Wild Cranberry - Юлия Герина

Хорошо, что Олег Павлович был не в курсе, что я-то как раз уже успела морально разложиться в этом идиотском чате по полной.

— Мне пока сложно судить, но как бы это сказать…

Нет, а что я мямлю? Почему не могу сказать правду? Хоть кто-то должен был ему открыть глаза.

— Во-первых, я думаю, что чат не улучшает психологический климат, да и в целом отрицательно влияет на корпоративную культуру компании. Ну и конечно, он зачастую мешает продуктивной работе. — «Это я ощутила на себе», могла бы добавить, но не стала. — Возможно, в теории он должен помогать сотрудникам адаптироваться, лучше справляться с рабочими задачами, ведь в нем они могут делиться проблемами, советоваться по рабочим вопросам, обмениваться новостями и опытом. Но на деле… На деле, восемьдесят процентов обсуждаемых там тем далеки от рабочих вопросов.

— Кхм…

По-моему, Смолин не ожидал, что я буду столь категорична. Но я уже просто ненавидела этот идиотский чат, пестрящий Красным пушком!

— Я где-то читала, что музыка, например, мощнейший инструмент в борьбе со стрессом или несколько минут медитации на рабочем месте могут снизить его уровень… Но чат? Общение, бесспорно, важная составляющая любого коллектива, но вы уверены, что атмосфера, сложившаяся в нем, мягко говоря, здоровая?

Смолин обдумывал мои слова, а я вынуждена была признать, вспоминая, как неслась в Солнечное под собственный громкий ор с мокрым от слез лицом, что музыка, пожалуй, не мой вариант снятия стресса.

— Для меня, как и для вас, чат неоднозначная история. Атмосфера… Согласен. — Он замолчал на какое-то время, настороженно глядя на меня. — Если вы говорите про конкурс, который придумал Влад, то соглашусь, эта была не самая удачная его идея. Уверен, что на тот момент он не представлял, какие масштабы приобретет его затея.

Олег Павлович тяжело вздохнул, по-прежнему не сводя с меня пристального взгляда.

— Мне сложно даже представить, чем руководствовался Владислав Андреевич, когда придумал эту, как вы выразились, «затею». На мой взгляд, она не поддается никакой критике.

— Уверен, Влад сам себя ругал и не раз за этот необдуманный поступок.

Мне показалось или Смолин пытался оправдать своего друга? Он был так убедителен, что до меня наконец-то начало доходить…

— Я не пойму, Олег Павлович, вы сейчас выступаете в роли адвоката Владислава Андреевича?

Смолин поддался вперёд, устремив на меня внимательный взгляд.

— Катя, возможно, я сейчас полезу не туда, куда следует, и вы вправе не отвечать на мои вопросы. Но я чувствую, что мне необходимо как для себя, так и для вас прояснить ситуацию.

— Какую ситуацию, Олег Павлович? — Не зря я чувствовала неладное, не зря! Щеки вспыхнули, а ладони вспотели. Отвела взгляд не в силах спокойно сидеть под испытывающим взглядом Смолина.

— Я говорю о ваших отношениях с Владом. Сразу хочу сказать, что этот разговор моя личная инициатива, и надеюсь, он не выйдет за стены этого кабинета. Если он узнает о нем, то точно прикончит меня на месте.

— Не знаю, почему у вас в принципе возникли мысли, что у нас есть какие-то отношения, — демонстративно фыркнула, возмущено тряхнув головой. — Да, мы иногда общаемся по рабочим вопросам…

Смолин поднял руку, останавливая мое неумелое вранье, и я резко замолчала. Он прав, не стоит изображать из себя дуру, отрицая очевидное.

— Мы виделись с ним в выходные, да и сегодня… — задумчиво начал Олег Павлович, а я усиленно делала вид, что мне все это совершенно не интересно. — Он очень изменился за последние месяцы. Если хотите, таким я его никогда не видел. Мне кажется, он по-настоящему влюблен, и это с ним точно происходит впервые.

Поймала себя на том, что, не дыша, забыв про все свое напускное безразличие, жадно вслушиваюсь в каждое его слово.

— Понимаете, Влад зачастую ведет себя нарочито нескромно, цинично и развязно, но это лишь маска, которую он приклеил к себе еще в юности. Когда вы узнаёте его лучше, вы увидите за ней совсем другого человека. И вы правы, я не его адвокат, но я бок о бок с ним прожил всю свою жизнь, он не только мой друг и брат, гораздо, гораздо больше, потому что я могу, не задумываясь, доверить ему эту самую жизнь. Да, иногда его дурацкие выходки искажают реальность, выставляя его не в самом лучшем свете, взять, например, конкурс, но поверьте мне, он уже сто раз пожалел об этой дурацкой идее. Но и останавливать его, тем самым нарушая свое обещание, он не стал. А женщины… Я уверен, что он нагулялся уже на две жизни вперед, и та, кому он отдаст свое сердце, будет бесконечно счастлива с ним. — Смолин сделал небольшую паузу и шумно выдохнув продолжил: — Разрешите вам напомнить фразу, которая крутится на языке: «Если любишь, значит, веришь». Катя, разрешите ему быть рядом с вами.

Черт, черт, черт!!! Комок, застрявший то ли в горле, то ли в груди, мешал вымолвить хотя бы слово. Молча уперлась взглядом в окно, а на столе передо мной лежали две до винтика раскрученные ручки. Пауза затягивалась, и я вынужденно перевела взгляд на Олега Павловича. Он тепло улыбался и ждал моей реакции на свои слова.

— Вы прекрасный друг, Олег Павлович, — еле выдавила из себя, с трудом сглотнув комок, вставший в горле. — Простите, но я не буду откровенничать с вами.

Попыталась собрать обратно одну из ручек. Ничего не получалось, детали выпадали из безвольных пальцев.

— Да я этого и не жду. — Смолин пожал плечами, снова поддаваясь вперед. — Главное, чтобы вы меня услышали.

Отвела глаза, не выдержав напряжения от его ставшего вдруг цепким взгляда.

— Я могу идти?

— Катя, извините меня, если я, не дай бог, вас обидел. Я прекрасно понимаю, что влез туда, куда, возможно, и не следовало, но я не мог не попытаться…

— Да-да, я все понимаю. — Поднялась со стула и собрала трясущимися руками разложенные на столе бумаги. — Желание пристроить Ветрова в надежде, что, остепенившись, он будет более эффективен, мне понятно.

— Екатерина, — Смолин громко рассмеялся, — думаю, вы меня прекрасно поняли. А теперь зачем-то хотите заставить