Леонард Коэн. Жизнь - Сильвия Симмонс

Леонард попросил разрешения добавить на сайт кое-какие материалы. Он выложил ранние версии текстов песен (в том числе «Suzanne»), а также черновики новых песен и стихотворений. Он написал, что хочет «объяснить [творческий] процесс или, по крайней мере, пролить свет на таинственное занятие писателя». Ещё он прислал копии своих рисунков — от набросков на салфетках до цифровых картин. Леонарду особенно нравилось рисовать на компьютере. Вообще компьютеры ему просто нравились. «Говорят, что Тора написана чёрным огнём по белому огню. У меня возникает такое чувство от компьютера — густой чёрный на ярком фоне. На экране всё это обретает некое театральное величие» [29]. Его давний интерес к «макам» был отчасти обеспечен тем, что компания Apple в своё время подарила компьютеры нескольким избранным канадским писателям (Леонарду, Ирвингу Лейтону, Маргарет Этвуд и некоторым другим) и присылала к ним домой инструкторов, чтобы научить ими пользоваться.

В интервью журналу Billboard в 1998 году Леонард рассказал, что в последнее время «выложил много оригинального материала на этот финский сайт». Он объяснял: «Я не знаю, какие у этого будут последствия. Я говорю как писатель, чьи дни клонятся к концу: большая часть написанного мной опубликована, я получил свои авторские отчисления, я смог на это прожить и, возможно, даже обеспечить себе достойную старость. На этом этапе игры я с радостью буду публиковать всё в интернете» [30]. В «Коламбии» не разделяли его чувства. Когда он поместил адрес сайта Leonard Cohen Files в буклет диска More Best Of рядом с другими ссылками, его велели убрать, ссылаясь на «разрешения» и «соблюдение условий договора». Но Леонард настоял на своём, и адрес остался на месте.

Леонард принял интернет всем сердцем — причём задолго до того, как все артисты были вынуждены сделать это из-за коллапса музыкальной индустрии и развития веба. Интернет позволял ему, вроде бы отрезав себя от мира, общаться с миром на своих условиях. Он мог разговаривать с поклонниками по всему миру, не снимая монашеского облачения и не садясь в самолёт. Он мог публиковать свои работы без привлечения таких посредников, как рекорд-лейбл. Он уже в какой-то степени вёл виртуальное существование в некоей точке где-то далеко от земли и ещё дальше от неба; интернет дал ему возможность совершенно по-коэновски одновременно отсутствовать и весьма ощутимо присутствовать.

Леонард выключил компьютер на ночь. На столе стояла бутылка хорошего коньяка, которую он прихватил, когда последний раз спускался в Клермонт за покупками. Взяв бутылку под мышку, он в своих сандалиях зашуршал по тропинке, шедшей вверх по холму к домику Роси.

* * *

Осень 1998 года. Леонард прожил в монастыре уже пять лет. Он так исхудал, что стал почти прозрачным, и чёрное монашеское одеяние болталось на нём, как на вешалке. За долгие часы медитации он успел испытать внетелесные переживания и моменты, когда «небо раскрывается, и ты слышишь слово». В Маунт-Болди у Леонарда бывали периоды довольства, когда во всём, казалось, был смысл. Но сейчас был не такой период. Встав посреди ночи с кровати и поставив воду для кофе непослушными, словно восковыми от холода пальцами, Леонард ощутил отчаяние. В зале для медитации, слушая, как знакомый голос Роси, сидевшего за своей кафедрой, произносит тейсё, Леонард вдруг осознал, что не понимает ни слова. «Раньше я понимал, но мой ум так сосредоточился на том, чтобы уничтожить боль, что мои критические способности притупились» [31]. Тоска не отступала; она усиливалась. Доктор прописал ему антидепрессанты, пообещав, что они создадут для него пол, ниже которого он не упадёт. Но «пол разверзся, — рассказывал Леонард, — и я провалился сквозь него» [32].

Однажды Леонард вёз Роси в аэропорт — тот собирался в Нью-Мексико на один из регулярных сэссинов в своём втором монастыре в Хемес-Спрингс, — а потом ему надо было зачем-то вернуться в Маунт-Болди. Леонард поднимался по серпантину, когда его охватила паника, такая сильная, что ему пришлось остановить машину. Он достал с заднего сиденья рюкзачок, а из него вытащил несессер, в котором хранил антидепрессанты. Сердце бешено колотилось, он достал таблетки и выбросил их из машины. «Я решил: если уж тонуть, то с открытыми глазами, — рассказывал Леонард. — Есть что-то мерзкое в том, чтобы принять эту фигню и так пойти ко дну. Потом я вернулся в Маунт-Болди и действительно пошёл ко дну» [33].

Выбраться обратно у него не получилось. Зима казалась такой суровой, как никогда прежде; проповеди Роси звучали как белиберда. После пяти с половиной лет в монастыре, оказавшись в бездне депрессии, Леонард чувствовал, что «прошёл эту дорогу до конца» [34]. Холодной ночью в начале января 1999 года Леонард поднялся по холму к домику Роси. Небо было чёрное, беззвёздное. В воздухе кружились снежинки. Роси, сморщившийся от возраста, посмотрел на Леонарда поверх очков для чтения, за которыми его глаза выглядели бездонными. Они, как обычно, посидели вдвоём в молчании. Затем Леонард нарушил тишину.

- Роси, — сказал он. — Мне надо уйти. Я сойду с горы.

- Надолго? — спросил Роси.

- Не знаю, — ответил Леонард.

Старик посмотрел на него.

- Хорошо. Иди.

В записке для Роси, извиняясь за свой побег, Леонард писал: «Мне жаль, что сейчас я не могу помогать тебе, потому что встретил женщину… Дзикан, негодный монах, склоняет голову». Рядом была нарисована девадаси — индуистская жрица, исполнительница священного танца115^. Покинув Маунт-Болди, Леонард меньше чем через неделю был уже в Индии. Он оставил Роси не ради женщины, а ради мужчины.

Рамеш С. Балсекар был по сравнению с Роси мальчишкой: ему был восемьдесят один год. Он получил образование в Лондонской школе экономики и был президентом одного из крупнейших банков в Индии, пока в конце 1970-х не стал последователем Шри Нисаргадатты Махараджа, гуру адвайты-веданты

- учения о недвойственности. Теперь Рамеш сам принимал учеников в своей квартире в Южном Мумбаи. Среди них был и Леонард — спустя лишь несколько дней после отъезда из монастыря Роси, «в состоянии острой депрессии и глубокого несчастья» [35].

Леонард познакомился с учением Рамеша ещё в Маунт-Болди. За несколько лет до того кто-то в монастыре подарил ему книгу бесед с Рамешем «Сознание говорит», опубликованную в 1992 году. В основе его учения лежит утверждение, что существует один высший источник — Брахман, который создал всё и сам является всем, что создал. Так как в мире существует только одно — его — сознание, то не существует никакого «я» и «мне», никакого индивидуума, который действует, думает, переживает опыт. Когда ощущение собственной личности отпадает, когда человек глубоко постигает тот факт, что у него нет свободной воли, что он не управляет ни своими поступками, ни тем, что происходит с ним, когда человек перестаёт гордиться своими достижениями и воспринимать неудачи как личное оскорбление, тогда такой человек сливается воедино с этим единственным в мире сознанием, с Источником. С первого раза книга Леонарду понравилась, но осталась непонятной. Он отложил её в сторону, но во время «этих мрачных последних дней» [36] в монастыре его снова потянуло к ней. На этот раз ему стало понятнее. Он даже обнаружил, что если приложить учение Рамеша к тейсё Роси, то слова Роси снова обретают смысл. Но пока это было только интеллектуальное понимание, которое никак не облегчало его душевных мук. Леонард съездил в книжный магазин «Бодхи», чтобы найти другие книги Балсекара, и решил отправиться в Индию, чтобы встретиться с ним лично. После чего купил билет на самолёт до Мумбаи.