Военная контрразведка. Вчера. Сегодня. Завтра  - Николай Лузан

— Погодите, Петр Николаевич, давайте вернемся к встрече! О чем на ней шла речь? — остановил его Сердюк.

Борисов, помявшись, глухо обронил:

— К сожалению, установить не удалось.

— Жаль, — посетовал Сердюк и предложил: — Продолжайте, Петр Николаевич!

— К настоящему времени с санкции окружного военного суда кабинет Гадчидзе оборудован техническими средствами контроля в целях документирования фактов сбора им секретной информации.

— Это все хорошо, Петр Николаевич. А что вами сделано по документальному закреплению факта незаконного хранения Гадчидзе секретных материалов? — торопил события Писаренко.

Борисов сник и бросил потерянный взгляд на Аниченко. Тот поморщился и в сердцах сказал:

— А ничего!

— Как так?! — в один голос воскликнули Писаренко и Сердюк.

— А вот так! Профукали!

— И те, что хранились в тайнике гаража?! — не мог поверить Писаренко.

— Хранились, а вчера испарились! Сами не знаем как, — признался Аниченко.

— М-да, дела, — только и мог что произнести Сердюк и, переглянувшись с Писаренко, задался вопросом: — Так что будем делать, Василий Сергеевич?

— Уж точно не станем посыпать пеплом головы! — отрезал Аниченко и заявил: — Я вижу только один выход — острый оперативный эксперимент! Помашем перед носом Гадчидзе зубодробильными секретами и посмотрим, как он поведет себя!

— Василий Сергеевич, как бы нам самим зубы не обломать! Гадчидзе не воробей, его на мякине не проведешь, — выразил обеспокоенность Сердюк.

— Анатолий Алексеевич, и ты взялся читать лекции! — начал терять терпение Аниченко. — Я еще понимаю Борисова, он после академии и все еще витает в контрразведывательных облаках. Но мы-то ходим по земле, где не ангелы, а такие негодяи, как Гадчидзе, ползают. Поэтому надо действовать! Острый оперативный эксперимент снимет все вопросы!

— Но они могут появиться у прокурора. Я уже не говорю про адвоката, — все еще колебался Сердюк.

— С чего это вдруг?

— А не посчитают ли они наш эксперимент за провокацию? Здесь надо не семь, а семьдесят семь раз отмерять, прежде чем ее затевать.

— Анатолий Алексеевич, ты, обжегшись на молоке, дуешь на воду. Мы спецслужба, а не институт благородных девиц. Тут не о целомудрии надо думать, а как закон соблюсти и мерзавца под монастырь подвести. Приказ генерала Безверхнего я должен выполнить — Надибаидзе и Гадчидзе сядут в тюрьму до начала учений! — заявил Аниченко.

— М-да, приказы не обсуждаются, а выполняются, — признал Сердюк и поинтересовался: — Так как будем выполнять, Василий Сергеевич?

— Первым делом надо подготовить секреты для Гадчидзе, — перешел к конкретике Аниченко и обратил взгляд на Борисова.

Тот вскочил свечкой.

— Да не подскакивай ты, Петр Николаевич, в глазах уже рябит! — махнул рукой Аниченко и спросил: — Ну так как, найдешь такие секреты, чтобы Гадчидзе повелся на них?

— Так точно, Василий Сергеевич! Я с Бацким предварительно проработал данный вопрос. Осталось, чтобы командующий армией разрешил использовать этот дезинформационный материал, — доложил Борисов.

— Решу! — не стал вдаваться в детали Аниченко и уточнил: — А исполнитель, тот, кто потрясет секретами перед Гадчидзе, у тебя есть? Он ключевая фигура. С ним мы не должны ошибиться.

— Да! Агент Светлов. Находится на связи у майора Бацкого. Вы, Василий Сергеевич, проводили с ним явку.

— Помню. Подходящая кандидатура, — согласился Аниченко и перешел к следующему вопросу. — Где будем проводить эксперимент?

— Кабинет оперативного отдела, где сидит Гадчидзе. Помещение уже оборудовано оперативной техникой, — продолжил доклад Борисов.

— В таком случае у меня нет больше вопросов, — принял план эксперимента Сердюк.

— У меня тоже, — присоединился к нему Писаренко.

— Ну раз у матросов нет вопросов, — на лице Аниченко впервые появилась улыбка, и, завершая совещание, он распорядился: — За дело, товарищи!

Весь оставшийся день и следующие сутки он, Борисов и Бац-кий занимались подготовкой к оперативному эксперименту. Их работу осложняла предстоящая инспекция частей 58-й армии. Офицеры оперативного и отдела боевой подготовки штаба вынуждены были сутками пропадать на службе. Вводные, поступавшие от командования армии, призванные продемонстрировать высокому московскому начальству его полководческие таланты, с невероятной скоростью пожирали запасы бумаги на складе административно-хозяйственной части. О том, с какой интенсивностью работала армейская мысль, свидетельствовал густой черный дым, курившийся над трубой «сжигалки». В ее пламени исчезали десятки секретных замыслов, похеренных придирчивым начальником штаба армии. Запутавшись в бесконечных поворотах его полководческой мысли, несчастные «боевики» и «оперативники» готовы были обрушить этот девятый бумажный вал на извечного противника — американцев. Подобный «подарок» для ЦРУ и Пентагона мог бы оказаться страшнее ядерного удара боевых ракетных комплексов «Сатана» и «Тополь». Яйцеголовые американские ястребы сошли бы ума, запутавшись в хитросплетениях бесчисленных планов ответно-встречных и встречных ударов командования 58-й армии.

Пока же полководческую мысль начальника штаба армии приходилось разгадывать офицерам боевого и оперативного отделов. Сам он, потеряв надежду поразить ею высокую московскую комиссию, пошел проторенной колеей: решил сверкнуть «армейским сапогом». В отделе боевой и оперативной подготовки в срочном порядке принялись переклеивать обои и менять мебель, оставшуюся со времен покорения Кавказа генералом Ермоловым. В учебном корпусе, на стендах, отражающих учебно-боевую деятельность войск, вместо черно-белых фотографий, с которых уныло смотрели т. н. профессионалы — худосочные контрактники с физиономиями вчерашних пьяниц, появились цветные с жизнерадостными лейтенантами, жаждущими стать генералами. Окончательно убедить московских генералов в высокой боевой готовности 58-й армии должен был центральный вход в штаб. Титаническими усилиями местного гения дизайна он превратился в нечто похожее на императорскую ложу из нашумевшего голливудского фильма «Гладиатор» и одновременно на величественную арку ВВЦ.

Штурм-ремонт помещений штаба привел к радикальным перемещениям офицеров «боевиков» и «оперативников», но не по карьерной лестнице, а по кабинетам. В оперативном отделе они носили самый масштабный характер. Офицеры сидели друг у друга буквально на головах. За одним столом с Гадчидзе теснились агент Светлов и подполковник Солнцев. Солнцева, не выдержавшего тягот и лишений службы, хватил удар, и он слег в госпиталь. Это нисколько не облегчило положения Гадчидзе и Светлова. Обливаясь потом в тесном кабинете, они в четвертый раз перерабатывали замысел комплексного занятия и не подозревали, что к нему приложили руку контрразведчики Аниченко.

18 сентября появление на пороге кабинета оперативного отдела полковника Федорова с очередной бумажной «простыней» ничего, кроме зубовного скрежета, у агента Светлова не вызвало. Оно не добавило энтузиазма и Гадчидзе. У него на вечер была назначена встреча с земляками. Федоров принес новый вариант совершенно секретной директивы с личными пометками командующего на проведение учений «Кавказ. Стабильность-2007». Вручив его Светлову, он, как всегда, был лаконичен: «чтоб к утру было сделано»! Лучшему программисту оперативного отдела снова пришлось подтверждать это ставшее для него проклятием звание. Гадчидзе повезло больше, ему предстояло свести в сводную таблицу данные по результатам инвентаризации имущества частей, обеспечивающих боевые действия 58-й армии.