Через пропасть в два прыжка - Николай Николаевич Александров

Как-то подошел кудлатый кучерявый парень лет тридцати. Мышцы так и играли у него под свитером.

— Кого ждешь, папаша? — без обиняков спросил он.

— Начальника… — коротко бросил Вашко.

— Большого? — не отступал жлоб.

Для тебя — так очень… — рявкнул с озлоблением Вашко и кивком головы указал на группку таможенников, собравшихся в свободную минуту на перекур.

Понятно, — сразу сбавил напор парень. — Так бы сразу и сказал… — Он протянул ловко выхваченную из кармана пачку «Винстона» и, бросив ее на сиденье ваш-ковского жигуленка, достал вторую — это был любимый Иосифом Петровичем «Кемл».

— Начальнику подороже, а тебе подешевле… — расхохотался он и, бросив на прощание: «Бывай!», вернулся на огороженную территорию.

Так уж получилось, что Вашко после этого разговора стал более внимательно поглядывать за этим парнем, отмечать его перемещения по «зоне», с кем, и сколько раз он вступал в переговоры. И наблюдения были очень интересны. Судя по всему, он был далеко не последним лицом в местной иерархии. Частенько он подходил к «главному», тихо переговаривался, иногда жестикулируя, а потом отправлялся к очередному прибывшему транспорту и производил разгрузку в одному ему ведомые машины. Тут дело спорилось. И все его указания исполнялись с удивительной быстротой. В цепочку никто, тем более интернатовцы, не выстраивались, а появлялись плечистые прилично одетые мужички, которые, состыковав машины «корма к корме» — зарубежную к ЗИЛу или ГАЗу, что-то активно перетаскивали и увозили…

Что перетаскивали и что увозили было непонятно. Ни пустых упаковок, ни оберточного мусора не оставалось.

«Похоже, что как раз вы-то мне и нужны…» — решил Вашко и, выбрав под вечер одну из таких машин, пустился за ней сначала в довольно вялую, а потом и более интенсивную погоню. Машина привела его на Красноказарменную, к складу одного из кооперативных коммерческих магазинчиков.

Продолжить наблюдение он решил утром. Тут и произошло то, что могло произойти и раньше и позже, — его излюбленное место стоянки было занято. Видимо, поздно ночью пришел огромный грузовик с гамбургскими номерами и вперся прямехонько на его место. Почему этот «мерседес» не въехал во двор, Вашко было неведомо.

Прижав «жигуленок» между громоздким транспортом и тротуаром, Вашко чертыхнулся и запер дверь. Водитель «мерседеса» стоял около кабины с другой от Вашко стороны и о чем-то препирался с тем самым распорядительным парнем, что давеча одарил куревом.

— Нейн, нейн… — спокойно улыбаясь, отказывался от чего-то немец. — Это есть конкретный адрес помощи. Это не есть можно делать так…

— Ну, хочешь, пойдем спросим, — убеждал его «жлоб». — Вон представитель мерии… Он тебе скажет то, что и я.

— Моя этого не есть понимайт… Это конкретный адрес помощи. Я буду звонить ваш парламент. Это медикамент, который доставить конкретный больница. Когда есть приезжайт именно из этот учреждение, я буду сдавать все под роспись и печать.

Его непреклонность, похоже, раздражала напористого распорядителя, тот часто поплевывал, курил и размахивал руками. Вскоре он отошел от «мерседеса», так ни о чем и не договорившись, прошел на огороженную территорию, бросил на ходу какую-то фразу «самому главному начальнику» — тот недоуменно пожал плечами. После этого молодой человек приблизился к группке хорошо одетых мужчин, стоявших у приготовленного к перегрузке лекарств грузовичка, крытого брезентом, и долго беседовал.

Вашко со своего места внимательно следил за происходящим. До него даже долетали кое-какие фразы: «Вот проклятый шваб!», «Дать ему раза… Не смотри, что иностранец!», «Тоже мне, цивилизация…».

А смуглый, похожий на кавказца мужчина в черном кожаном пальто и белом шарфе с сильным акцентом произнес: «Гавари с ним о цене… Доллары этому ослу тоже не лишние… Берем всю партию, что есть… мне все равно — презервативы или шприцы».

Потом они перешли на шепот, и Вашко стало не слышно.

Ничего не подозревавший водитель с присущей немцам педантичностью и аккуратностью тем временем расположился у переднего колеса и, разложив на листе валявшегося поблизости картона инструмент, начал подкручивать какие-то гайки.

Вашковский жигуленок ему мешал, но он ничего не говорил.

— Что, камарад, мешает? Может, немного сдвинуть? — поинтересовался у него Вашко.

— Это есть можно, если не составит большого труд… — согласился немец.

Вашко кивнул и полез в кабину. Он отодвинул машину так, что происходившее во дворе стало лучше видно, но там, к сожалению, не происходило ничего нового. Все то же самое, что и вчера, и позавчера, и позапозавчера… А вот как будет развиваться история с непокладистым немцем, Вашко интересовало, и он решил, что, отследив эту историю до конца, он с максимальной точностью и уверенностью выйдет на то звено цепи, которое поможет вытянуть на свет всю криминальную цепочку. А уж если повезет, то и на ту «контору», о которой его информировали в анонимке. У него не было полной уверенности, что проследил он именно то, о чем сообщалось в письме, говорилось по телефону. Ну и что, если даже это окажется чем-то иным? А ничего особенного — в любом случае рано или поздно ему станет ясна вся картина происходящих здесь чудес. Рано или поздно…

ГЛАВА 13. САДОВО-КУРДИНСКАЯ УЛИЦА. МОСКВА

Во дворе «Планетария» стоял забытый всеми бетонный глобус звездного неба. Горожане уже давно не интересовались тайнами астрономии, куда больше их привлекали тайны земного бытия. Где взять денег, чтобы справиться с инфляцией и купить то немногое из продуктов, что обеспечило бы нормальную, сносную жизнь. Поэтому и прохожих здесь было мало.

По тропинке, проложенной у самого глобуса, шел мужчина. Свитер, брюки, ботинки — ничто не выделило бы его из толпы москвичей. Под мышкой у человека была небольшая, обвязанная шпагатом коробка. Насвистывая «Подмосковные вечера», он прошествовал в сторону Садового кольца. Прогуливавший небольшого с подпалинами шпица молодой парень мельком посмотрел на прохожего и опустился на корточки, завязывая ботинок. А потом медленно поплелся вместе с собакой в сторону зоопарка.

Стив Эпстайн переложил посылку под другую руку. По предъявленной еще в Вирджинии фотографии он узнал сотрудника посольства и, как было оговорено, подал знак. Ален Роуз-Брайн, завязывавший ботинок, подтвердил, что сигнал о прибытии Стива в Москву принят. И не больше того. Каждый пошел своей дорогой. Ален не боялся, что эта встреча будет замечена компетентными органами, так как прогуливался здесь часто — и в дождь, и в снег, и в ясную погоду.

А Стив, миновав «Планетарий», вышел на Садовое кольцо, дождался «букашки» — троллейбуса маршрута «Б» и поехал в сторону Зубовской площади. Там, припомнив дом, который часто в студенческие годы служил ему приютом, был местом студенческих сборищ и вечеринок, он