Грязные улицы Небес - Тэд Уильямс

— Ты и этого не знал?

Элигор — парень, который хотел наказать меня (и в лучшем случае, убить), владел «Рэлстоном»? Мне показалось, что гризли, в чей загон я забрался, надел свой фартук и разжег угли для барбекю. Нужно было выходить из неловкого положения.

— Да, мы говорим об одной и той же персоне. Вы не могли бы ответить мне на нескромный вопрос. Трававоск завладел той украденной вещью в надежде оплатить свой долг перед вами?

— А-а! Вот в чем дело!

Он кивнул или, по крайней мере, поджал свои подбородки.

— Значит, ты не подозреваешь меня в убийстве Трававоска. Ты хочешь узнать, не мог ли убить его мой старый друг и коллега, Великий Герцог Элигор?

Администратор отеля нервозно посмотрел на часы. Он устал подравнивать цветы. Его терпение иссякло. Я решил, что мне не стоило притягивать к себе так много внимания.

— Да. Вы верно уловили ход моих мыслей.

Губы принца сморщились в отвращении, словно пара сношавшихся угрей.

— Трававоск был идиотом, который не знал своего места.

Большой серо-синий язык прокрался между острого частокола клыков и увлажнил его длинные губы, придав им еще большее сходство с морскими существами.

— Он заслужил все то, что с ним случилось. Его никто не жалеет, и о нем никто не скучает. И о тебе не будут скучать, любознательный ангел.

— Ваше высочество, давайте поднимемся в номер.

Администратор отеля возник как черт из табакерки. Он снова начал подгонять своих работников. Я не нашел других возможностей для продолжения разговора и отдал принцу небрежный салют.

— Поживем — увидим. Наслаждайтесь отдыхом.

Повернувшись к нему спиной, я услышал скрип и стоны грузового лифта. Похоже, коридорным удалось втолкнуть в кабину чертову тележку с Ситри.

У меня появилось несколько новых пазлов для составления общей картины. Принц знал Трававоска, и он был неплохо осведомлен, по какой причине обвинителя предали казни. Демоны лгут постоянно, но иногда, когда им выгодно, они умеют говорить правду. Его Отвислость без стеснения вещал о мертвом обвинителе. Значит, он радовался тому, что проблемы Элигора стали известны даже ангелам, хотя это наносило ему небольшой репутационный ущерб. Или он действительно был абсолютно невиновен в данном преступлении и в крайне болезненной смерти Трававоска (если только демонического принца можно было называть «невиновным»). Кроме того, Ситри мог считать, что он общается со стопроцентным кандидатом в мертвецы — то есть ему не требовалась излишняя осторожность. Меня не радовали все эти возможности, и я не чувствовал, что стал ближе к разгадке каких-либо тайн. Просто теперь один из самых гнусных ублюдков нашей вселенной задумался о любознательной натуре некоего ангела.

Прекрасно, Бобби. Ты многого добился!

Когда, пройдя через фойе, я направился к гостевым лифтам, мой локоть сжали чьи-то крепкие пальцы. Поворачиваясь, я испуганно сунул руку в карман, где хранился мой пистолет. Однако разум уже преодолел телесные рефлексы. Я понимал, что никто не будет атаковать меня на общей конференции — единственной за несколько десятилетий. И все же, увидев человека, стоявшего рядом со мной, я с облегчением вздохнул. Он прибыл с Небес.

Ангел, державший меня за руку, выглядел как военный летчик средних лет — загорелый, бравый и подтянутый. В нем все говорило о воинской службе. Даже складки брюк дорогого серого костюма были так тщательно отглажены, что его одежда казалась офицерской формой.

— Помедленнее, сынок.

Его железная хватка подсказала мне, что нужно выполнить это указание. Я никогда не видел архангелов в человеческих телах. Самый грозный из них встречался мне в другой форме. Тем не менее я высказал догадку:

— Караэль?

Он не потрудился представиться.

— Я видел твой рапорт. Завтра во время конференции ты будешь отвечать на вопросы делегатов. Мне хотелось бы поговорить с тобой до начала первого заседания.

Тон, которым он произнес слово «поговорить», заставил меня подумать о резиновых дубинках И других болезненных методах убеждения в необходимости командной игры. Хотя, возможно, это был его стиль дружелюбной беседы.

— Теперь ты понял, как упорно эти ублюдки скрывают свои трюки и пытаются представить их неудачами в нашей работе?

Я осмотрелся по сторонам, тревожась о «лишних ушах». Но если Караэлю было все равно, то и мне не стоило беспокоиться. Этот парень сражался на нашей стороне с Седьмого дня. Он знал, что делал. Фактически его осведомленность волновала меня больше, чем демоны, которые могли нас подслушивать. И все же я понизил голос.

— Подождите. Вы хотите сказать, что Третий путь является фасадом их козней? Что Оппозиция ворует души, а это просто их прикрытие?

Он нахмурился, словно я был школьником, который только что написал на стене трехбуквенное ругательство (надеюсь, вы поняли, что речь шла о слове «ЛОХ»).

— Я хочу сказать, что мы ничего не должны отдавать им за просто так — тем более на этой конференции. Тебя будут спрашивать о том, что ты видел в злосчастный день, когда пропала первая душа. Говори им правду, но следи за языком. Не оброни ни одного лишнего слова. Откровенничать будешь только по моему указанию.

Я впервые слышал от начальства такие смутные инструкции. Смысл фраз имел следующий подтекст: что бы ни случилось, виноватым будешь ты. Хорошо, что я не был идиотом — по крайней мере не всегда. Мне не хотелось возражать Караэлю в переполненном фойе «Рэлстона». Фактически я вообще не собирался возражать ему. Спор с архангелом — пустая трата времени.

— Так точно, сэр! — ответил я. — Мы не могли бы обсудить мое выступление до того, как я выйду на сцену?

Он кивнул:

— Конечно, можем. Завтрак в восемь ноль-ноль по местному времени. В ресторане отеля. Ты запомнил, сынок?

Мне пришлось оторвать взгляд от его черных туфель. Они были начищены до такого блеска, что создавалось впечатление, будто волны гравитации изгибались вокруг них, отражаясь от лакированной поверхности.

— Восемь ноль-ноль, — отчеканил я. — Ресторан «Бельмонт».

Он осмотрел мою одежду. После долгих скитаний по мотелям на ней осталось несколько пятен.

— Надеюсь, ты не собираешься выступать на конференции в таком виде? Мы представляем Небеса, мой мальчик. Самого Всевышнего!

— У меня имеется костюм.

— Хорошо.

Он погрузился в размышления. Наверное, обдумывал дальнейшие слова. После снайперской эффективности его предыдущих фраз это не вязалось с характером архангела.

— Я недавно проверил твои служебные записи, Долориэль.

Хотите знать, насколько мне не понравились его слова?