Память душ - Дженн Лайонс

быть Сарриком. Если только… – Ее лицо сморщилось от огорчения. – Если только вы оба… Что, если Элана освободила не всю душу Саррика? Что, если она забрала лишь часть его? Не столько освободила, сколько… разделила?

– У людей забирается часть души, когда им создается гаэш, но никто никогда не упоминал, что эти остатки души могут стать отдельными сущностями. Люди бы заметили это.

– Гаэш – это ничтожная часть души, по размеру как мизинец. Нет, даже ноготь. Я имею в виду нечто гораздо большее. Насколько велики – насколько малы – могут быть души и насколько велик или мал может быть нанесенный им урон? Имеет ли значение, принадлежат ли души, о которых идет речь, богу? Могут ли проявиться две отдельные души?

– Мы не были богами, – пробормотал я, но это касалось скорее семантики, и Джанель благоразумно это проигнорировала. – Но если Вол-Карот и я – совершенно разные существа, почему он так жаждет заполучить меня? Почему его это вообще волнует?

– О нет, – сказала Джанель. – Вы можете быть отделены друг от друга, но лишь вместе вы станете целым. У тебя было пятьсот лет, чтобы исцелиться, и все это время ты, вероятно, провел в Стране Покоя, греясь в тенье Купели Душ, а вот Вол-Карот? Вол-Карот застыл во времени. Был пойман в ловушку. Он не мог исцелиться. Он поврежден, и он должен это знать. – Она вздохнула. – Я по-прежнему не помню, что я сделала, чтобы освободить тебя. Даже сейчас я не помню. Ксалторат слишком глубоко спрятала это.

– Может быть, Ксалторат боится, что ты можешь повернуть все вспять и вернуть меня обратно.

– Этого никогда не случится, – отрезала Джанель.

Я сел на кровать и, опираясь на колени, наклонился вперед:

– Ах, но сколько бы это решило проблем! Больше не нужно думать, что надеть утром. Не придется бриться. Не говоря уже о том, что все то, против чего настроена Ксалторат, будет прекрасной идеей…

– Кирин, прекрати. – Ее глаза расширились от тревоги.

Я усмехнулся, глядя на нее:

– Я шучу.

– Это не смешно.

Я протянул ей руку:

– Юмор висельника, любовь моя.

Она застыла, и я сам поразился своим словам. А потом я понял, что произнес это самое слово «любовь». У меня живот скрутило от страха – и теперь совсем не из-за Вол-Карота. Я отдернул руку.

– Может, Синдрол и Саррик и любили друг друга, – сказала Джанель, – но как давно мы с тобой знакомы? – Она прикусила губу, выражение ее лица было обеспокоенным.

У меня перехватило дыхание. Потому что ответ был: совсем недолго. В лучшем случае пару месяцев. И в то же время она значила для меня так много! Здравый смысл говорил, что я не могу быть влюблен в нее, но здравый смысл мог бы прыгнуть в реку Зайбур.

– Я не собираюсь лгать о своих чувствах, – наконец сказал я.

– О, неужели? – В любом другом случае я бы счел улыбку, скользнувшую по губам Джанель, приятным зрелищем, но эта была слишком уж насмешливой. И смеялась она надо мной. – Тогда мне любопытно: если ты так влюблен в меня, почему прошлой ночью ты звал Тераэта?

О нет.

– Кого я звал? – Я почувствовал, как мое сердце бешено заколотилось. Неужели я?.. О боги. Я судорожно принялся рыться в воспоминаниях, пытаясь определить, действительно ли я…

Джанель изучала мое лицо, наблюдая за моей реакцией.

У меня перехватило дыхание:

– Я ведь этого не делал?

– Нет, но то, что ты только что серьезно обдумывал это, может сказать о тебе очень многое…

Я уставился на нее:

– Не смешно.

– Я и не пыталась шутить. Я просто думаю, что мы не должны вести этот разговор, не обсудив другого человека, кторого ты знаешь. В конце концов, ты знаешь его гораздо дольше, чем влюблен в меня. – Она помолчала и пожала плечами. – Во всяком случае, в этой жизни.

– Может, хватит? – зарычал я.

Она снова окинула меня изучающим взглядом, и я понял, что не могу отрицать ее слова. Отвергнуть ее обвинения относительно Тераэта. Меня захлестнула новая волна головокружения – и на этот раз она была намного хуже, чем та, что была при воспоминаниях о Вол-Кароте.

– Очень хорошо. Значит, хватит. – Она села рядом со мной, и кровать прогнулась.

– Спасибо. – Я чувствовал, что от напряжения мне становится все хуже. Последнее, что бы я хотел…

Имею ли я хоть малейшее представление о том, чего же я хотел?

Мы просто сидели молча, наблюдая, как по полу скользят тени. Комната казалась такой неуютной, и я не знал, как заполнить образовавшуюся меж нами пустоту.

Джанель взяла меня за руку.

– Я не хочу сегодня спать, – сказала она. – Я не решаюсь сегодня спать. Не дай мне уснуть.

Я удивленно взглянул на нее. Я посмотрел на ее руку, провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони. У нее были красивые пальцы, черные, как беззвездная ночь, мозолистые от постоянных тренировок на мечах.

– Есть какие-нибудь предпочтения относительно того, как именно «не дать тебе уснуть»?

Она рассмеялась.

– Что-нибудь стимулирующее обязательно сработает.

Я полуобернулся к ней на кровати и притянул ее к себе, коснувшись ладонями ее затылка, поцеловал ее в лоб, а потом в обе щеки, а она улыбнулась, запустила руку мне под рубашку и прижала к себе, чтобы поцеловать в губы.

– Предупреждаю, – сказал я, переведя дыхание. – Я брыкаюсь.

– Все в порядке. Я кусаюсь.

– Боги, я так на это надеюсь! – Я ухмыльнулся, а она расхохоталась.

Я обхватил ее руками, притянул к себе, чувствуя, как пьянею от ее запаха – аромата металла, кожи и цветов из душистых ванн ванэ. Я провел пальцами по ее спине, ее дыхание участилось, а мое сердцебиение совпало с ее. Похоже, нам обоим надо было снять доспехи.

– Я была бы не против, – сказала Джанель, – узнать, что представляет секс с тобой, когда мы оба достаточно трезвы для того, чтобы оценить это.

Казалось, от меня сейчас искры посыплются.

– О, я не знаю. Я пьянею от одной твоей близости. – Я чуть склонил голову, скользнул губами по ее шее и был вознагражден за это ее вздохом и дрожью, охватившей все ее тело.

– Ты ужасен, – пробормотала Джанель.

– Я честен, – прошептал я ей на ухо. – А ты сама музыка, и песни, и свет тысячи звезд. Ты – грозовые тучи, бархатное небо и сверкающие огненные столбы. Как меня может не тянуть к тебе?

Дыхание Джанель стало прерывистым. Она выдохнула и отодвинулась от меня, так что я увидел блеск в ее глазах.

В дверь постучали. Тераэт за дверью