Российский анархизм в XX веке - Дмитрий Рублев

Следуя концепции Фишелева, ВГТ поддержал идеи «переходного периода». Так, признавая, что «непосредственный скачок из нынешнего строя прямо в строй безгосударственного коммунизма невозможен», предполагалось сохранить форму государственности, которая «децентрализовала бы и распылила государственную власть». Г.П. Максимов, идеолог «Вольного голоса труда» выступал за «Республику автономных Советов»: «республика советов, т. е. распыление власти по местным советам, общинам (городским и сельским коммунам), организация вольных советских городов и деревень, федерация их через Советы, – вот задача анархо-синдикалистов в грядущей коммунальной революции. […] Республика Советов, – вот, следовательно, приемлемая для анархо-синдикалистов политическая форма организации общества в период переходный к полной свободе – к анархии». Эта позиция была признана большинством I Всероссийской конференции анархо-синдикалистов (Москва, 25 августа – 1 сентября 1918 г.). Свою активность сторонники ВГТ предлагали направить на работу в «экономических организациях», проводя в жизнь принципы самоуправления.

В то же время с позиций «советского анархизма» среди анархо-синдикалистов выступал И.С. Гроссман. Он полагал, что свержение белогвардейцами правительств умеренных социалистов в Омске и Архангельске, произошедшее в ноябре 1918 – начале 1919 гг., означало вступление гражданской войны в решающую фазу. Исходя из этого обстоятельства, Гроссман считал необходимым сплочение леворадикальных сил в «единый фронт». Главным условием поддержки большевиков он считал свободу устной и печатной критики для всех участников этой коалиции. При этом критики должны были проявлять известную лояльность, признав право РКП(б) на тактические маневры, постепенный и долговременный характер социальных преобразований. Гроссман полагал, что политический курс правящей партии оправдан тем обстоятельством, что значительная часть рабочего класса, как и «среднее крестьянство», не готовы к радикальным социальным экспериментам. Исходя из необходимости принятия компромиссных решений ради сохранения перспектив революции, он признавал необходимым Брестский мир, утверждая, что это «не делает невозможным ни строительство, ни подготовку к борьбе».

Ожидая новую интервенцию первоначально со стороны Германии, а после падения режима Вильгельма II – со стороны держав Антанты, Гроссман считал маловероятной скорую социальную революцию в странах Западной Европы, надежды на которую возлагали леворадикальные оппоненты большевиков. «Скорее будет так: как и в дни „Бреста“ мы, пока одинокие, должны будем бороться со всеми хищниками демократического империализма, зажигая, в процессе борьбы, энтузиазм рабочих масс Запада». В сложившихся условиях, полагал он, задачей революционных сил является укрепление советского строя как основы для строительства коммунистического общества: «Центральным пунктом, центральной идеей момента является: строение тела коммунизма, попытка, при изумительно тяжких условиях, наладить хоть сносно функционирующий организм: коммунизм – не „логос“, не идея, а факт материально-бытового порядка. Если всеобщая стачка – миф стремящихся к свободе, если Парижская Коммуна – символ трудового организма, то Советская Россия – организационное воплощение, реализация… Этому моменту надо подчинить все остальное, он же определяет и характер тактики».

25 ноября – 1 декабря 1918 г. в Москве прошла II Всероссийская конференция анархо-синдикалистов. Констатируя «тупик революции» в странах Центральной и Восточной Европы и процессы бюрократизации в России, делегаты возлагали надежды на усиление революционного движения в тех странах Антанты, где традиционно было сильно профсоюзное движение и слабы социал-демократические партии (Англии, Италии, Франции). Высказывались надежды и на развитие «второй революции» на Украине. Цель нового этапа революции в России рассматривалась как «устранение […] от власти политической партии и возобновление самостоятельного, экономически-классового и беспартийного строительства массами как своих органов, так и всей хозяйственной и общественной жизни». Подтверждалась программа «переходного периода», принятая большинством предыдущей конференции. Новые резолюции призывали акцентировать внимание на пропаганде, работе с целью воплощения в жизнь «анархических принципов ведения народного хозяйства и организации труда» в рабочих организациях, кооперативах, на промышленных предприятиях и среди крестьян. Признавалась актуальной поддержка повстанческих сил на Украине и в других регионах, контролируемых белыми и интервентами.

Позицию «советского анархизма» заняли оказавшиеся на конференции в меньшинстве сторонники Союза анархо-синдикалистов «Голос труда» (САСГТ), во главе А.М. Шапиро и И.С. Гроссманом. Они сочли необходимым «признать советскую власть, защищать ее, помогать ей», поддержав большевиков в строительстве «новой жизни». Утверждалось, что РКП(б) придерживается принципов «массового анархического творчества», реализовав на практике принципы антипарламентаризма и власти Советов. Своей целью сторонники САСГТ выдвинули создание «единого народного творческого революционного фронта» с целью защиты завоеваний революции и «воссоздания народного хозяйства». Борьбе с режимом РКП(б) противопоставлялась стратегия участия «во всех проявлениях созидания и творчества» в сфере хозяйственной и культурно-просветительской деятельности. «Принудительная мобилизация» в Красную армию и ее централистская организация были подвергнуты критике, однако САСГТ считал необходимым поддержать бойцов ведением пропаганды. Считалось, что таким образом в их действиях будет пробуждаться «добровольный мотив» борьбы с контрреволюцией. Предусматривалась пропаганда в пользу Советской России среди солдат интервентов и белогвардейцев.

В оппозиции «ВГТ» оказалась и Петроградская федерация анархо-синдикалистских групп (ПФАСГ). Ее активисты призвали к единству революционных сил в борьбе с контрреволюцией, утверждая, что Ленин и большевики эволюционируют «через государственный коммунизм – к коммунизму безвластному – анархизму». Существующая в РСФСР форма государства, указывали они, «содержит в себе самой зачатки самоуничтожения». Утверждалось, что при условии поощрения большевиками свободы строительства экономических структур безвластного общества анархисты не будут выступать против них. Активист ПФАСГ Л. Грабарь призвал к отказу от антимилитаристской пропаганды, чтобы не ослаблять Красную армию. Предполагалось ограничиться критикой «милитаристского духа» и пропагандой создания партизанских «повстанческих дружин».

В августе 1918 г. в Курске образовалась Инициативная группа анархистов Украины «Набат» (ИГАУ), ведущим идеологом которой стал В.М. Волин. Среди ее активистов были Я. Алый (Суховольский), А.Д. Барон, И. Готман, М.И. Доленко и др. На конференции, проведенной активистами ИГАУ 12–16 ноября 1918 г., была создана Конфедерация анархистов Украины «Набат» (КАУ) в составе 12 анархо-коммунистических и анархо-синдикалистских организаций. В состав ее секретариата вошли: А.Д. Барон, Венгеров, В.М. Волин, И. Готман, М.И. Доленко, М. Мрачный (Клеванский), Я. Суховольский и И. Тарасюк (Кабась). Участники конференции в качестве ближайшей задачи своей деятельности выдвинули объединение анархистов во всероссийском и всеукраинском масштабах. Принятые резолюции провозгласили оппозицию к большевикам. В рамках концепции «единого анархизма» предполагалось соединение анархического коммунизма, как цели борьбы и индивидуализма, как обосновывающей свободу личности философской доктрины, с синдикалистской («массово-организационной») стратегией. Конференция предлагала анархистам ориентироваться на создание «Советов рабочих и крестьянских экономических организаций», формируемых на основе созданных самими трудящимися ФЗК, коммун, рабочих и крестьянских союзов. Это означало следование стратегии, провозглашенной теоретиками САСП летом-осенью 1917 г. Существующие в России и Украине Советы отвергались, как проникнутые духом «партии, бюрократизма и властничества».