Погибель королей - Дженн Лайонс

Несколько долгих напряженных секунд она разглядывала свои пальцы, а затем наконец подняла взгляд.

– Когда учишься колдовать, самое мерзкое состоит в том, что одних слов недостаточно. Запоминать схемы, читать наизусть формулы или рисовать символы на полу – все это не нужно. Магия – в том, чтобы научиться правильно мыслить. Ни один язык, даже древние языки ворров, не может описать точную последовательность мыслей, карту сознания, которые необходимы для того, чтобы создать простейшее заклинание.

Я сглотнул и откинулся на спинку стула.

– Ладно. Ну что же… возвращаемся к исходному вопросу. Как ты собираешься меня учить?

Тьенцо вскинула голову. Ее глаза вспыхнули.

– Так же, как училась сама: я передам знания из одного разума в другой. В тебя вселится призрак, и тогда я…

– Погоди. – Я выпрямился. – Что со мной произойдет?

Тьенцо откашлялась.

– Призрак. В тебя вселится призрак, и, когда это произойдет, между вашими разумами установится прочная связь. Этого будет достаточно для того, чтобы интуитивно освоить процесс использования заклинаний. Мне это помогло. Не вижу причин, почему это не поможет тебе.

Я сглотнул комок.

– Погоди, дай разобраться. Значит, ты хочешь, чтобы какой-то призрак завладел мной и научил меня магии. Допустим, что это вообще сработает. Допустим, что я настолько безумен и доведен до отчаяния, что соглашусь. Но где мы найдем призрака-волшебника?

Тьенцо подняла руку.

– Призраком буду я.

– Я не пытаюсь сбежать! Мне просто нужна карета. Пойди, спроси у Верховного лорда… – Рассерженный голос Кирина де Мона разносился по всему двору конюшни. Кирин раскраснелся, и казалось, сейчас запрыгает на месте от негодования.

– Что-то не так? – спросила Тишар де Мон, спускаясь по лестнице. – Мою карету, пожалуйста, – обратилась она к одному из конюхов.

Новый сын лорда-наследника прекратил спорить. Главный конюх обошел вокруг него и поклонился Тишар.

– Прошу прощения, госпожа. Мне строго-настрого запрещено отпускать этого юношу без сопровождения.

– А, – сказала Тишар. – Ну, значит, ничего страшного не произошло. Но спасибо за то, что присмотрел за ним. – Она протянула руку Кирину. – Извини, что опоздала. Ну что, идем?

Юноша сразу понял, что от него требуется, и наклонился, чтобы поцеловать ей руку.

– Это я во всем виноват, тетя Тишар. Нужно было сказать, что я жду вас.

– Видишь, Хосун? – Тишар улыбнулась главному конюху. Она знала его, когда он еще был маленьким мальчиком, обожавшим лошадей, учеником прежнего главного конюха. Он раскусил ее уловку, но был не против ей подыграть.

– Разумеется, госпожа, – сухо улыбнувшись, ответил Хосун и поклонился. Затем он повернулся к конюшне. – Карету для моей госпожи!

Когда главный конюх ушел, Кирин облегченно выдохнул.

– Спасибо, – шепнул он ей.

– Пожалуйста, – прошептала она. – И куда мы поедем сегодня?

– В Восьмиугольник.

Ответ Кирина ее удивил.

– Мой дорогой, в Восьмиугольнике не на что смотреть. Там только обездоленные и кружащие над ними стервятники.

– Прошу вас! – В этих словах было столько страсти, что Тишар показалось, будто юноша сейчас встанет перед ней на колени.

Она задумчиво взглянула на него. Он был чистым и прилично одетым, но мелкие детали выдавали то, что он собирался в спешке: небрежно воткнутая в волосы золотая заколка, синяк на запястье, на который никто не позаботился нанести мазь.

Осмотр прервал Хосун, который привел карету.

– Откуда это у вас? – воскликнул Кирин. От удивления у него отвисла челюсть. Он смотрел на экипаж с нескрываемым восхищением.

Тишар улыбнулась. Более четверти века тому назад, когда она впервые увидела свою карету, то отреагировала точно так же. Эта карета была не в меньшей степени ювелирным украшением, чем транспортом; детали отделки из темных пород дерева и драгоценные камни не оставляли никаких сомнений в том, что ее пассажиры – особы королевской крови. Но чары, делавшие приятной поездку по любой дороге, стоили значительно больше, чем золото и драгоценные камни, которые украшали карету. Много людей хотели купить эту карету у Тишар, и столько же пыталось завладеть ею с помощью различных махинаций.

Но карета принадлежала ей, и только ей.

Хосун запряг в экипаж четырех лошадей золотистой масти и прислал не только ее кучера Сиронно, но и полдюжины солдат в цветах дома де Мон. Телохранители уселись на крыше кареты.

Сегодня он стремился ее защитить. Возможно, на то были свои причины.

– Мой брат Педрон подарил ее мне перед тем, как выдать меня замуж за лорда-наследника де Эвелина, – сказала Тишар, когда Сиронно распахнул перед ними дверь, и кивнула кучеру. – Вези нас в Восьмиугольник – по северной дороге.

– Слушаюсь, госпожа. – Кучер поклонился ей, подождал, пока они сядут в экипаж, а затем закрыл дверь.

– Спасибо, – рассеянно сказал Кирин. Его пальцы водили по мягким бархатным подушкам.

– Интересно, почему ты так мечтаешь попасть на невольничий рынок? Только не говори, что хочешь купить одного из своих. – Она даже не попыталась скрыть ноту неодобрения в своем голосе.

Кирин скорчил гримасу и отвернулся. Задумчивое выражение его лица напомнило ей о Педроне.

А также о Терине.

– Если ты спрашиваешь себя, можно ли доверить мне тайну, которая привела тебя в такой мрачный вид, – сказала Тишар, когда Сиронно щелкнул кнутом и карета покатила по городским улицам, – то я отвечаю «нет».

Кирин потрясенно взглянул на нее.

Она продолжила.

– Ты ничего не можешь знать о том, кому я о ней расскажу и как использую полученные сведения. Любые мои обещания стоят не больше воздуха, который я потрачу, когда буду их давать. – Тишар подалась вперед. – Юноша, кто не рискует, тот не выигрывает. Рано или поздно тебе придется кому-то довериться.

Он нахмурился и посмотрел на свои руки.

– Возможно, никому из вас не стоит доверять.

– О, все мы – змеи, это правда. – Тишар улыбнулась ему. Она опустила жалюзи на окнах, скорее по привычке, чем из необходимости, и зажгла волшебный фонарь. – Если тебя это утешит, то я почти двадцать пять лет была замужем за Фаросом де Эвелином. Я пережила его. Я пережила наших сыновей. Несмотря на свою юную внешность, я стара и цинична, и политические интриги мне страшно надоели. Дело не в том, что мне можно доверять, просто у тебя нет ничего из того, что мне нужно.

Кирин улыбнулся, но она заметила, что его глаза остались холодными.