Российский анархизм в XX веке - Дмитрий Рублев

После возвращения с Дальнего Востока в 1920-е – 1930-е гг. он занимал видные посты в административно-хозяйственной сфере, руководя железнодорожным строительством, а затем пополнил число тех, кто отправился в сталинские лагеря и уже не вышел оттуда. По данным А. Теплякова, вплоть до 1924 г. Шатов считал себя анархистом, а затем оставался беспартийным.

И.М. Гейцман активно сотрудничал с большевиками и впоследствии сумел сделать дипломатическую карьеру. В конце мая – начале июня 1918 г., во время наступления чехословацкого корпуса в Сибири, на Урале и в Поволжье, он в составе делегации Центросибири вел переговоры с восставшими чехословаками под Иркутском. Затем Гейцман был одним из организаторов эвакуации Центросибири из Иркутска в Читу и Хабаровск, где после захвата города белыми совместно с большевиками вел подпольную работу. Осенью 1919 г. он был переправлен из Хабаровска на одну из партизанских баз на китайской территории и занимался там организацией лазарета. В середине февраля 1920 г., после успешного наступления советских войск Гейцман был назначен Комиссаром иностранных дел Хабаровского округа. 5 апреля, после взятия города белыми, он был вынужден бежать во Владивосток. 24 августа 1920 г. на пароходе, с чешским паспортом на чужое имя, через Гонконг, Сингапур, Коломбо, Порт-Саид, Триест и Прагу Гейцман отправился в Москву, куда прибыл в декабре. В марте 1921 – мае 1922 гг. он работал сотрудником особых поручений в торгпредстве в Чехословакии, в 1923 г. – референтом по Китаю в Наркоминделе, в 1924–1927 гг. – консулом в Тяньцзине (Китай), а в 1927–1931 гг. – агентом НКИД во Владивостоке, с февраля 1933 г. – директором Центрального военного архива в Москве.

«Анархо-большевики» пришли к выводу об исторической обусловленности чрезвычайных методов всеобщей мобилизации и военной диктатуры, проводимых РКП(б). Наиболее ярким выразителем такой точки зрения оказался И. Гроссман: «Необходимости государственной надо противопоставить необходимость, вытекающую из логики автономного производства, ибо эта необходимость и предполагает трудовую свободу. А всемирный империализм путем блокады, нашествий не дает нам сделаться производственным организмом. Он заставил нас заменить логику производства – мать свободы – логикой военщины – мать государственной необходимости. Отсюда: победите мировой империализм, и вы победите механическую государственность. […] При логике военщины невозможна база нашей антигосударственности – автономное производство в широком масштабе, невозможна ни для анархистов, ни для большевиков!» Фактически Гроссман признал «существующую в России советскую республику переходной ступенью к анархии».

Близких позиций придерживался А.Л. Гордин, полагавший, что общество будущего (Анархический Универсал) возникнет на основе эволюции государственно-социалистического строя. Он рассчитывал, что постепенно система Советов даст простор самоорганизации трудящихся и ее составной частью станет «самое широкое привлечение трудящихся масс к решению всех основных вопросов строительства, хозяйства и правления». Возможности для этого создаст повсеместное введение принципов отзываемости, смещаемости и отчетности депутатов перед избирателями. В перспективе он предлагал передать Советам функции исполнительной власти при переходе «регламентирующих», законодательных функций непосредственно трудящимся, выражающим свою волю через референдумы.

«Советские анархисты», занимавшие более критическую позицию по отношению к РКП(б), имели значительное влияние в анархистском движении. Наиболее значительной организацией такого рода была Всероссийская федерация анархистов-коммунистов, активно осуществлявшая, прежде всего, культурно-просветительскую и издательскую деятельность. Помимо многочисленных книг и брошюр, выпущенных издательством ВФАК, в мае 1919–1922 гг. эта организация выпускала журнал «Вольная жизнь». В 1919–1921 гг. в ее состав входили организации, действовавшие в Белом (Смоленская губ.), Великом Устюге (Союз анархистов Северного края), Владимире, Вологде, Вятке, Гжатске (Смоленская губ.), Демидове (Смоленская губ.), Духовщине (Смоленская губ.), Иваново-Вознесенске, Москве, Петрограде, Рязани, Смоленске, Туле, Череповце. Преимущественно их деятельность сводилась к пропагандистской и просветительской работе. Так, по данным сводок ВЧК за первую половину сентября 1920 г., местные активисты ВФАК, действовавшие в Смоленской губ. (в Белом, Гжатске, Демидове, Духовщине, Смоленске) совместно с анархо-синдикалистами, читали лекции на культурно-просветительские темы «с политическим оттенком». С 1921 г. название федерации изменилось на Всероссийскую федерацию анархистов и анархистов-коммунистов. Но в более поздних официальных документах встречается отдельное упоминание ВФА (Всероссийская федерация анархистов) и ВФАК, так что вероятно, позже произошло формальное разделение на две организации.

Позиция ВФАК была отражена в заявлении редакции журнала «Вольная жизнь». Его авторы заявляли, что в условиях гражданской войны «необходимо сплочение революционных сил для борьбы с контрреволюционерами, грозящими погубить все завоевания революции». В силу этого лидеры ВФАК считали «нежелательной и вредной для общего дела» «деятельность, которая, ослабляя силы революционеров, может усилить позицию контрреволюционеров». В этой ситуации ее активисты по-прежнему отстаивали необходимость защиты Советов и участия в них, оценивая эти органы власти как форму «организации, в которой могут слиться все революционные силы и анархистов и неанархистов для отпора буржуазной власти». Тюханов призывал защищать власть РКП(б) против белых режимов и экспансии иностранных капиталистов: «А пока эта власть сокрушает зубы мировой буржуазии, то поможем ей в этом. Мы будем бороться не за власть, а за революцию, и пока перед нами Колчаки и прочие слуги капитала, мы сомкнем ряды и вместе с недругами нашими – людьми власти – пойдем на более серьезного врага, на мировую буржуазии. Если же мы теперь будем резко отмежевываться и ослабим фронт революции, то вслед за расправой над большевиками не менее жестокой будет и расправа над анархистами. Таким образом, там, где можно работать с большевиками (например, в Советах, на фронте, в области пропаганды и т. д.) нам необходимо приложить к работе все усилия в теперешний величайший исторический момент». Тюханов считал расходящейся с принципами анархизма работу в ВЧК, ревтрибуналах, милиции и иных карательных структурах, не отрицая службу в РККА. Подобные идеи развивали в своих статьях другие лидеры ВФАК. Правда, некоторые из них допускали оговорки, указывая, что подавление большевиками «народного творчества» может стать фактором поражения Российской революции.

И ранее Карелин утверждал, что проводимые большевиками преобразования создавали предпосылки для установления анархо-коммунистических отношений, но политика «военного коммунизма» обратила внимание «карелинцев» на возможность проведения существующей властью преобразований в духе анархического коммунизма. Так, члены ВФАК М. Головинский и Я. Нерсей в 1919 гг. предлагали советскому правительству ряд мер такого рода: отмена денежного обращения, отказ от карточной системы и переход к распределению продуктов на основе трудовых книжек, передача профсоюзам регулирования экономической жизни при сохранении прав планирования производства за государственными органами.

Вместе с тем активисты ВФАК призывали уделить наибольшее внимание работе анархистов в кооперации, рассматривая ее как организационную основу будущего анархического общества, основное средство его реорганизации на анархо-коммунистических началах. Так, И. Хархардин писал: «Раз в кооперации находят применение все принципы анархизма и раз она в условиях современного момента приводит их в осуществление, то все анархисты должны принять в ней самое деятельное участие. Мы должны пойти в нее, чтобы освободить ее от той накипи, которая порой отчасти искажает ее настоящее лицо, чтобы показать массам практическое осуществление анархического идеала и тем самым увлечь массу за собой, находя в ней опору для дальнейшей работы на пользу анархической кооперации».