Дела адвоката Монзикова - Зяма Исламбеков

Полицейские, недолго думая, повели пьяных русских в участок. В принципе, ничего страшного в этом не было, поскольку и российские милиционеры сделали бы тоже самое, если бы не одно «но»: полицейскими были Саварджабдак и Балдыбхазбждак.

Мустафа всё ещё находился в участке. Он уже оклемался и был готов ко всему, даже ко встрече с русскими, которые над ним надругались и которые теперь стали для него заклятыми врагами. Если бы свершилось чудо и перед ним снова оказался Монзиков со своими русскими девками, то он бы не задумываясь трахнул всю троицу, начав, конечно, с мужика. Но судьба распорядилась иначе.

Когда Аракела с Садыком выгрузили в обезьянник, где всё ещё сидел Мустафа, то в Трабзоне было уже около 1700. Пьяные и грязные, без документов и без денег эти двое были похожи на оборванцев, нашедших где-то спирт и выпивших его на скорую руку. Вид у новых клиентов полицейских был жалок и ничтожен.

– Ну, что, может, ещё погуляем? Зайдем к Сулейману, выпьем по кружечке холодного пива, посидим, а? А потом можно будет и протоколы составить на этих двоих, а? – спросил Балдыбхазбждак у Саварджабдака.

– Интересно, а вдруг мы ещё найдем русских, а? – Саварджабдак загадочно улыбнулся и взглянул в чуть-чуть косые глаза Балдыбхазбждака.

– Слушай, а не опасно Мустафу оставлять с русскими? Он их не убьёт, а? – Балдыбхазбждак посмотрел повнимательнее в камеру, где метался из угла в угол здоровяк Мустафа и на полу, возле параши, валялись пьяные русские.

– А ты посмотри, стоит у амбала шишка или не стоит? – сказал Саварджабдак и криво улыбнулся, с трудом сдерживая свой гомерический хохот.

– Теперь, я думаю, она у него будет на русских стоять вечно! – ответил маленький тупой турецкий полицейский и громко-громко захихикал.

– Ладно, пошли к Сулейману, – сквозь громкий смех выдавил из себя Саварджабдак и первым вышел на улицу, засунув руки в карманы светло серых полицейских брюк.

Влад и Стас обошли почти все местные достопримечательности Трабзона. К ним никто не приставал, их никто не обижал, ими абсолютно никто не интересовался, поскольку было видно невооруженным глазом, что при них нет ни денег, ни каких-либо ценностей. Шорты облегали стройные ноги, а обычные фирменные майки, естественно, без карманов, были одеты так, словно это били ночные рубашки. У молодых людей не было часов, зато они с жадностью осматривали всё, что попадалось им на пути и куда был, как им казалось, свободный доступ. Единственное, чего молодежи не удалось, так это перекусить. Без денег в Турции делать было нечего. Не было ни плана действий, ни интересных идей. Одним словом – ребята искали то, чего они и сами пока не знали.

Солнце клонилось к горизонту, когда, подходя к причалу, где ошвартовалась «Мечта аквалангиста», молодежь увидела нечто, от чего у обоих перехватило дыхание. Большая толпа мальчишек и девчонок дико хохотала при виде безуспешной борьбы подвыпивших уродцев, головы которых были ощипаны наголо, измалёваны самыми, что ни наесть пестрыми, дико кричащими цветами, голые и окровавленные, с грязными голубями повсюду. Голуби всё время что-то клевали, а голые, отвратительные уродцы от назойливых птиц безуспешно отмахивались, затем ложились на скамейку в непреодолимом желании поспать, и снова вставали, и опять разгоняли голубей и т. д. и т. п. Подойдя поближе, ребята с трудом узнали Ирину и Дату. Первым от шока очнулся Стас. Он подбежал к своей девушке, аккуратно взял ее на руки и понес как можно скорее к яхте. Влад не стал брать голого Дату, но, разбудив юношу, поволок беднягу следом за Стасом и Ириной к «Мечте аквалангиста», которая пыталась обласкать своего любимого и которой было очень плохо от выпитой без закуски водки.

А на яхте был ещё тот кошмар! Монзиков валялся в каюте, а Жанна, скрючившись немыслимым образом каким-то крендельбобером, примостилась у ног адвоката. Запах потных ног и перегара, громкий храп и постоянное бормотание были слышны ещё с причала, но девушку это, как ни парадоксально, не беспокоило.

Первой была Кира, обнаружившая пропажу Монзикова с соседом по номеру. Хотя, нет, и Тома, и Оля также заметили отсутствие мужчин, но многоопытная Оля решила, что Монзиков, явно дурно влиявший на Садыка, придумал опять какую-нибудь мужицкую забаву. Именно Оля решила наказать Монзикова, но не знала как. Поэтому с Томой они мужскую тему не обсуждали. А вот Кире действительно было интересно, где был Монзиков? В номере было относительно чисто и вещи были аккуратно убраны в шкаф. Можно было даже подумать, что отдыхающие закончили свой отдых и разъехались по домам, но вещи, вещи…

Деликатные расспросы соседей и дежурной по корпусу ничего определенного не дали. В столовой также ничего не знали. Одним словом, было ясно, что Монзиков с Садыком куда-то подевались.

На пляже, сразу же после завтрака, Оля, Тома и Кира решили выработать план действий. План был нехитрым и от каждой из женщин требовалось лишь четкое выполнение каждого из его пунктов.

Пункт первый – не разговаривать ни с Монзиковым, ни с его соседом до тех пор, пока они не извинятся и не расскажут о том, где и самое главное – с кем они всё это время были.

Пункт второй – если кто-либо из них расскажет и извинится не столько за свои пьяные выходки, сколько за полное отсутствие хоть какой-нибудь информации об их местопребывании и их времяпровождении, то это должно быть сделано публично, т. е. перед всеми тремя женщинами.

Пункт третий – даже если они будут прощены, то хотя бы день-два надо будет их хорошенько помучить.

Но мучались и страдали догадками только сами женщины. Им, разумеется, и в голову не могло придти, что их мужчины могли отважиться на морское путешествие с приключениями, таившими в себе такие большие опасности, подстерегавшие их на каждом шагу…

Оля тщательно втирала в свою кожу дорогой крем для загара. Её холеная кожа, уже прилично загоревшая на сильном южном солнце, постоянно подвергалась длительному воздействию то одного, то другого крема, которым обильно мазалась дама. Тома, предпочитавшая традиционные способы южного загара, нет-нет, да и «стреляла» у подруги крем, который она наносила то на одно обгоревшее место, то на другое. В эффективность кремов Тома не верила, но, глядя на Ольгу, пыталась повторить всё то, что делала или могла бы сделать ее многоопытная подруга со своим телом.

Загар шел быстро и коварно обжигал незащищенные места тела. Летнее солнце на Кавказе палит беспощадно и долго-долго, однако оно не идет ни в какое сравнение с африканским или, например, с центрально-американским солнцем, где лето длится 365 дней в году и где человек загорает даже в тени.

Кира всё время смотрела в синюю морскую даль, ожидая не то яхты, не то лодки с пропавшими куда-то мужчинами. Она не могла скрыть своей тревоги, накатывавшей то и дело с такой силой, что глаза вдруг начинали слезиться и личико становилось таким кисло-неказистым, что уже только при виде страдающей Киры возникало непреодолимое желание поплакать с ней вместе.