Свадебные обряды у евреев - Исай Менделевич Пульнер

посвященные свадебным обрядам евреев Подолии[348]. Данная работа подготовлена на основе этих статей, прежде всего на основе работы В. Федченко и А. Львова. Также использованы полевые материалы более поздних лет.

Этнографические материалы, собранные в южной Подолии, могут быть напрямую сопоставлены с материалами И. М. Пульнера, так как он тоже работал в этом регионе. В его диссертации упомянуты подольские города и местечки: Балта, Бершадь, Гайсин, Томашполь, Ямполь, а также недалеко от них расположенные населенные пункты Херсонской губернии – Тирасполь и Захарьевка.

В наших экспедициях, так же как в экспедициях Пульнера, в качестве опросника использовалась этнографическая программа Ан-ского «Человек»[349]. Применение одного и того же опросника наглядно выявляет динамику изменений обрядов и социальных практик. Кроме того, сама программа «Человек» была написана Ан-ским и его помощниками по результатам трех экспедиций на Украину, в том числе в Подольскую губернию. Таким образом, программа во многом отражает специфику еврейской традиции именно в Юго-Западном крае.

Современные полевые материалы по сравнению с материалами, собранными Пульнером, обладают одним значимым достоинством – они были записаны на диктофон; фрагмент интервью сообщает не только об особенностях того или иного обряда, но и доносит до читателя живые формулировки информанта.

2. Сватовство

2.1. Брачный возраст

Пульнер пишет:

Когда парень или девушка достигали принятого брачного возраста, родители подыскивали для них соответствующую партию. Заключение браков у евреев в России в рассматриваемый нами период[350], как и в предыдущие века, происходило путем предварительного сватовства. Брак нуждался, как правило, в посредничестве, и эту функцию выполнял шадхн[351].

Брак по предварительному сговору и с помощью шадхена был характерен прежде всего для элиты традиционной общины. Родовитые и богатые семьи культивировали ранние браки, так как отцы невест «охотились» за учеными женихами: такой брак укреплял престиж семьи. Кроме того, брак по сговору давал возможность зажиточной семье подтвердить ее статус на социальной лестнице. Малолетние новобрачные были зависимы от родителей, которые всё за них решали. Именно такие семьи в первую очередь прибегали к услугам шадхена[352].

Брак с помощью шадхена был когда-то настолько характерен для зажиточных слоев, что стал рассматриваться как обязательный для настоящих «меюхосим» («родовитых»). Уже в наше время в Могилеве-Подольском проживала в гражданском браке пожилая пара. Для обоих супругов этот брак не был первым: он был вдовцом, она – в разводе. После того как эти немолодые люди прожили вместе несколько лет, они решили зарегистрировать свои отношения. Так как оба супруга происходили из родовитых семей (их предки были когда-то богатыми купцами), то «жених» перед регистрацией брака нанял профессиональную сваху, которая передала его предложение «невесте». По их мнению, именно такого поведения требовали «приличия»[353].

Большинство браков среди представителей низших сословий (ремесленников, бедняков) уже в XIX веке заключалось без сватовства: молодые люди знакомились друг с другом сами. Брак в этой социальной страте не подразумевал наличия приданого или «кеста» (содержания) от родителей, поэтому молодым людям приходилось до вступления в брак копить имущество для семейной жизни. Новобрачные, таким образом, были не такими юными и экономически не зависели от родителей[354].

В советское время брак по сватовству постепенно становился все более редким явлением. Этому способствовали большая свобода нравов и совместное обучение юношей и девушек.

Тем не менее брак по сватовству продолжал существовать наряду с современным «браком по любви» и был достаточно распространен. Девушек начинали сватать с 18 лет, то есть после окончания школы, юношей – с 20 лет, то есть после возвращения из армии.

Инф.: Это просто мы уже понравились друг другу, как говорится, после. И он приезжал сюда в отпуск, и тогда была помолвка, а когда он демобилизовался, тогда мы сыграли свадьбу[355].

Считалось, что жених должен быть старше невесты и, по возможности, иметь профессию. Это требование также повышало оптимальный брачный возраст жениха.

Инф.: Он [парень], во всяком случае, был постарше девушки. Двадцать два, двадцать три года, двадцать четыре года. Смотрели, чтоб у парня специальность была[356].

Ранние браки исчезли, однако с 25 лет девушка уже считалась алтемойд (старой девой), а парня называли алтер бохер (старый холостяк) примерно с 30 лет[357].

Стереотип «девочка – обуза для семьи» продолжал до известной степени действовать.

Инф.: Каждая еврейская семья хотела выдать побыстрее свою девушку. И некоторые делали даже большие ошибки, ну, не смотрели… Ее надо было выдать замуж. Понимаете, это получалась тягость. «О, я уже сбыл свою эту вот [дочь]…» И казалось легче[358].

Дополнительное напряжение создавало то, что по обычаю младшая сестра не должна была выходить замуж раньше старших, а брат – жениться до того, как его старшие сестры будут просватаны.

Соб.: А не говорили так, что молодой человек не должен жениться, пока он не выдаст замуж своих сестер?

Инф. 1: Да. У нас так было.

Инф. 2: А если он младше сестры – ни в коем случае!

Соб.: А если, например, в доме есть девочки, так не может быть, чтобы младшая сестра выходила замуж раньше старшей?

Инф. 1: Нежелательно. Должна была раньше выйти старшая, а потом младшая[359].

Семья старалась как можно быстрее просватать девушку – своими силами, с помощью родни или с помощью шадхена.

Девушка-сирота, о сватовстве которой некому было позаботиться, оказывалась в сложном положении. Стремясь заручиться «помощью» покойных родителей, она шла на кладбище и над могилой матери или отца просила найти ей хорошего жениха.

Соб.: А вот на кладбище не ходили, если, допустим, нужно замуж выйти или жениться, и человек сирота?

Инф.: Надо. Идут на кладбище, просят мертвых, чтобы помогли, и все такое, а они говорят, что слышат.

Соб.: А что говорят при этом? Вот вы знаете, что надо говорить?

Инф.: Ну, говорят: «Goteniu! Zolsti loyfn, beytn got: “Zolsti farshteln di shlekhte veygn. Zolsti gebm lebm. Gemichet tsekh tsu khosene… Shik mir… Zol zan a giter zeyvik”. Zeyvik, heist es, nu, a mon a giter. Azoy, vi heist, tsigeshikt»[360]. To, что ей назначено[361].

Было принято при возникновении различных проблем (бездетность, болезнь, семейные проблемы и т. п.) просить умерших предков, прежде всего покойных родителей, чтобы они стали заступниками перед Богом за своих потомков. Очевидно, отсутствие хорошего жениха воспринималась