Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни - Дэниел К. Деннетт

«Преадаптация» была ужасным термином ровно по тем причинам, о которых говорит Гулд, но заметьте, он не заявляет, что жертвы его критики совершили грубую ошибку, допустив, будто естественный отбор наделен даром предвидения – он признает, что они «немедленно отреклись» от этой ереси непосредственно при введении термина. Они немного оступились, избрав неуклюжее слово, использование которого, весьма вероятно, должно было привести к путанице. В этом случае отказ от «преадаптации» в пользу «экзаптации» можно рассматривать как мудрый выбор термина, больше подходящего для того, чтобы прояснить ортодоксальные воззрения адаптационистов. Однако Гулд не был согласен с такой реформистской интерпретацией. Он хотел, чтобы экзаптация и антревольты стали «потенциально фундаментальной» и «недарвинистской» альтернативой.

Однако, согласно ортодоксальному дарвинизму, каждая адаптация является тем или иным видом экзаптации – утверждение банальное, ведь никакая функция не вечна; если зайти достаточно далеко вглубь веков, вы обнаружите, что каждая адаптация развилась из предшествующих структур, каждая из которых либо имела какую-то иную функцию, либо вообще никак не использовалась. Гулдовская революция экзаптации исключила бы лишь один вид явлений – тот, который ортодоксальные адаптационисты в любом бы случае «немедленно» дезавуировали: запланированные преадаптации.

При внимательном рассмотрении революция антревольтов (против панадаптационизма) и революция экзаптации (против преадаптационизма) развеиваются, словно дым, поскольку со времен самого Дарвина дарвинисты обычно чурались как одного, так и другого. Эти мятежи не только не поставили под вопрос ни один из догматов ортодоксального дарвинизма – введенные в их ходе термины могут с той же вероятностью привести к путанице, что и термины, которые предлагалось ими заменить.

Сложно быть революционером, если элиты так и норовят вас кооптировать. Гулд часто жаловался, что мишень его критики, неодарвинизм, признает те самые исключения, которые он рассчитывает превратить в возражения, «и это ужасно мешает любому, кто стал бы говорить о синтетической теории с целью ее раскритиковать»446.

Странно видеть дарвиниста, наделяющего нечто сущностью, но можно согласиться со смыслом, если не с формой, сказанного Гулдом: в синтетической теории есть нечто, что он хочет опровергнуть, но прежде, чем нечто опровергнуть, нужно понять, о чем идет речь. Временами Гулд утверждал448, будто видит, как синтетическая теория делает эту работу за него, «застывая» и превращаясь в хрупкий символ веры, который будет проще атаковать. Если бы! На самом деле, стоило ему вступить в бой, как синтетическая теория демонстрировала свою гибкость, к его разочарованию с легкостью вынося удары. Однако, думается мне, он прав, и у синтетической теории и в самом деле есть «дарвинистское ядро»; думается, прав он и в том, что это ядро – его цель; он просто этого еще не понял.

Если дело о «вездесущей адаптации» закрыто, то что же тогда с делом о градуализме – другом основном элементе синтетической теории, которая, по мнению Гулда, «терпит неудачу»? Попытка революционного переворота, направленного против градуализма, была, строго говоря, самым ранним из мятежей Гулда; первый его залп раздался в 1972 году, когда в словаре эволюционистов и сторонних наблюдателей появился еще один знакомый нам термин: прерывистое равновесие.

Найлз Элдридж и Гулд в соавторстве написали статью, в которой ввели этот термин: «Прерывистое равновесие: Альтернатива филетическому градуализму»451. В то время как ортодоксальные дарвинисты, по их мнению, склонны считать все эволюционные изменения постепенными, они настаивали на том, что, напротив, развитие происходит скачками: длинные периоды отсутствия перемен или стазиса – равновесие – перемежаются внезапными и драматичными краткими периодами быстрых изменений – рывками. Иллюстрацией основного тезиса часто становится сопоставление двух древ жизни (ил. 29).

Можно представить, что по горизонтали отмечается какой-либо конкретный аспект фенотипической вариации или устройства тела – разумеется, чтобы отразить все изменения, потребуется многомерное пространство. На традиционном изображении Древа Жизни (слева) показано, что всякое движение в Пространстве Замысла (то есть вправо или влево на рисунке) происходит более или менее стабильно. Напротив, в случае прерывистого равновесия видны длинные периоды существования конструкции без изменений (вертикальные отрезки), прерываемые «мгновенными» перемещениями в сторону в Пространстве Замысла (горизонтальные отрезки). Чтобы понять главный тезис этой теории, проследите эволюционную историю вида К на каждом рисунке. На традиционном изображении представлено более или менее постепенное восходящее движение от вида-Адама, А. Согласно предложенной альтернативе, К также является потомком А, и это происходит за тот же период времени в результате такого же восходящего движения в Пространстве Замысла, но само движение не представляет собой постепенный подъем, а происходит рывками. (Эти рисунки могут оказаться коварным предметом размышлений; суть противопоставления сводится к разнице между пандусом и лестницей, но существенные шаги – это прыжки в сторону, тогда как вертикальные отрезки – всего лишь скучные периоды «движения» только сквозь время, без перемещений в Пространстве Замысла.)