Дело Локвудов - Джон О'Хара
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Такие вещи всегда интересны.
— Гм. Я знаю людей, которые за такие вопросы дают по физиономии. Это личный вопрос, Джордж.
— Только такие вопросы и заслуживают того, чтобы их задавать.
— Все равно, вы ведь считаетесь джентльменом, — сказал Чарли.
— До джентльмена я еще немножко не дорос, так что правила этикета меня не связывают.
— А я всегда считал вас джентльменом. И Пена — тоже.
— Пен, возможно, и есть джентльмен. Он на четыре года моложе меня, а это кое-что значит. Очень любопытно. Разница всего в четыре года, а как меняет дело. Да, Пен, по-моему, джентльмен. Первый в нашей семье.
— Будь я проклят, если понимаю, о чем вы говорите, — сказал Чарли.
Джордж направил беседу в более привычное для Чарли Боума русло. Они условились встретиться с Рингуоллом тридцатого, чтобы помахать у него перед носом одной-двумя морковками. Джордж полагал, что его ждет всего лишь скучный ленч со скучным человеком в скучном клубе, но случилось так, что разговор с Чарли навел его на интересное открытие: четыре года дела Локвудов сослужили Пену хорошую службу. Пен стал джентльменом благодаря их деду, их отцу, самому Джорджу и тому обстоятельству, что он был на четыре года моложе брата. То, что Пен испытывал на себе влияние деда, лишенного светского лоска, на четыре года меньше, чем Джордж, должно было как-то отразиться на нем; не было также сомнения, что мальчик, попавший в такое заведение, как школа св.Варфоломея (где до него учились его отец и старший брат), чувствовал там себя уютнее, поскольку ему уже не надо было, в противоположность другим школьникам и студентам, прилагать столько усилий, чтобы приспособиться к новой среде. Братья нередко соперничали друг с другом, но Джордж теперь понимал, что соперничество это ничего серьезного под собой не имело, оно объяснялось лишь мелкой завистью со стороны Пена, завистью к старшему брату, а не отсутствием уверенности в прочности своего положения в школьном коллективе. Придет время, когда они будут старше, и Джордж спросит его об этом. Вполне вероятно, что Пен, по причине своей глупости, не сможет восстановить в памяти переживания мальчишеских лет, но стоит все же попробовать. В том, что Пен глуп, Джордж не сомневался, ибо глупы все джентльмены.
Джордж вернулся в контору за чемоданом. Ни Пен, ни Мэриан Стрейдмайер после обеда еще не возвращались. Предупредив телефонистку, что он уехал в «Карстейрс», Джордж взял такси, получил в отеле заказанный номер и не спеша принял горячую ванну. «Надо же привести себя в порядок перед встречей с мисс Стрейдмайер, — пробормотал он. — Уверен, что этим же и она сейчас занята». В четыре часа он позвонил Мэриан в контору.
— Вы — у себя? — спросил он.
— Да, у себя.
— Хорошо. Значит, вас никто не подслушивает. Итак, в шесть часов у вас дома?
— Лучше в шесть тридцать.
— Тогда давайте в семь, если вы не против.
— Это еще лучше. Не так-то легко мне было отменить ранее назначенную встречу.
— Мне очень жаль, что я доставил вам столько хлопот, — сказал он.
— Я вам все потом расскажу.
— Пусть это вас не беспокоит. Значит, увидимся в семь.
Стало быть, ей нелегко было отменить ранее назначенную встречу. Вот почему они с Пеном долго не возвращались с обеда. Интересно, куда они ездят обедать, когда Пен приглашает ее. Впрочем, в городе такое множество баров и закусочных, что, встретившись где-нибудь на Челси-стрит, они могут сесть в такси и через пятнадцать минут оказаться вдали от финансового центра и от знакомых.
В запасе у Джорджа было три часа. Чтобы убить время, он медленно оделся и отправился пешком в клуб «Ракетка». Понаблюдал за игрой, потом сам сыграл несколько партий в боттл-пул[31]с какими-то людьми — по-видимому, завсегдатаями этого заведения. Потом заказал себе разбавленного шотландского виски и так, со стаканом в руке, скоротал время, пока не настала пора уходить. В пять минут восьмого он поднимался по лестнице дома на Мэррей-хилле, где находилась квартира Мэриан Стрейдмайер.
Она сняла дверную цепочку и впустила его. Теперь на ней была уже не монашеская одежда, а платье из набивного ситца.
— Очень у вас все изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз, — удивился Джордж.
— Это верно, но и квартира сильно изменила меня.
— В какую сторону?
— В худшую. Она приучила меня к расточительности. Стоила уйму денег.
— Никто не вправе осуждать вас за это. Мне, например, ничто не могло доставить большего удовольствия, чем строительство нового дома. Это не значит, что мне захочется когда-нибудь строиться снова, но я не жалею о том, что сделано.
— Что будете пить? Коктейль?
— А вы сами что-нибудь пили? — спросил Джордж.
— Да. Мартини.
— Ну, тогда и мне мартини. У вас еще осталось?
— О, конечно. Я выпила всего один бокал. Больше не успела. Шейкер почти полон.
Они наполнили бокалы и сели в кресла возле камина лицом друг к другу.
— В любую минуту может зазвонить телефон, но я не подойду, — сказала она.
— Снимите трубку и так оставьте, — посоветовал он.
— Нет. Пусть он думает, что меня нет дома. Если я сниму трубку, то телефонистка скажет ему об этом, и он узнает, что я здесь. А то еще попросит включить гудок. Он очень сердит на меня.
— Он сейчас в расстроенных чувствах, — сказал Джордж.
— Ну и черт с ним. Что вы хотели мне сказать?
— Хотите знать истинную причину моего приезда в Нью-Йорк? Выпейте это и налейте себе еще.
— Неужели дело так плохо?
— Не думаю, что так уж плохо, но три мартини помогут вам лучше понять меня.
— Ладно. — Она снова наполнила свой бокал, налила ему и быстро выпила. — Ну вот, я готова. А вы?
— И я, конечно. — Он поднял свой бокал.
— Теперь я полна понимания, — пошутила она.
— Так вот. Вчера вечером, сидя у себя в кабинете, я вдруг почувствовал такое желание, какого давно не испытывал. И ничего не мог с этим поделать.
— А где была ваша жена? — спросила Мэриан.
— Дома, но к ней это желание не имело никакого отношения. Сначала я даже не понимал, к кому оно относилось.
— Если бы вы сказали, что его вызвала мысль обо мне, я назвала бы вас обманщиком.
— Не торопись называть меня обманщиком. Я стараюсь быть максимально правдивым. Мое желание не относилось ни к кому конкретно — ни к тебе, ни к жене, ни кому-либо еще. Но когда я стал раздумывать о том, как мне быть, то вспомнил тебя. Знаешь старый анекдот про лорда Друлингтула и его дворецкого? «Ваша светлость — ого! Не послать ли мне за ее светлостью?» На что Друлингтул отвечает: «К черту эту старую калошу, я приберегу это для Лондона».