей нитью была вышита строчка: Сальма Хайек, Версия 4. Девочка подошла к кровати, на которой спали родители, и приставила кухонный нож к горлу отца. От острой боли тот проснулся и, задыхаясь, ахнул:

– Hija[422].

– No me toques. No me vuelvas a tocar[423], – прошипела она в ответ.

ОАХАКА – На протяжении нескольких столетий в среде искусствоведов велись споры о том, был ли погребен ацтекский император Монтесума Второй в посмертной маске. И найдут ли когда-нибудь эту маску, если она все же существует. Сегодня погоня за реликвией завершилась.

Ключевой экспонат захватывающей новой выставки «Многоликость Мексики» в галерее искусств «Galería Xolotl» – выполненная в мозаичной технике маска, датированная XVI столетием. Исследователи полагают, что это посмертная маска, принадлежавшая императору. Она сделана преимущественно из бирюзы, а зубами служат ракушки. Лоб венчают две переплетенные змеи, королевский символ Монтесумы.

«Это поразительное открытие, – заявил Лоренцо Гонсалес, бывший руководитель Национального музея антропологии в штате Оахака. – Поскольку у маски нет отверстий для глаз владельца, мы можем сделать вывод, что это посмертная маска. Мне бы очень хотелось, чтобы она хранилась в нашем музее».

Выставка является первым публичным просмотром коллекции частного предпринимателя Оскара Рейеса Каррильо. Экспонаты из всех тридцати одного штата, входящие в коллекцию, предлагают захватывающую панораму многоцветья мексиканской истории, от антиквариата до современных карнавальных масок. Рейес сообщил, что приобрел ацтекскую маску у коллекционера из Швейцарии, пожелавшего остаться неизвестным.

«Все любят маски, – заявил Рейес, который появился на открытии в борцовском костюме от «Lucha Libre», маске и паре ковбойских ботинок chuntaro с длинными носками. – Потому что каждому из нас есть что скрывать».

Вторая коллекция масок, принадлежащая Томасу Мэлоуну, коллекционеру американского происхождения, живущему в Оахаке, готовилась к открытию в галерее «La Fábrica». Два давних соперника характеризовали свои выставки как своеобразную дуэль и открыто соревновались в прессе по поводу того, чья коллекция сможет победить в этой заочной схватке. Но Мэлоун неожиданно отменил свое шоу после того, как в огне была уничтожена часовня, в которой хранилось большинство его масок. Основная часть коллекции погибла при пожаре. Добиться комментариев по этому поводу от самого Мэлоуна не удалось, однако его жена, Констанс Мэлоун, сообщила, что причиной пожара стала упавшая свеча.

– Случай с Мэлоуном – настоящая трагедия, – заявил Рейес. – Но люди, которые не умеют хранить предметы искусства, должны оставить коллекционирование.

Монтесума Второй правил своей огромной империей в городе Теночтитлан, когда в 1519 году в его страну из далекой Испании прибыл конкистадор Эрнан Кортес. Монтесума жил в роскоши, его обслуживало огромное количество людей – повара, жены, наложницы, слуги. Посетители его покоев должны были надевать простую одежду и входить к нему босиком. Им запрещалось смотреть правителю в глаза. Возможно, поэтому некоторые искусствоведы утверждают, что никто и никогда не видел лицо Монтесумы.

Ей снилось, что она несется в скоростном поезде мимо оливковых рощиц и подернутых дымкой холмов. Она сидела одна. Неожиданно поезд влетел в туннель и в вагоне стало темно, как в гробу. Анна почувствовала сильную заложенность в ушах и зевнула, чтобы восстановить давление. За первым зевком последовал второй, за вторым – третий, она раскрывала рот все шире и шире, пока наконец челюсти не заклинило. От ужаса ее глаза округлились и наполнились слезами. Она закричала, но не издала ни звука. А поезд мчал и мчал вперед, все глубже и глубже погружаясь в подземелье.

Анна проснулась от своего крика. Еще минута понадобилась ей, чтобы прийти в себя.