Российский анархизм в XX веке - Дмитрий Рублев

Главную роль в строительстве коммунистического общества, в его представлении, должна была сыграть самоорганизация трудящихся в форме «тесного сотрудничества масс на местах, при помощи чего только и можно справиться с различными экономическими проблемами, существующими на местном уровне». Но этому свободному сотрудничеству рабочих и крестьян, констатировал Кропоткин, препятствуют большевики, превратившие институты самоорганизации (профсоюзы и кооперативы) «в бюрократические органы партии».

Подвергая критике РКП(б), Кропоткин в то же время выступал категорически против Белого движения. «Каковы бы ни были первоначальные намерения этих претендентов на власть, собравшиеся вокруг них уже имеют совсем другие стремления, они несут нам возврат к монархии, может быть под властью одного из Романовых (одного из худших), и – реки крови: погромы в минуту их триумфа и длительную междоусобную войну, которая роковым образом приведет к восстановлению царской власти», – писал он в апреле 1919 г. Более того, 4 мая Кропоткин на встрече с активистами Всероссийской федерации анархической молодежи открыто поддержал активное противодействие белогвардейским режимам: «Переходя к политическому вопросу и вопросу обороны России против Колчака, П[етр] А[лексеевич] ответил, что с Колчаком нужно бороться всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами, ибо он несет с собой монархической строй».

Но для укрепления революционного лагеря и особенно его связи со своей социальной базой Кропоткин считал необходимыми серьезные политические уступки со стороны РКП(б): отказ от однопартийной диктатуры, возвращение свободы слова и самоорганизации трудящихся. Но несмотря на собственную поддержку революции, он выразил мысль о том, что население, «после пережитых за 1 1/2 годa социального эксперимента и теперешней разрухи», «едва ли пойдет на новые опыты» по строительству социалистических отношений и Советского самоуправления, Настолько вместе с революционными партиями дискредитирована идея Советского строя, даже в его демократическом или анархистском варианте: «Советы могли и должны были стать плодотворными орудиями строительства новой жизни, они оказались у нас не только орудием диктатуры одной только партии, чем вполне подорвали к себе доверие, но они стали также для населения синонимами голода, расстрелов без всякого подобия суда, всякого насилия, тайных убийств». В то же время Петр Алексеевич считал дискредитированным и Учредительное собрание, которое «уронило себя в мнении страны своим малодушным поведением в день его разгона».

В этой ситуации задачу анархистов и сторонников социалистических идей в целом он видел в проведении социальных преобразований в духе самоуправленческого социализма. Речь шла о социализации земли и передаче ее «в руки тех, кто ее сам обрабатывает». Также Кропоткин выступал за передачу в общественную собственность крупных промышленных, железнодорожных и горнодобывающих предприятий. Фактически же управлять ими должны были местное самоуправление (в контексте статьи – возрожденные свободные Советы) и «кооперативные товарищества». Кооперативы должны были взять под контроль товарооборот.

Впрочем, развивая свои мысли, Кропоткин, оставался скептиком в отношении политических сил, которые могли бы осуществить программу либертарно-социалистических преобразований с наименьшими издержками: «В то же время я пока еще не вижу партии, которая могла бы занять место большевиков без того, чтобы это повлекло за собой общую политическую и экономическую реакцию и жестокое кровопролитие. […] Разве что только социалистические партии, страдающие от этих жестоких уроков, объединят свои усилия для осуществления долгожданной перестройки». Эта альтернатива могла быть осуществлена во время боев в Москве в октябре-ноябре 1917 г., когда левое крыло социалистов выступало за свержение режима Керенского или же за его отставку и создание нового социалистического правительства. Эти идеи могли быть воплощены в результате соглашения большевиков с Викжелем. И наконец, к этой мысли обратились активисты МФАГ в мае-июне 1918 г.

Одним из направлений общественно-политической деятельности Кропоткина становится противодействие репрессиям большевиков. Неслучайно, что он являлся одним из членов-учредителей и почетным членом Московского политического Красного Креста (МПКК) в 1918 г. В то же время Петр Алексеевич был избран членом Ревизионной комиссии, а с 1920 г. членом Совета этой организации. Он ходатайствовал перед большевистскими чиновниками, обращался к общественным деятелям. Далеко не только анархисты получали в это время его помощь. Протестовал он и против нарушения свободы слова и арестов за выражение позиции. Так, 24 июля 1919 г. Кропоткин писал одному из лидеров толстовского движения В.Г. Черткову с просьбой ходатайствовать о помиловании священника В.В. Боголепова, которому угрожал суд ревтрибунала за выступление на сельском сходе в селе Мышенское Серпуховского уезда. Вина последнего заключалась в том, что он потребовал вернуть его приходу отобранную землю и затем, в разговорах с крестьянами, критиковал Советскую власть.

Для того чтобы добиться смягчения репрессивной политики, Кропоткин устанавливает контакты с Лениным. Еще в сентябре 1918 г. Петр Алексеевич искал возможности встретиться с ним, чтобы открыто высказаться о жестокости и бессмысленности «красного террора». Как указывает историк Я.В. Леонтьев, это было связано с арестом в Петрограде П.И. Пальчинского – инженера, общественного деятеля и бывшего соратника Керенского. Общение с Лениным имело результаты. По личной просьбе председателя СНК Пальчинскому был облегчен режим содержания под стражей, к нему стали гораздо чаще допускать посетителей, и даже коллег по работе, приходивших по деловым вопросам. В марте и декабре 1920 г. Кропоткин вновь обратился с письмами к В.И. Ленину. В декабре состоялась их встреча. На этот раз ее причиной стал арест руководителей Дмитровского союза кооперативов в ноябре 1920 г.

Эти контакты имели важные последствия. «Письмами к Ленину и встречами с ним Кропоткину порой удавалось спасти жизни осужденных. Есть свидетельства современников о том, что разрешение местным отделам ЧК производить расстрелы без суда и следствия (ноябрь 1918 г.) было отменено Лениным под влиянием Кропоткина», – писала Н.М. Пирумова. В этом контексте необходимо рассмотреть и вопрос о контактах Кропоткина с Лениным и др. деятелями Советского государства.

В 1918 г. при встрече с заведующим делами СНК РСФСР В.Д. Бонч-Бруевичем Петр Алексеевич высказался вполне в анархистском духе, отметив: «Октябрьское движение пролетариата, закончившееся революцией, доказало всем, что социальная революция возможна. И это мировое завоевание надо изо всех сил беречь, поступаясь во многом другом». Как мы доказали ранее, такую же позицию выражали и другие анархисты. Одобрил он и коммунистический характер отдаленных целей революции, скорректированных большевиками в программе РКП(б). «Если она и не добьется всего, что хотела бы, то она осветит путь цивилизованным странам по крайней мере на столетие. Ее идеи будут постепенно восприниматься народами так же, как воспринимались миром идеи Великой французской революции в XIX в. И в этом колоссальная заслуга Октябрьской революции», – предрекал Кропоткин. Далее Бонч-Бруевич приводит его высказывания о работе Ленина «Государство и революция», по сути, повторяющие оценки российских анархистов: «Мне сказали, что Владимир Ильич написал прекрасную книгу о государстве, которую я еще не видел и не читал и в которой он ставит прогноз, что государство и государственная власть в конце концов отомрут. […] Я рассматриваю Октябрьскую революцию как попытку довести до своего логического завершения предыдущую Февральскую революцию с переходом к коммунизму и федерализму». Такую же трактовку революционных событий, в рамках «теории третьей революции», давали и другие анархисты.