Танцуя с тигром - Лили Райт

– Ты не просил. Я сама предложила.

– Мы могли бы продать маску. Купить для ребенка дом. Выручить огромные деньги и…

– Не таким способом.

Черный археолог выругался, зло топнул ногой, побежденный женщинами, которым он доверял.

– Ладно, хорошо, она отправится туда, откуда взялась.

Анна пожала плечами:

– Думаете, вам удастся найти ту пещеру?

– Можете не сомневаться. Я провел под землей двое суток.

– Надо бы как-то хорошо ее закопать.

– Можно заложить взрывчатку, подорвать там все и завалить ее камнями. Тогда ее точно никто не найдет, – оживился он.

Сальвадор нахмурился:

– Как насчет простой лопаты?

– Тоже сгодится.

Никто и слова не произнес в ответ. Маска свела их вместе, а сейчас не оставалось ничего, что могло их связывать. Как театральную труппу после последнего спектакля. Черный археолог, в частности, вообще не очень хотел играть свою роль. Он обнял Чело и сообщил:

– Я собираюсь стать отцом.

– Sabes si es un niño o una niña?[418] – спросила Анна у Чело.

– Я думаю, будет мальчик, – ответила Чело, улыбаясь. Она светилась и сияла от гордости.

Когда Анна протянула поддельную маску Лоренцо Гонсалесу, тот даже не удосужился достать свою лупу. Он был на короткой ноге с Анной. Никаких помпезных речей о предметах искусства или роли коллекционера.

– Это дешевая репродукция, – он отодвинул вещь от себя резким движением. – У меня нет для нее применения.

Анна изобразила на лице неподдельный шок.

– Я ни секунды не сомневаюсь, что со всеми вашими связями вы могли бы найти для нее «правильного» покупателя.

Гонсалес нагнулся через стол и спросил, прищурив глаза:

– А кто, по вашему мнению, «правильный» покупатель для такой маски?

– Коллекционер, имеющий своеобразный вкус и неограниченные финансовые возможности. Кто-то, кто потерял дорогую маску и срочно хочет вернуть ее для грядущей выставки. Проще говоря, если такая маска появится на выставке у конкурента, то именно дилера могут обвинить в том, что он, как бы это мягче сказать, профукал реликвию.

Анна мило улыбнулась.

Лоренцо Гонсалес бросил на нее взгляд, исполненный чистейшей ненависти. Потом открыл небольшой сейф.

Анна не смогла удержаться от контрольного выстрела.

– Понимаю, что вы вложили много сил в обновление своего туалета. Может быть, пригласите меня на экскурсию?

– Скажите мне, сколько стоит эта вещь, – прошипел Гонсалес.

– Она очень дорогая, – весело прощебетала Анна. – Но я уверена, что вы сможете перепродать ее с приятной для вас маржой.

– Думаю, вы правы.

– Вы слышали выражение «Искусство – это то, с чем можно убежать»?

Толстяк просиял так, как еще не радовался прежде:

– Хорошая фраза. Кому она принадлежит?

– Еще одному любителю масок, – сказала Анна. – Энди Уорхолу.

Анна поставила лист бумаги в печатную машинку и принялась печатать, особо не задумываясь. Не проверяя фактов.

Бóльшую часть своей жизни я носила маску. Так делает подавляющее большинство людей. В детстве я закрыла лицо руками, думая, что если я не могу увидеть отца, то и сама для него невидима. Когда я поняла, что ошиблась, стала прятаться под масками на Хэллоуин: клоунов, ведьм и Рональда МакДональда. Много лет спустя, посетив Мексику, я осознала, как далеко эта маска может тебя завести. На пыльных улицах деревенские жители превращались то в ягуаров, то в гиен, то в самого черта. Годами мне казалось, что обряд надевания маски – это способ начать с чистого листа, стать кем-то новым, совершенно другим. Теперь я знаю намного больше. Маска не изменит того, кто ты есть на самом деле; она позволит тебе быть тем, кем ты был всегда, тем, кого ты изображал по привычке, из робости или из страха. Некоторым людям – таким, как я, – нужно примерить множество лиц, прежде чем они найдут то, которое подойдет идеально.

Она вытащила лист из машинки и спрятала его в папку. Вот здесь. Новый старт. Сальвадор был прав: она не испытывала ненависти к маскам, хотя и не смогла бы коллекционировать их. Вместо этого ей стоило написать книгу, наполовину историю, наполовину воспоминания. Она возьмет интервью у резчиков – с помощью Сальвадора, да, теперь ей был нужен гид, а лучше партнер – и сплетет их истории вместе с историей собственной семьи: хобби родителей, несчастный случай, погоня за посмертной маской Монтесумы.

Анна взяла бутылку мескаля. Para todo mal, mezcal, y para todo bien también[419]. Это было заманчиво. Может быть, сегодня вечером. Или завтра. Но больше не в одиночестве. Не каждый недостаток отца обязательно был ее недостатком. Она выглянула в окно. Дворик. Херувим на фонтане. Чистое ясное небо. Она вздрогнула. Где-то там был Томас Мэлоун. Где-то там. Все было где-то, даже если казалось, что оно потеряно.

Он никогда прежде не бывал в пещере трезвым, и в этом старом логове его зависимость от мета снова дала ему пощечину. Как будто по сердцу прошлись горячим утюгом. Я хочу тебя. Ты хочешь меня. Не притворяйся, что все по-другому. В своем сознании он представлял пещеру эдаким магическим местом, но она была всего лишь сраной вонючей дырой. Зажигалка, косяк травы, фольга, лезвия бритвы. Артефакты его бренного бытия. Он был расхитителем гробниц. В груди все словно сжалось от одной этой мысли. Что, если он умрет и Чело похоронит его с любимой собачкой или в любимых ботинках, а какой-нибудь обкуренный псих найдет тело и украдет его богатства? Продаст их в чертов музей. Выручку распределят среди церковной общины. Кто имел на это право?

Он достал маску, нагнулся и тут же выпрямился из-за неожиданной боли в спине. Годы работы на пределе сказались на его гибкости. Он воткнул лопатку в землю. В голову пришла прекрасная идея. Каким же кретином он был. Монтесума был погребен не только в маске. Короля должны были хоронить с урной, драгоценностями, королевским хер-его-знает-чем. Императорское дерьмо. Трофеи. Но тогда его настолько мучила ломка, что он сбежал, вместо того чтобы копнуть глубже. Черный археолог снова остановился, едва начав.

Еще не поздно было сказать: «Пошла ты на хрен, Анна». Заложить маску в Тепито, обдолбаться, как последнему уроду. Вернись. Раскопай здесь все к чертям. Кто она вообще такая, эта Анна, чтобы указывать ему, что правильно, а что нет? Пико ждал снаружи. Прыщавый Пико и его коричневая сумка с вещичками. Он мог приобщить Чело. Они могли бы вместе курить и вязать кружево. Добить Пресвятую Деву за двадцать четыре часа.