Дело Локвудов - Джон О'Хара

Через минуту за окном раздался глухой рокот «паккарда», и она услышала, как кусочки шлака, вылетавшие из-под колес, забарабанили о стену. Джордж Локвуд был не в духе.

Джордж Локвуд считал, что умение извлекать из жизни максимум того, что она может дать, сводится к умению извлекать максимум выгоды из людей; секрет же извлечения максимума выгоды из людей состоит в том, чтобы не тратить на них слишком много времени. Ни один мужчина и ни одна женщина не могут подолгу возбуждать интерес к себе. Женщина способна дать мужчине величайшее наслаждение, но физиологическая природа мужчин такова, что не позволяет женщине сохранить над ним власть после того, как его страсть прошла. Мужчина вынужден отступить, пока его энергия не восстановлена, причем восстановительный период иногда сокращается, если на смену одной женщине приходит другая.

Как бы то ни было, на Джеральдину он потратил слишком много времени. Он покинул свой дом в Шведской Гавани уже в ином, более приподнятом настроении, что, однако, объяснялось его решением уехать на несколько дней, а вовсе не тем, что у него прошел приступ раздражения. Тем более что раздражение вызывалось не столько поведением Джеральдины, сколько мыслями о сыне. Однако и Джеральдина достаточно ему насолила, так что он решил, что не мешает отдохнуть от нее несколько дней в Нью-Йорке. Поэтому Джордж тотчас поехал на вокзал и связался с Пенроузом по междугородному телефону.

— У меня сейчас нет времени на разговоры, но я прошу тебя позвонить мне в семь часов вечера домой, — сказал он.

— Что-нибудь стряслось? — спросил Пенроуз.

— Нет, все в порядке. Просто поговорить надо. Позвони мне в семь, когда я буду свободнее.

Ровно в семь часов, когда Джордж и Джеральдина собирались обедать, прислуга доложила Джорджу, что на проводе Пенроуз Локвуд, который хочет с ним поговорить.

— А, черт! — воскликнул Джордж. — Ты иди, Джеральдина, я сейчас.

— Твой суп остынет, — напомнила Джеральдина.

— Можно же что-нибудь сделать, чтоб он не остыл.

— Ну, ладно.

Джордж вошел к себе в кабинет, не закрыв двери. Пусть Джеральдина слышит его разговор с братом.

— Да, Пен. Мы только что собирались обедать.

— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросил Пен.

— О кондитерском деле. Рекламная фирма, говоришь?

— Ты мелешь какой-то вздор, — сказал Пен.

— Это я сам знаю. Ну, хорошо. Выезжаю ночным поездом. Утром встретимся в конторе. Поцелуй от меня Уилму. Спасибо, что позвонил.

Он повесил трубку и пошел в столовую.

— Придется ехать сегодня в Нью-Йорк. Представители рекламной фирмы оставили в конторе массу разных материалов, а Пен… ты же его знаешь, он во всем сомневается. Не знает, важные это материалы или нет, а в данном случае они важные. Шлет тебе поцелуи.

— У него их много, неизрасходованных. С такой женой, как Уилма.

— Ты не могла бы отвезти меня на вокзал? — спросил он. — К десятичасовому поезду.

— Ну что ты, право. Эндрю целый день сидел без дела.

— Я подумал, что тебе полезно подышать свежим воздухом.

— Не люблю ездить ночью одна. К тому же пришлось бы дважды переодеваться — сначала для выезда, потом снова в домашнее платье. Да и радиоприемник как раз в эти часы работает без помех. Зачем причинять мне столько неудобств!

— Хорошо, забудь об этом, — сказал Джордж.

Он был рад, что может уехать из дома с чувством справедливой обиды. Он уже знал, зачем едет в Нью-Йорк, и отказ Джеральдины проводить его на поезд служил ему оправданием. После ужина он ушел к себе и до самого отъезда на вокзал занимался своими делами, а когда Эндрю подал машину, то кликнул ей снизу «до свидания!» и уехал. Джеральдина в это время ловила по радио станцию Цинциннати и замешкалась с ответом. Если потом она что-нибудь и сказала, то Джордж уже не слышал ее.

Поезд шел только до Джерси-сити, так что через реку пришлось переправляться на пароме. Сойдя на берег, Джордж отправился прямо в контору. Пена еще не было, но служащие конторы уже начали прибывать. К удивлению Джорджа, хотя в Нью-Йорк он ехал, в сущности, ради нее, одной из первых пришла Мэриан Стрейдмайер. Он был уверен, что ее отношения с Пеном дают ей некоторые привилегии, в частности, приходить позже других. Она выглядела свежей и бодрой, в меру деловитой и вместе с тем — чрезвычайно женственной; и это осознание ее женственности лишний раз убедило его в том, что он не случайно бежал из Шведской Гавани и не случайно приехал в Нью-Йорк. Она была в синем, похожем на саржевое платье, с белым воротничком и узким кожаным поясом на талии. Строгостью одежды она очень напоминала монахиню, для полного сходства не хватало лишь четок и накрахмаленного нагрудника. Но монахини никогда не казались Джорджу Локвуду бесполыми существами. Он знал один парижский публичный дом, обитательницы которого носили монашеские одежды и неизменно смущали его, вызывая чувство, будто он попирает добродетель; с другой стороны, ему приходилось встречать настоящих молодых монахинь, самодовольную невинность которых он бы с удовольствием проверил.

— А мы вас ждали не раньше двадцать девятого, — сказала Мэриан Стрейдмайер.

— Да вот дело одно возникло, так что приехал ночным поездом.

— Вы завтракали? Если хотите, я пошлю кого-нибудь в «Саварин».

— Спасибо, позавтракал на вокзале и побриться успел. Поезд прибывает в такую рань. Как вы тут поживали?

— По-моему, ничего.

— Счастливы? Вид у вас жизнерадостный.

— Счастлива? Об этом я никогда не думаю, особенно в половине десятого утра.

— Но если в столь ранний час вы производите впечатление жизнерадостной, значит, счастливы.

— Это оттого, по-моему, что я здорова.

— Здоровы и молоды.

— Да и вы — не восьмидесятилетний инвалид.

— Я только что из парикмахерской. Это наш мужской салон красоты. Когда вы ждете моего брата?

— Обычно он приходит в начале одиннадцатого. Вчера перед уходом ничего не говорил, так что минут через тридцать, я думаю, придет.

— Тогда я дождусь его. Сегодня весь день буду то появляться, то исчезать.

— Вам понадобится стенографистка? Я могу записать. Или, если она нужна вам на весь день, дать вам другую девушку? Мы не ждали вашего приезда до двадцать девятого.

— Сейчас прикинем. Завтра — да, будет нужна, а сегодня — вряд ли.

— Очень хорошо, — сказала Мэриан и вышла. Но в походке ее была какая-то неуверенность, словно она ждала чего-то.

Глядя ей вслед, Джордж решил, что их отношения восстановлены. Он правильно сделал, что приехал, — инстинкт не подвел его.

Время, оставшееся до прихода брата, он заполнил телефонными разговорами — с Чарли Боумом, с Рингуоллом из рекламной фирмы и с гостиницей «Карстейрс», где он заказал себе номер. Когда вошел Пен, он еще разговаривал с гостиницей.