Фанатки тоже пьют кофе на завтрак - Саша Керн

– Помочь? – его рука легла мне на плечо, ожидая, что я посмотрю на него.

– Ну, вся эта шумиха… – Райли хотелось быстрее закончить все, унять Джонатана, скрыть от журналистов то, что происходило и избавиться от меня. – Мы хотели все решить тихо мирно.

– Райли, я тебя услышал. Я хочу поговорить с Настей.

Я не видела Джонс и ее реакцию, но думаю, она была достаточно красноречивой, потому что почувствовала незаметный тычок в спину.

– Я… – попыталась объяснить срывающимся голосом. –Я хотела помочь. Я не могу, чтобы вот так все закончилось, хотела, чтобы твоя репутация не пострадала, и ты… ты был счастлив…

Я бросилась прочь мимо него, не в силах больше терпеть этого унижения, размазывая слезы по щекам.

– Настя?! – позвал Коул. – Ты совершаешь ошибку, убегая.

Он нагнал меня и развернул к себе за плечи.

– Что бы ты ни надумала, мы должны поговорить.

Его глаза блуждали по моему лицу, такие же растерянные, как в прошлый раз. Натан хотел прижать меня к себе, но здесь находилось слишком много посторонних зевак.

– Джонатан! – крикнула предупреждающе Райли.

Я виновато посмотрела на нее, потому что я была бессильна перед его взглядом, словами и прикосновениями.

– Настя… – нежно произнес он, возвращая взгляд к себе. – Нам надо поговорить.

Я вновь посмотрела на Джонс, которая провела пальцем по горлу.

– Нам больше не о чем говорить… – как в тумане, произнесла я

– Что? Что ты говоришь? – Натан сжал мои предплечья, стараясь привести меня в себя. Но… Но колесо уже покатилось и начало свое движение, которое нельзя было остановить. – Почему?

Я подняла полные слез глаза на него и произнесла эти ненавистные слова:

– Я не люблю тебя…

Дар поэта – ласкать и карябать,

Роковая на нем печать.

Розу белую с черною жабой

Я хотел на земле повенчать.

Пусть не сладились, пусть не сбылись

Эти помыслы розовых дней.

Но коль черти в душе гнездились –

Значит, ангелы жили в ней.

Сергей Есенин.

Разве мы слушаем голос разума, когда думаем о том, что можем сделать для любимого человека? Не знаю. Нет. Я точно нет, никогда не слушала, сначала пыталась как-то поступить правильно, а потом уже думала, исправляла ошибки, пыталась объяснить. Вот и сейчас, наверное, поступала порывисто и необдуманно, когда давала интервью, но я всего лишь хотела, чтобы мой любимый человек, пусть и не останется со мной, но не вспоминал об этих прекрасных мгновениях с горечью, думая лишь о том, что я сломала его карьеру.

Я видела по его глазам, как больно ему слышать эти слова, но мне не хотелось, чтобы он сломался из-за меня, чтобы пошел на еще большие уступки для Райли, чтобы они смогли его приковать к себе навсегда.

– Настя, – он помотал головой, громко вздыхая. – Ты вообще понимаешь сейчас, что говоришь?

Я молчала, потому что сказать больше было нечего.

Вокруг слышался шорох и голоса, но Джонатан закрывал меня ото всех собой. Он обнял меня, чтобы я чувствовала его рядом. В коридоре суетились, какие-то парни отвлекали журналистов, зазывая их назад, чтобы рассказать им что-то интересное, Маргарет, кажется, уводила фотографа и его команду, это я видела, выглянув из-за руки Коула. Коридор пустел, там оставались только мы и Райли, которая не знала, как поступить, переминаясь с ноги на ногу за спиной у Джонатана. Но потом и ее увел какой-то мужчина.

Любимый, обхватив рукой мою талию, открыл дверь за моей спиной, щелкнул замок, и мы вдвоем сделали несколько шагов. Я не видела, куда мы вошли, только чувствовала запах тела Натана и слышала его часто отстукивающее ритм сердце.

– Могу я попросить вас оставить нас наедине? – говорил он кому-то, кто находился в этой комнате.

Я слышала шаги и суету, а потом захлопывающуюся дверь.

Хотелось снова расплакаться, но я сдерживалась, как могла, чтобы не превращать все в драму. Мне необходимо было собрать все силы, чтобы порвать с ним, чтобы сказать то, что просила Райли, если мы попадем в такую ситуацию. Мне стоило проявить все свое хладнокровие, чтобы он понял, наконец, что все это не игра, что все это наша реальная жизнь, в которой, к сожалению, мне места нет.

Я вспомнила Надю, которая предупреждала меня обо всем этом. О горьких слезах и кровушке, которую будет пить Джонатан, но думала лишь о том, что, если бы она познакомилась с ним, узнала какой он добрый и нежный, терпимый, понимающий и любимый, никогда бы не сказала о нем ничего подобного. И сейчас трудно было сказать, кто из нас страдал больше.

Натан повернулся к двери и крутанул защелку, чтобы нас никто не беспокоил.

– Пожалуйста. Посмотри на меня… – дрожащим голосом попросил он.

Я подняла глаза и встретилась с его диким взглядом, утягивающим меня в бездну под названием Джонатана Коул.

– Что происходит? – справившись с эмоциями, спокойно спросил он.

– Ничего, – так же спокойно ответила я.

Коул отпустил меня и сделал шаг назад. Его рука прошлась по волосам, поправляя выбившуюся из уложенной прически прядь волос.

– Прилет в секрете от меня на другой континент для тебя ничего не значит?

– Слишком много слов…

– Ты издеваешься? Что ты там наговорила? – он начинал заводиться, злиться.

Я смотрела на него и видела, как постепенно стали раздуваться его ноздри, как выдвинулась вперед челюсть, как… Или нет? И это была не злость? А досада, смятение, боль… Его глаза блеснули, и он, моргнув, обошел меня и уставился в окно, спрятав руки в карманы джинсов.

– Джонатан… – попробовала сказать я, но вышло слишком хрипло и ломко.

Мне хотелось подбежать, обнять его, притянуть к себе лицо, поцеловать, растолкать, рассмешить, сказать, что я пошутила, что я такая нелогичная глупая дурочка, что все это ничего не значит, что скоро он забудет весь этот кошмар и все будет по прежнему, но я понимала, что это только сделает ему больнее, что это только заставит его еще больше противостоять всему миру, всему этому миру гребанного шоубиза.

– Я просто сказала правду, – начала я. – Сказала, что у нас была мимолетная интрижка. Что это ничего не значит.

– Всего лишь интрижка? Это для тебя ничего не значит? – он повернулся лицом, и в его взгляде читался «зверь, загнанный в угол».

– Я… – я опустила глаза, не в силах лгать ему прямо в лицо. – Нет… Я хотела сказать тебе…

– Когда ты это поняла? – я подняла глаза и увидела, как он пытается рукавом незаметно вытереть нос.